Проблемы международной пролетарской революции. Основные вопросы пролетарской революции - Лев Троцкий

Не без опасения вызвать теоретическое негодование противников «экономизма» (а отчасти с прямым расчетом вызвать их гнев) мы даем здесь схематический чертеж, изображающий произвольно нами конструированную кривую капиталистического развития за девяносто лет. Общее направление основной кривой определяется характером образующих ее частных конъюнктурных кривых. На нашей схеме резко выделяются три периода: 20 лет очень медленного капиталистического развития (АБ), 40 лет энергичного подъема (БВ), 30 лет затяжного кризиса и упадка (ВГ). Если мы на эту диаграмму нанесем важнейшие исторические события за то же время, то уже одного наглядного сопоставления крупных политических фактов с изгибами кривой будет достаточно для того, чтобы дать мысли неоценимые отправные точки для историко-материалистического исследования. Конечно, параллелизм политических событий и экономических изменений является очень относительным: по общему правилу «надстройка» лишь с опозданием регистрирует и отражает новообразования в сфере хозяйства. Но этот закон должен обнаружиться при конкретном исследовании тех сложных взаимоотношений, графический намек на которые мы здесь даем. В докладе на III конгрессе мы поясняли нашу мысль некоторыми историческими примерами: из эпохи революции 1848 г., первой русской революции (1905 г.) и переживаемого ныне периода. К этим примерам мы отсылаем читателя (См. «Новый этап»). Они не дают ничего законченного, но достаточно характеризуют исключительную важность выдвигаемого нами подхода, прежде всего, для понимания наиболее критических скачков истории: войны и революции. Если в данном письме мы пользуемся чисто произвольной графической схемой, не пытаясь взять за основу какой-либо реальный период истории, то по той простой причине, что попытка подобного рода слишком походила бы на неосторожное предвосхищение результатов сложного и кропотливого исследования, которое еще только нужно произвести.

Сейчас нельзя, разумеется, сколько-нибудь точно предвидеть, какая часть исторического поля будет освещена, и с какой именно яркостью, материалистическим исследованием, в основу которого будет положено более конкретное обследование капиталистической кривой и ее взаимоотношений со всеми сторонами общественной жизни. Достижимые на этом пути завоевания могут определиться только в результате самого исследования, более систематического, более упорядоченного, чем производившиеся до настоящего времени историко-материалистические экскурсии. И во всяком случае такого рода подход к новой истории обещает оплодотворить теорию исторического материализма гораздо более ценными завоеваниями, чем та, более чем сомнительная спекулятивная игра понятиями и терминами материалистического метода, которая, под пером некоторых наших марксистов, переносит в сферу материалистической диалектики приемы формализма, сводя задачу к уточнению определений и классификаций, к расщеплению пустой абстракции на четыре пустые четверти, словом, софистицирует марксизм пошловато-щегольскими манерами кантианского эпигонства. Нелепо, в самом деле, без конца точить и оттачивать инструмент, стирая марксову сталь, когда задача состоит в том, чтобы применять инструмент для обработки сырого материала!

Нам кажется, что тема эта могла бы составить предмет плодотворнейшей работы в наших марксистских семинариях по историческому материализму. Самостоятельные исследования в этой области, несомненно, осветили бы новым или, по крайней мере, более ярким светом и отдельные исторические события и целые эпохи. Наконец, самая привычка мыслить в указанных выше категориях чрезвычайно облегчила бы политическую ориентировку в нынешнюю эпоху, которая есть эпоха более чем когда-либо обнаженной связи капиталистической экономики, достигшей высшего насыщения, с до конца разнуздавшейся капиталистической политикой.

Я давно уже обещал «Вестнику Социалистической Академии» развить эту тему. До сих пор обстоятельства не позволяли мне выполнить свое обещание. Я не уверен, удастся ли мне выполнить свое намерение и в ближайшем будущем. Ограничусь поэтому пока настоящим письмом.

21/VI – 23 г.

Л. Троцкий. О СВОЕВРЕМЕННОСТИ ЛОЗУНГА «СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ЕВРОПЫ»[269]

(В порядке международной дискуссии)

Я думаю, что, наряду с лозунгом: «правительство рабочих и крестьян»,[270] своевременно выдвинуть лозунг: «Соединенные Штаты Европы». Только в соединении этих двух лозунгов мы получим известный перспективный, этапный ответ на наиболее жгучие вопросы европейского развития.

