Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник) - Юрий Алкин

– Мама! Мама! – Всхлипывания толпы уже сливались в многоголосый плач. Кто-то громко завизжал.

– Хватит! Сейчас начнется давка! – страшным шепотом сказал мальчик, стоявший на месте дона Диего.

Рослый сероглазый мальчуган кивнул и, не отрывая взгляда от того, что происходило у столба, снова стряхнул невидимые капли.

– Ну, дела, – прогудел низкий бас мясника, когда гул немного утих и стали слышны отдельные голоса. – Спаси и сохрани, Господи… Спаси и сохрани.

– Как же это? – слышалось вокруг. – Ведь дети были, дети!

– Нечистый попутал… Все его дела. Не зря этих жгут.

– А руки-то какие были! Руки!

– Почудилось, почудилось все. Жарит страшно, вот и привиделось.

– А ну отойди! Куда прешь-то? Куда прешь?

– Смотрю, а жена – дите малое. Как есть дочка наша. Только ростом пониже будет.

– Не верю я этому. Не могло этого быть. Не могло!

– Говорю же: почудилось.

– Да куда ты все время прешь, скотина?

– Смотри, смотри! Да не туда – на столб.

А у столба по-прежнему стоял со скрученными руками осужденный. Ничто, кроме коротких каштановых волос, не выдавало в нем ребенка, который минуту назад испуганно звал маму. Запавшие глаза, обведенные темными кругами, тоскливо смотрели на помощников палача, которые заботливо поправляли разворошенный хворост. Подобравший же факел палач стоял в нерешительности. Он искоса поглядывал на инквизитора, переминался с ноги на ногу, но не зажигал костер.

– Что стоишь? – инквизитор грозно надвинулся на него. – Не знаешь, что с осужденными еретиками делают?

Палач смиренно опустил голову.

– Но… когда мы были детьми… – неуверенно начал один из монахов. И тут же замолчал, словно осознав нелепость своих слов.

– Когда мы были детьми, – каркающим голосом сказал инквизитор, – мы не знали, что есть наш долг! Испугались? Духом ослабли? Искушение снизошло на нас, свыше ниспосланное. Веру нашу проверить, души укрепить – вот что таинство это сделать должно. Тверже камня веру сделать! Сомневающихся указать, – многозначительно добавил он, взглянув на монаха, а затем обводя взглядом притихшую толпу. – А ну, палач! Что медлишь? Или на его место захотел?

И огонь факела лизнул радостно вспыхнувший хворост.

– Бесполезно. Все бесполезно, – с горечью сказал человек в плаще, глядя на костер и фигуры, суетливо подкидывающие ветки. – Обречены.

Дон Диего покачал головой, тронул его за локоть и едва заметно кивнул в сторону стоящего неподалеку крестьянина. Тот со странным упрямым выражением, не отрываясь, смотрел на пляшущие языки пламени. А его судорожно напряженные ладони плотно закрывали глаза сына.

Там, под маской

Чтобы описать технику движения канатоходца, достаточно двух строчек. Чтобы этой техникой овладеть, не хватит и двух лет. Но когда ты делаешь первый уверенный шаг по натянутому, словно нерв, канату и впервые чувствуешь, что он тебя держит, ты понимаешь: пути назад нет.

– Аригато годзаимасу, – произнес официант и, склонившись в вежливом поклоне, удалился.

Я посмотрел на счет. Сумма впечатляла. Впрочем, чего еще ждать в фешенебельном баре на верхнем этаже гостиницы Hyatt в самом центре Токио? В месте, где стоимость одной ночи сравнима с ценой полета из Бостона. Где вид из окна вызывает в памяти небоскребы мрачного города из «Бегущего по лезвию бритвы». Города, по сюрреалистическим улицам которого блуждает в поисках опасного беглеца вечно хмурый Рик Декард, ищущий на самом деле себя.

Впрочем, кто сейчас помнит этот тридцатилетней давности фильм. Поиски себя – занятие немодное. Да и неблагодарное. Мало ли что найдешь.

– Впервые в Японии?

В конце фразы подразумевался вопросительный знак, но человек за соседним столиком произнес ее утвердительно. Я кивнул.

– Первый день. Что я сделал не так? Он улыбнулся.

– Все. Но в этом месте от иностранцев другого и не ожидают.

– Например?

– Например, вам подали счет двумя руками, а вы его приняли одной и не глядя.

– Это оскорбительно?

– Не особо вежливо. Но с гайдзина спрос невелик. Не сморкаетесь за столом – уже хорошо.

– С кого спрос невелик?

– С гайдзина. С иностранца.

Я кивнул, показывая, что нахожу информацию полезной. Знаю я этот тип. Поживут в стране полгода – и начинают сыпать вот такими словечками перед приезжими. Замечательный способ самоутвердиться.

– Мне говорили, что местный этикет полезно знать.

– Правильно говорили. Вы здесь по работе? – Да.

– Тогда кое-что выучить не помешает. Если хотите, чтобы вас воспринимали всерьез.

– Времени перед отлетом не было, – сказал я, пытаясь рассмотреть его лицо в полутьме. – Собирался лететь через пару месяцев, думал, успею кое-что просмотреть по японскому этикету. Но в последний момент все изменилось.

Слабый желтоватый свет лампы падал сверху, оставляя его глаза в тени.

– Времени никогда нет, – согласился он. – Хотите, расскажу вам основы? Все равно не спится.

Предложение звучало заманчиво, но соглашаться не хотелось. Не люблю я такие случайные знакомства. Особенно когда они сдобрены показным альтруизмом. Но завтра с утра – совещания. И контракт очень и очень важный. Так что этот дурацкий этикет придется весьма кстати. Не меня им, конечно, надо было посылать. А может, как раз меня. С некоторых спрос невелик.

– Если вас это не затруднит…

– Не затруднит.

В следующий момент он был за моим столиком.

– Том, – представился он. – Суимасен.

Я было решил, что это его фамилия, но оказалось, что он просто обратился к проходящему официанту. Пока он что-то выяснял по-японски, я рассматривал его отнюдь не азиатское лицо. На вид лет сорок. Весь какой-то отдохнувший, свежий, бодрый. Идеально сидящая, явно дорогая рубашка, слабо поблескивают часы на крепком запястье, уверенность в каждом движении, подкупающая улыбка. В окружающую обстановку он вписывался идеально.

– Извините, – он снова повернулся ко мне, отпуская официанта. – Не хотел его потом ждать. Вы не успели сказать, как вас зовут.

– Норм, – сказал я, ограничившись, как и он, именем.

– Очень приятно. – Он протянул руку.

Теперь, когда его глаза не тонули в тени, было видно, насколько у него приветливый взгляд. Приветливый – но без тени подобострастия или фамильярности. Это был взгляд человека, которого знаешь много лет. Который доверяет тебе, а ты – ему. Открытый взгляд старого друга.

Именно поэтому доверять Тому ни в коем случае не следовало.

– У вас важные встречи? – спросил он, опуская руку.

– Да.

– Тогда для начала не делайте того, что вы только что сделали.

– Что именно?