Стихи и эссе - Уистан Оден

Корр. — Но не есть ли некоторая правда в том, что поэт действительно очень буквально начинает в "грязном тряпье и с обнаженным сердцем?"

Оден — Это может быть необходимым для него так начинать, но нет никакой причины для других, вознаграждать за это. Мне нравится цитата Валери: когда людям нечего сказать, они раздеваются.

Корр. — В вашей Банальной Книге Вы написали: труды по Бихевиоризму [353] —так мучают.

Оден — Это действительно работает. И я уверен, если бы я взял Профессора Б. Ф. Скиннера [354] и снабженный надлежащими наркотиками и приборами, я мог бы уже через неделю рассказывать публично Афанасьевский символ веры [355]. Проблема с бихевиористами состоит в том, что они всегда умеют исключить себя из своих теорий. Если все наши действия — обусловленное поведение, естественно, наши теории, тоже.

Корр. — Вы видите какую-нибудь духовность во всех тех хиппи на площади Святого Марка? Вы ведь жили среди них в течение некоторого времени.

Оден — Я не знаю никого из них, так что я могу сообщить? Что мне действительно в них нравится — они попробовали восстановить дух карнавала, кое-что, что заметно недоставало нашей культуре. Но я боюсь, что, когда они полностью отказываются от работы, забава становится уродством.

Корр. — Ваша новая поэма "Цирцея" говорит как раз об этом:

Она не ожесточает своих жертв(животные могли укусить или гвоздь). Она приравнивает их к цветам,сидячие фаталисты, которые не возражают и только могут говорить с собой.

Видимо, Вы знаете, что поколение лучше, чем Вы думаете.

Оден — Я должен сказать, что восхищаюсь теми, кто не участвует в крысиной гонке, кто отказывается от денег и мирских товаров. Я не могу этого сделать, я — слишком мирской.

Корр. — У вас есть какие-нибудь кредитные карточки?

Оден — Одна. Я никогда ею не пользуюсь, если интересно, я использовал ее только однажды, в Израиле, оплатив счет гостиницы. Я был воспитан в духе, что не должен покупать того, за что не могу заплатить наличными. Мысль о долге тревожит меня. Я предполагаю, что наша экономика разрушилась бы, если бы каждый придерживался моего мнения.

Корр. — Вы — хороший бизнесмен: Вы ведете переговоры, заключаете сделку, и т. д?

Оден — Нет. Это не предмет для моих рассуждений.

Корр. — Но Вы получаете то, что в Ваших силах за свою поэзию. Я был удивлен на днях, увидев вашу поэму в Поэзии — где платят лишь пятьдесят центов за строчку.

Оден — Конечно, я получаю то, что могу — кто же еще? Мне кажется, что получив на днях от них свой чек, я использовал его прежде, чем заметил, что я его получил.

Корр. — Вы — гурман?

Оден — Я очень люблю поесть. Везет, когда я в Австрии, потому что мой друг г. Коллман — опытный повар, таким образом становлюсь очень избалованным за лето. Это отличается от одинокой жизни здесь. Иногда, когда кто-то один готовит для себя, то получает от этого сумасшедшее удовольствие. Однажды я получал громадное наслаждение от турнепса. Но один не люблю долго есть и просто проглатываю быстро пищу. Конечно, мне нравится хорошее вино, но не делаю из этого проблему. Есть красное столовое вино, Valpolicella, который я люблю выпить, когда я в Австрии или когда я здесь. Это катит намного лучше, чем Кьянти, которое, когда Вы пьете его здесь, на вкус всегда, как красные чернила.

Корр. — Бывает, что Вы забываете поесть в процессе сочинения стихов?

Оден — Нет. Я живу, когда пишу. Я не знаю голода, когда пишу!

Корр. — Какие худшие строчки вы знаете, желательно великого поэта?

Оден — Мне на ум приходят строчки из "Династий" Томаса Харди, где Наполеон пытается сбежать с Эльбы. Есть там такое четверостишие:

Прибудь корветСо стареющим шотландским полковником,Побег был бы отложен. Вечная задержка.С этим трудно бороться!

Корр. — Вот из Йейтса: "Валера съел Парнелла сердце " или Элиот: " Зачем лишь в старости размах орла огромных крыльев?"

