Сёгун (части 1-2) - Джеймс Клавелл

- Да, - говорила Марико. - Вам, должно быть, очень трудно. Наш мир так отличается от вашего. Очень отличается, но очень мудро устроен. - Она смутно видела фигуру Торанаги в паланкине и снова поблагодарила Бога за его спасение. Как объяснить чужеземцу, как поблагодарить его за мужество? Торанага приказал ей объясниться, но как?

- Позвольте мне рассказать вам свою историю, Анджин-сан. Когда я была молодой, мой отец был генералом у дайме по имени Города. В то время господин Города был не великим диктатором, а дайме, все еще борющимся за власть. Мой отец пригласил этого Городу и его главных вассалов на пиршество. У него никогда не было так, чтобы не было денег для покупки продуктов, саке, лаковой посуды и татами, которых требовал такой визит согласно обычаю. Если вы думаете, что моя мать была плохо воспитана, то это не так. Каждая крупинка доходов моего отца шла на его вассальных самураев, и хотя официально ему полагалось содержать всего лишь четыре тысячи самураев, ужимаясь, экономя и манипулируя, мать добивалась того, что он выставлял на войну пять тысяч триста воинов, к славе своего сеньора. Мы, его семья, мать, наложницы отца, братья и сестры, - питались очень скудно. Но что из того? Мой отец и его люди имели самое лучшее оружие и самых хороших лошадей и самое лучшее отдавали их хозяину.

Да, для этого пиршества денег не хватало, поэтому моя мать поехала к мастерам по парикам в Киото и продала свои волосы. Я помню, что они, как расплавленная черная лава, свисали до копчика. Но она продала их. Парикмахеры тут же срезали все волосы, а ей дали дешевый парик, и она купила все необходимое и спасла честь моего отца. Ее обязанностью было оплачивать счета, и она платила. Она выполнила свои обязанности. Для нас наш долг очень важен.

- А что сказал он, ваш отец, когда обнаружил это?

- Что он мог сказать, кроме как поблагодарить ее? Ее обязанность была найти деньги. Спасти его честь.

- Она, видимо, очень любила его.

- Любовь - христианское слово, Анджин-сан. Любовь - христианское понятие, христианский идеал. У нас нет слова "любовь" в вашем понимании. Обязанность, верность, честь, уважение, желание, эти слова и мысли - это то, что есть у нас и в чем мы нуждаемся. - Она взглянула на него и вопреки своим желаниям снова представила тот момент, когда он спас Торанагу, а вместе с ним и ее мужа. "Никогда не забуду, что они попались там в ловушку и погибли бы, если бы не этот человек".

Она убедилась, что вокруг никого нет.

- Почему вы это сделали?

- Не знаю. Может быть, потому... - Он остановился. Так много можно было бы сказать. "Может быть, потому, что Торанага был беспомощен, а я не хотел, чтобы меня изрубили на куски... Потому, что, если бы его обнаружили, нас бы всех в этой суматохе захватили. Потому что я знал то, чего не знал никто, кроме меня, и я должен был вести эту игру... Потому, что я не хотел умереть - слишком много нужно сделать, чтобы я мог потерять жизнь, а Торанага единственный, кто может вернуть мне корабль и свободу".

Вместо этого он ответил по-латыни:

- Отдайте Цезарю Цезарево.

- А, - сказала она и добавила на том же языке: - А, вот это и я пыталась выразить. Цезарю - Цезарево, а Богу - Богово. То же с нами. Бог есть Бог, и наш император - от Бога. И Цезарь есть Цезарь, и его надо почитать как Цезаря. Ты мудр. Иногда мне кажется, что ты понимаешь больше, чем говоришь.

"А ты не делаешь того, чего клялся никогда не делать? - спросил себя Блэксорн. - Ты не играешь в лицемера? И да, и нет. Я им ничем не обязан. Я пленник. Они украли мой корабль и мои товары, убили одного моего человека. Они варвары - ну, часть из них варвары, а остальные католики. Я ничем не обязан варварам и католикам. Но тебе хотелось бы лечь с ней в постель, и ты говорил ей комплименты, не так ли? А впрочем, к черту всякие мысли! "

Теперь море было уже гораздо ближе, в полумиле. Он мог видеть много кораблей, среди них был и португальский фрегат с ходовыми огнями. Он был идеальной добычей. "С двадцатью отчаянными ребятами я бы мог захватить его". Он повернулся х Марико. Странная женщина со странной семьей. Чем она провинилась перед Бунтаро - этим павианом? Как она могла лечь с ним в постель или выйти за него замуж? Что такое "печаль"?

- Сеньора, - сказал он, придав своему голосу нежность, - ваша мать, должно быть, редкая женщина. Совершить такое!

- Да. Но за то, что она сделала, она будет жить вечно. Теперь она легенда. Она была самураем, как мой отец был самураем.

- Я думал, что самураем может быть только мужчина.

