Война за мир - Александр Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2 В наши дни этот примечательный документ известен как «фирман Мухаммеда» или «Завет Мухаммада» («Ахтинаме»). Подлинник хранится в Стамбуле, копия XVI века (на турецком языке) — в монастырской галерее икон. Благодаря этому документу, Синайский монастырь остаётся единственным древним христианским монастырём Востока, никогда не прекращавшим своего функционирования.
3 — Мария не просто интересуется, а выполняет системное задание, связанное с её титулом «Первой, после Бога». Сам титул Гавриил ей растолковал как Дар и Искушение одновременно. Но главный герой не в курсе таких подробностей.
(примечание автора)
Дел предстояло много, но поспешать надо не торопясь. Особенно, если ты сюзерен этих земель. Так что я без спешки оделся, приняв помощь своего оруженосца, потом спокойно позавтракал с эмиром и распорядился подготовить отряд к нашему выезду в Тортосу, а также выслать гонца в Маргат, для согласования общих действий. Затем пополнил свой поредевший отряд из числа здешних воинов, взяв со всех Клятву. Одним из таких воинов стал сын эмира, которому я сначала даровал статус воина. Последнее место (я мог принять Клятву только у десяти человек) осталось вакантным, но его я приберёг для своего начальника конюшен в Маргате — Назифа. Может это и неразумно, выдавать места в боевой дружине людям, которых будет сложно заменить, но не предложить означало бы нанести ему тяжкое оскорбление. Разумеется, мне пришлось объяснить всем последствия принесённой клятвы, особенно мусульманам. Давать сложные объяснения я не стал, а указал на то, что Клятва даётся на незримой Книге (она же Завет, она же Система), и искупить грех её нарушения прописанным в Коране способом не выйдет ни у кого, как и избежать Небесной Кары. Дополнительно объяснять ничего не пришлось, и так понятно, что поклясться просто вслух и поклясться на Библии или Коране — это большая разница. А уж тут — тем более.
С эмиром мы поговорили и о делах, в частности я известил его о намерении снизить налоги и передать финансовое управление своими владениями Ордену Храма, что вызвало с его стороны понимание и уверения в безопасности для членов Дома. Мэрион на приём пищи с женской половины не вышла, предпочтя позавтракать там. Слегка подосадовав на это, предупредил гостеприимного хозяина о том, что мне нужно уединиться для молитвы и был немедленно препровождён им в церковь. Сам эмир, к моему удивлению, последовал за мной и вошёл в Дом Божий, нисколько не смущаясь высеченного в камне изображения креста над входом. Доброжелательно кивнул мне и отошёл в южную часть храма, где уселся на циновку лицом к стене (надо думать, именно в том направлении расположена священная для сарацин Мекка) и явственно погрузился в молитву. Где-то в глубинах моего разума шевельнулось, пробуждаясь, дотоле дремавшее скрытое знание и я успокоился. Всё в порядке. Ислам обособился в отдельную религию не сразу, и поначалу даже считался разновидностью христианства (поскольку признавал Новый Завет). В окрестностях в ту пору проживало огромное количество самых разных язычников, так что не удивительно, что мусульмане и христиане предпочитали селиться рядом с «единоверцами». А поскольку христианство на Востоке появилось много раньше ислама, то часто случалось, что у христиан церковь была, а у мусульман своего храма не было, как и денег для его строительства, и в результате те и другие молились в христианском храме.4
4 Хорошее описание молитвы мусульманина в христианской церкви можно найти в «Книге назиданий» арабского писателя XII века Усамы ибн Мункыза, где он описывает своё посещение крепости тамплиеров.
(примечание автора)
Кратко доложив Гавриилу обстановку, огляделся. Узкие, в форме бойниц, окна давали мало света, как и горевшие у алтаря свечи. Огромной высоты своды церкви уходили куда-то ввысь и терялись в сумраке. Казалось, что потолка у неё вовсе нет, настолько высоко он располагался. Со слов брата Риккардо я даже знал точное значение — семнадцать метров. Я нахожусь сейчас в сердце Белого Замка — в донжоне. На первом этаже — эта церковь, вон и основание колодца, ведущего к подземной питьевой цистерне, а на втором располагались кельи братьев. Ночевали мы не в них, возможно, эмир просто не хотел оттаптывать себе ноги, поднимаясь каждый раз на такую высоту, а может проявлял таким образом чувство такта и уважения к чужой вере. Я бы передал второй этаж святым братьям, если бы они могли прислать сюда свой гарнизон. Вот только идёт война, и людей им взять просто неоткуда. Даже если вызвать подкрепления из-за моря, то сколько это будет стоить и сколько времени займёт? А привлекать силы Братства было бы неосмотрительно, — они понадобятся для сражений с демонами. Ситуация та же, что и с Маргатом, — я вынужден полагаться на местных воинов и заручаться их поддержкой. Другого выхода просто нет.
В каком-то смысле, судьба надо мной будто смеётся, наделяя всё новыми владениями, которые обычному человеку было бы почти невозможно удержать. У меня — шансы есть. Это не только мой статус, о котором всё ещё мало кто знает. И даже не личные возможности, — не буду же я лично разъезжать по своим владениям на Глэйсе и наводить повсюду порядок. А, в немалой степени, банальное богатство, потому что на него можно купить не только товары, но и нанять воинов и снарядить их для боя. Вот только серебро начинает утекать как вода меж пальцев, когда начинаешь выслушивать советы, просьбы и прикидывать размер трат. Доходов рядового системного рыцаря, безусловно, хватит на почти любые личные нужды, но для обеспечения жизни и нужд тысяч подданных это уже капля в море. То есть нужно, чтобы крестьяне пахали землю и собирали урожай, ремесленники создавали товары, торговцы торговали, а кто-то вёл учёт и собирал налоги. И, в общем-то, всё это у меня уже есть. Надо только чтобы эта схема надёжно работала. А для этого и нужны воины.
Из церкви мы вышли, когда мои телохранители уже седлали коней. Глэйсом, само собой, занимался мой оруженосец. Умный конь успел уяснить его статус и подпускал к себе. Так-то я никому не пожелаю подходить к чужому рыцарскому коню. Он ведь и сам по себе силён, да к тому же ещё и бою обучен. Это вам не крестьянская забитая лошадка. Тем более — Глэйс, на которого даже другие