Последняя империалистическая война была в основе своей европейской войной. Эпизодическое участие в ней Америки и Японии не нарушило этого ее характера. Добившись того, что ей нужно было, Америка выдернула руку из европейского костра и вернулась к себе домой.

Движущей силой войны явились капиталистические производительные силы, переросшие рамки европейских национальных государств. Германия ставила себе задачей «организовать» Европу, т.-е. экономически объединить под своим руководством европейский континент, чтобы затем, по-настоящему, начать борьбу с Англией за миродержавие. Франция ставила себе задачей раздробить Германию. Малочисленность населения Франции, ее преобладающий аграрный характер, консерватизм экономических форм делает для французской буржуазии недостижимой даже постановку проблемы – организовать Европу, – разрешение которой оказалось не по зубам германскому капитализму, вооруженному военной машиной Гогенцоллернов. Свое господство победоносная Франция поддерживает ныне, балканизируя Европу. Великобритания провоцирует и протежирует французскую политику расчленения и истощения Европы, прикрывая свою работу традиционным ханжеством. В результате наш несчастный континент изрезан, раздроблен, истощен, дезорганизован, балканизирован – превращен в сумасшедший дом. Рурская экспедиция[271] есть проявление буйного помешательства, сопряженного с дальновидным расчетом (окончательное разорение Германии) – сочетание, не раз наблюдавшееся психиатрией.

Как в основе войны лежала потребность производительных сил в широкой, очищенной от таможенных перегородок арене развития, так и в гибельной для Европы и для человечества оккупации Рура находит свое искаженное выражение потребность в сочетании рурского угля и лотарингского железа. Европа не может развивать свое хозяйство в тех государственно-таможенных границах, какие навязаны Версалем. Она должна снять эти границы, иначе ей грозит полный экономический упадок. Но те методы, какие правящая буржуазия применяет для преодоления ею же созданных границ, только увеличивают хаос и ускоряют распад.

Неспособность буржуазии подойти к разрешению основных вопросов хозяйственного восстановления Европы обнаруживается все ярче перед трудящимися массами. Лозунг «правительства рабочих и крестьян» идет навстречу этому возрастающему стремлению трудящихся найти выход собственными силами. Необходимо ныне конкретнее этот выход указать: это – теснейшая экономическая кооперация народов Европы, как единственное средство спасения нашего континента от хозяйственного разложения и закабаления могущественным американским капиталом.

Америка отошла от Европы, спокойно выжидая, когда агония европейского хозяйства дойдет до уровня, при котором можно будет скупить Европу – как Австрию,[272] за небольшие деньги. Но ни Франция отойти не может от Германии, ни Германия от Франции. А Германия с Францией уже составляют основное ядро Западной Европы. Здесь завязка и развязка европейской проблемы. Все остальное только дополнение. Что балканские государства не способны жить и развиваться вне федерации, это мы признали еще задолго до империалистской войны. Совершенно то же относится к осколкам Австро-Венгерской империи и оставшимся вне Советского Союза западным частям царской России. Аппенины, Пиренеи, Скандинавия – являются вдвинутыми в океан органами европейского тела. Самостоятельно существовать они не могут. Европейский континент, при данном уровне производительных сил, есть хозяйственное единство, – не замкнутое, разумеется, но внутренне глубоко связанное, – обнаружившееся в страшной катастрофе империалистской войны и ныне снова вскрытое в бешеном припадке рурской оккупации. Европа не географический термин, а экономический, несравненно более конкретный, – особенно в нынешних, послевоенных условиях, чем мировой рынок. Если для Балканского полуострова мы давно признали необходимость федерации, то ныне пора ясно и отчетливо поставить эту задачу по отношению к балканизированной Европе.

Остается вопрос о Советском Союзе, с одной стороны, о Великобритании, с другой. Само собою разумеется, что не Советский Союз будет противиться федеративному объединению Европы и с Европой. Тем самым обеспечивается прочный мост между Европой и Азией.