- О нет, Анджин-сан. Мужчины и женщины одинаково самураи, воины с ответственностью перед своим господином. Моя мать была настоящим самураем, ее ответственность перед мужем была выше всего.

- Она теперь в вашем доме?

- Нет. Ни она, ни мой отец, никто из моих братьев, сестер или еще кто из семьи... Я последняя в моем роду.

- Это был несчастный случай?

Марико внезапно почувствовала усталость. "Я устала говорить по-латыни и на этом мерзко звучащем португальском языке и устала быть учителем, сказала она себе. - Я не учитель. Я только женщина, которая знает свои обязанности и хочет мирно их выполнять. Я не хочу больше этой теплоты в лоне и этого мужчину, который так сильно выводит меня из равновесия. Я не хочу его".

- В некотором роде это была катастрофа, Анджин-сан. Когда-нибудь я расскажу вам о ней. - Она немного ускорила шаг и отошла от него, ближе к другому паланкину. Обе служанки нервно улыбнулись ей.

- Нам еще далеко, Марико-сан? - спросила Соно.

- Надеюсь, что не очень, - ответила она успокаивающе. Командир серых внезапно появился из темноты с другой стороны паланкина. Она прикинула, что из того, что она сказала Анджин-сану, он смог подслушать.

- Вам не хочется сесть в паланкин, Марико-сан? Вы не устали? - спросил он.

- Нет, нет, спасибо. - Она умышленно замедлила шаг, отвлекая его от паланкина Торанаги. - Я вовсе не устала.

- Как себя ведет чужеземец? Он не надоел вам?

- О нет, он вроде бы успокоился.

- О чем вы говорили?

- О разных вещах. Я пыталась объяснить ему наши законы и обычаи. - Она обернулась в сторону главной башни замка, которая высилась над ними на фоне неба, - Господин Торанага просил меня попытаться вразумить его.

- Ах да, господин Торанага, - капитан взглянул на замок, потом снова на Блэксорна. - Почему господин Торанага так заинтересован в нем, госпожа?

- Я не знаю. Думаю, что из-за его необычности. Они завернули за угол, вышли на другую улицу с домами за садовыми стенами. Народу кругом было мало. С другой стороны были верфи и море. Мачты вырастали над домами, воздух был насыщен запахом морских водорослей.

- А о чем вы еще говорили?

- У них есть очень странные идеи. Они все время думают о деньгах.

- Говорят, у них весь народ состоит только из пиратов-торговцев. Среди них нет самураев. А что от него хочет господин Торанага?

- Извините, но я не знаю.

- Ходят слухи, что он христианин, он говорит, что он христианин. Это так?

- Но он не такой христианин, как мы. Вы христианин, капитан?

- Мой хозяин христианин, поэтому и я христианин. Мой хозяин господин Кийяма.

- Я имею честь хорошо его знать. Он оказал моему мужу честь, обручив одну из своих внучек с моим сыном.

- Да, я знаю, госпожа Тода.

- Господину Кийяме теперь лучше? Я так поняла, что доктора не позволяют ему ни с кем видеться?

- Я не видел его уже неделю. Никто из нас. Может быть, это китайский сифилис. Спаси его. Боже, от этого и прокляни всех китайцев! - Он зло посмотрел в сторону Блэксорна. - Доктора говорят, что чужеземцы принесли эту заразу в Китай, в Макао и оттуда к нашим берегам.

- Мы все в руках Бога, - сказала она по-латыни.

- Ита, амен, - ответил по-латыни капитан - и выдал себя.

Блэксорн тоже заметил этот его промах, увидел вспышку гнева на лице капитана и услышал, как он что-то сквозь зубы говорит Марико. Он вышел из паланкина и подошел к ним сзади.

- Если ты говоришь по-латыни, центурион, тогда было бы очень любезно с твоей стороны немного поговорить и со мной. Я хочу побольше узнать о твоей великой стране.

- Да, я могу говорить на этом языке, иностранец.

- Это не мой язык, центурион, но это язык церкви и всех образованных людей в мире. Ты хорошо говоришь на нем. Как и когда ты научился?

Кортеж обогнал их, и все самураи, и серые и коричневые, следили за ними. Бунтаро, шедший около паланкина Торанаги, остановился и повернулся. Капитан поколебался, потом зашагал дальше, и Марико обрадовалась, что Блэксорн присоединился к ним. Они молча шли какое-то время.

- Центурион бегло говорит по-латыни, очень хорошо, не так ли? - сказал Марико Блэксорн.

- Да, действительно. Ты учил его в семинарии, центурион?

- Ты тоже, иностранец, - сказал капитан с холодком, не обращая на нее внимания, он не любил вспоминать семинарию в Макао, куда его ребенком отправили по распоряжению Кийямы учиться языкам. - Теперь, когда мы говорим напрямую, скажи мне откровенно, почему ты спросил у этой госпожи: "Кто еще знает... " Кто еще знает что?