Колесо превращений - Николай Петри

- Вздор! - воскликнул Вышата. - Какая птица поднимет двух вооруженных воинов?!

- А если птиц было много?

Вопрос остался без ответа.

Все вернулись на то место, где лошади пропавших гридей по-прежнему щипали траву. Ни лучшие следопыты, ни невероятное чутье Ухони следов воинов на земле не обнаружили.

- Они не спускались на землю, - уверенно заявил Милав.

Вышате пришлось согласиться. Он распорядился брать в разъезды не менее десяти воинов, и чтобы все постоянно были на виду друг у друга. А у самого из головы не выходили слова Кженского.

"Что он хотел этим сказать? - спрашивал тысяцкий самого себя. - И почему не сказал прямо?"

Пропавших продолжали искать до вечера - и по-прежнему безрезультатно. Вышата приказал становиться на ночевку прямо на дороге - не мог он решиться покинуть это место, не будучи уверен в судьбе двух воинов.

Трапеза прошла в скорбном молчании. Говорить не хотелось. У всех было такое чувство, что стоит только произнести слово, и с пропавшими товарищами обязательно случится непоправимое. Вышата увеличил количество ночной стражи и сам в течение ночи несколько раз вставал, чтобы проверить посты. Но гриди службу несли исправно - понимали, что может случиться, засни они на посту...

К утру погода испортилась - заморосил мелкий нудный дождик. Тяжелые свинцовые тучи ползли низко-низко, едва не задевая верхушки деревьев. Сырость, отсутствие солнца, жуткая тишина действовали на росомонов угнетающе. Ждать дольше не имело смысла, и Вышата с тяжелым сердцем отдал команду выступать.

- Я вернусь... - сказал он так тихо, что никто из окружающих ни слова не расслышал, - и тогда я спрошу у этого леса, где мои воины!

Дождь лил весь день. Намокали и становились жесткими и грубыми толстые кожаные плащи. Ноги, которые не укрывали длинные полы, промокли в первые часы и больше не впитывали воду.

Милав обратил внимание, что Вышата с тревогой поглядывает на небо.

- Они сегодня не прилетят, - сказал он, поравнявшись с тысяцким.

- О чем ты? - спросил Вышата.

- О птицах, - пояснил Милав, - в такой дождь перья намокают, их подъемная сила уменьшается...

- А если это не птицы?

Милав внимательно посмотрел на Вышату - не шутит ли? Да нет вроде.

- Если они сумели поселить здесь нагльбааров, - пояснил тысяцкий ход своих мыслей, - почему бы и летающего монстра не притащить в эти земли?

В полдень решили не останавливаться - какой прок. В такой сырости и горячего травяного отвара не приготовишь! Решили идти до вечера, или пока солнце не проглянет.

Вышата как будто успокоился и в небо поглядывал реже - то ли слова Милава возымели силу, то ли по какой другой причине.

К вечеру погода наладилась. Подул порывистый ветер и разогнал сплошную пелену облаков. Дождь прекратился, выглянуло солнце. Под его закатными лучами заблестели-запереливались многочисленные лужи, лужицы и микроскопические озерца, в которых и муравей бы утонуть не смог. А по всему лесу пошли гулять яркие сполохи - то солнечные лучики, дробясь, отражались в бесконечном множестве дождевых капель, повисших на листве, на ветвях и стволах деревьев. Мир мгновенно преобразился. Преобразились и росомоны словно тот же ветер, что разогнал нудную дождливую серость, унес тяжесть и гнетущую черноту с их сердец.

Вышата объявил привал до завтрашнего утра.

Ночь прошла спокойно, если не считать того, что неугомонный Ухоня, который "никогда не спал", решил немного порезвиться в предутреннем сумраке и стал гонять здоровенного вепря по кустам, чем ужасно переполошил весь лагерь и заработал серьезный выговор от Вышаты и Милава. Впрочем, ухоноид нисколько не расстроился, заявив, что он "не чета некоторым - не хочет потерять спортивной формы, заседая на спине бедного животного". Милав в долгу не остался и сказал, что некоторые могли тренироваться и в более подходящей обстановке, а не вытворять черт-те что в то время, когда нормальные люди спят.

Короче говоря, утро начиналось просто славно и обещало много неожиданностей впереди; Ухоня подсознательно отводил себе не последнюю роль в будущих перипетиях.

Странности начались сразу же после того, как отряд тронулся по маршруту. Солнце уже поднялось над горизонтом. Облаков - ни перистых, ни грозовых - не было, отчего небесный свод казался бездонным. Тысяцкий с озабоченным видом осмотрел великолепную синь, не имеющую материальной границы, и распорядился половине отряда приготовить арбалеты. Милав не посчитал подобные приготовления излишними - удивительные спокойствие и умиротворение, разлившиеся в природе, готовы были обрушиться на росомонов любым сюрпризом.

Почти сразу же вслед за этим к тысяцкому подъехал сотник Корзун.

- Замил-слухач что-то почуял, - сказал он.

- Что же? - спросил Вышата, внутренне готовый к подобному сообщению.

- Он затрудняется определить, что это, но уверен - за нами следят.

- Передай сторожевым разъездам, чтобы держались на прямой видимости от нас, - приказал он сотнику, а затем обратился к Милаву: - А что ты почуял?

Глава 11

КОЛЬЗОР ИГЛОКРЫЛЫЙ

ШЕПОТ?

- Он спокоен?

- Да. Он легко усваивает новое. Но многое подвергает сомнению. Например - отчего явления кажутся неожиданными. Он видит два ответа первое - любое ожидание всегда создает противодействие, ибо любое осознанное ожидание привносит лишнюю энергию; второе - энергия ожидания может случайно оповестить темные силы, заинтересованные в этом.

- И к какому выводу он пришел?

- Весь мир делится на белых и черных, но есть и третьи, представляющие собой аморфное вещество - студень. И именно они - самые опасные, потому что любой ветер может бросить их из одной крайности в другую.

- Светлая мысль, хотя и не столь бесспорна, как может показаться на первый взгляд...

- Кто-то не оставляет нас своим вниманием с самого восхода солнца, ответил Милав.

- Ты его видишь?

- Нет, но уверен, что он не один...

- Позвольте полюбопытствовать, - вклинился в разговор сэр Лионель, - о ком или о чем идет речь?

- Скоро узнаем... - неопределенно ответил тысяцкий и поднял руку над головой - знак, чтобы все были наготове.

- Он не станет нападать на открытом пространстве, - предположил Милав. - Ему нужны густые заросли, например, как вон те, впереди, что шатром нависают над дорогой.

- Пожалуй, что так, - согласился Вышата. - Стойлег с Бориславом пропали как раз в таком месте...

- Я вижу их! - негромко сказал Милав.

- Где?! - выдохнул Вышата. Голос его трепетал от возбуждения, но внешне он остался совершенно спокоен.

- Впереди, в ветвях дуба, что склонились над дорогой, - пояснил Милав.

- Но я ничего не вижу!

- Их трудно заметить, - отозвался Ухоня, голос которого дрожал, словно хвост кота-забияки, наткнувшегося на мышь-агрессора, - они почти полностью сливаются с листвой.