Оден — Те не являются плохими нам самом деле, а лишь неумышленно комичными. Оба послужили бы замечательными заголовками для мультфильма Тербера [356]. Будучи новичком, в Оксфорде я придумал тот: "Изабель со своими прыгающими грудями преследовала меня в течение лета…"

Думаю, что изумительный мультфильм Тербер мог бы сделать к этому! И-и-и-го-го! И-и-и-го-го! И-и-и-го-го!

Корр. — Какова ваша наименее одобренная поэма Оденом?

Оден — "1 сентября, 1939'". Хотя, боюсь, что она вошла в наибольшее количество антологий.

Корр. — А какой поэмой Вы наиболее гордитесь?

Оден — Это отмечено в моем комментарии к "Буре" Шекспира, поэма, написанная в прозе, подделка под покойного Генри Джеймса "Речь Калибана к Аудитории."

Корр. — Вы когда-нибудь дочитывали до конца книгу, которая Вам не нравилась?

Оден — Нет, я пропускал… фактически я сделал однажды. Я прочитал весь Mein Kampf, потому что мне было необходимо узнать мысли Гитлера. Но читал без удовольствия.

Корр. — Вы писали рецензию на неинтересную для Вас книгу?

Оден — Очень редко, за исключением регулярного рецензента, или рассматривая справочник, где указаны ошибочные факты, тогда это — обязанность предупредить публику о пролитом молоке. Написание противных рецензий может быть развлечением, но я не считаю, что подобная практика не портит характер.

Корр. — Какой самый лучший поэтический комплимент, который Вы когда-либо получали?

Оден — Это случилось самым необычным образом. Моя подруга, Дороти Дей, был посажена в женскую тюрьму, что на Шестой Авеню, на 8-ой Улице за участие в протесте. Раз в неделю в субботу, девочки шли мыться. Группа проходила в душ, когда одна шлюха громко объявила: "Сотни жили без любви, Но ни одного без воды…" Строчка из моей поэмы, которая только что появилась в "The New Yorker". Когда я услышал это, я понял, что не писал напрасно!

Корр. — Вы читали какие-нибудь книги по феминизму?

Оден — Я немного озадачен этим вопросом. Конечно они должны ругать такие вещи, как нижнее женское белье, и т. д.

Корр. — Есть ли между мужской и женской поэзией какие-нибудь существенные различия?

Оден — Мужчины и женщины преследуют противоположные цели при написании стихов. Для человека трудно не быть эстетом, трудно не сообщать информацию, не потому что она правдива, а потому что — поэтически эффективна. Для женщины трудно отойти подальше от эмоций. Женщина не может быть эстетом. Женщина не в силах написать абсурдных стихов. Мужчины — плэйбои, женщины — реалисты. Если Вы просто так расскажете забавный случай, то женщина всегда спросит: "это действительно случалось?" Я думаю, узнай мужчины все, что женщины говорят друг другу о них, человеческий род вымрет.

Корр. — Вы думаете, что было бы лучше, если бы женщины управляли человеческим родом?

Оден — Я думаю, что внешняя политика должна быть в женских руках. Мужчины должны продолжать делать машины, но женщины должны решить, какие машины должны быть сделаны. В женщинах гораздо больше здравого смысла. Они никогда не стали бы производить внутренний двигатель сгорания или любую из злых машин. Большинство кухонных машин, например, хороши; они не стирают другие навыки. Или других людей. Очень часто наши лидеры как два маленького мальчика, говорящий один другому, "Мой отец может поколотить твоего отца." В настоящее время подобные забавы стали слишком опасными.

Корр. — Вы знали сумасшедших?

Оден — Ну, конечно, я знал сумасшедших. Все мы знаем. Люди, которые падают в грязь снова и снова, и снова. Я знал несколько человек, которые были маниакально-депрессивны. Я часто думал, большое дело было бы сделано, если бы для них организовали анонимный клуб. Где Они могли бы собираться и обсуждать свои психические проблемы.

Корр. — Я не думаю, что это сработало бы.

Оден — Ну, каждому известны их подъёмы и спады!

Корр. — Если бы Вы сошли с ума, как бы Ваше безумие проходило?

Оден — Я не могу вообразить сумасшествие. Это — просто что-что, что мое воображение не в силах ухватить. Можно быть рехнувшимся — но это другое! Есть очень забавная книга "The Three Christs of Ypsilanti", о больнице, в которой есть три пациента и каждый мнит себя Богом. Случаи достаточно обычные, кроме одного — который фактически нашел ученика!

Корр. — Теперь о сотрудничестве? Вы ведь отправили свои поэмы прямо Элиоту?