Другие звезды - Евгений Гуляковский

Естественно и незаметно произошло то, чего так опасались лет двести назад, когда был изобретен сверхсветовой двигатель для звездолетов. Раздробленная, разбитая на мелкие поселения, Федерация перестала представлять собой единое целое.

Каждая новая колония, едва обосновавшись, стремилась прежде всего обзавестись собственной администрацией и сводом собственных правил.

Древняя столица Федерации, планета, некогда бывшая колыбелью человечества, медленно, но неумолимо отходила на второй план. Надобность в едином планировании и координации взаимных поставок исчезла — каждое поселение производило для себя все, что считало необходимым, и вело собственную торговлю с соседними колониями.

Правительство Федерации держалось в основном за счет исторических традиций да за счет организации и управления научными исследованиями, требовавших для своего осуществления все больших материальных затрат и все реже и реже приносивших ощутимые практические результаты.

Никто не знал, как долго сможет продержаться это неустойчивое равновесие, и именно в этот момент на границах своих владений Федерация столкнулась с неведомым и неуловимым врагом. Разваливалась экономика отдельных поселений. Люди теряли инициативу, их охватывало равнодушие и полная потеря интереса к жизни.

Все данные говорили о том, что кто-то ведет четко организованную и спланированную работу по разрушению окраинных поселений Федерации. Но выявить и доказать существование реальных противников так и не удалось. Даже специально созданное в связи с этими событиями Управление внешней и внутренней безопасности до сих пор топталось на месте, хотя в его распоряжении была вся современная техника и совсем неплохие кадры.

Председатель Центрального Совета Федерации Ридов грузно поднялся из-за стола и подошел к матовому, в полстены, окну. Нажав скрытую в подоконнике кнопку, он подождал, пока стекло станет совершенно прозрачным, и лишь затем надолго погрузился в созерцание открывшейся перед ним панорамы улицы, словно увидел ее впервые. Перед ним возвышались слепые, с матовыми бельмами вместо окон, громады старинных зданий.

Улица казалась безжизненной. Далеко внизу, на мостовой, не было заметно ни малейшего движения. Все важнейшие коммуникации давно ушли под землю, и никто больше не увлекался старинным спортом — ездой на электромобилях мимо заброшенных зданий, многие из которых грозили обвалом. «Совсем еще недавно Земля казалась нам такой маленькой, такой тесной! — с горечью подумал Ридов. — Но космос впитал и растворил нас в своих просторах. Большинство колоний не насчитывает и миллиона поселенцев. Когда-то в одном этом городе жителей было в сотню раз больше. Где они сейчас, эти миллионы? И что собой сегодня представляет человечество в целом? Продолжит ли оно существование как нечто единое? Что с ним станет завтра?»

От решения, которое он должен был принять, от оттиска его личной печати на пластиковом листе документа с короткой надписью «утверждаю», возможно, зависело то, каким оно будет, это «завтра». «Я слишком стар для принятия подобных решений, я не знаю, к чему это приведет. Никто этого не может знать. Но я и не обязан принимать слишком ответственные решения самостоятельно. Именно для таких случаев и создан Центральный Совет».

Он отошел от окна и назначил через автоматический селектор внеочередное чрезвычайное заседание Совета на завтра.

— За час до начала мне понадобится Райков, разыщите его и пошлите официальное приглашение.

Мигнул зеленый огонек, означавший, что автоматический секретарь приступил к исполнению полученного задания. Матовая поверхность стола отсвечивала тускло, на ней не было ничего лишнего, ни одного постороннего предмета. Кабинет всегда оставался для Ридова лишь местом работы. Выключив автоматику и вызвав свой личный глайдер, он подумал о том, что, уйдя от самостоятельного решения, ничего, в сущности, не добился. Некогда восточные мудрецы не без основания считали, что бездействие — это тоже часть действия, к тому же далеко не самая пассивная.

Запустив пружину, приводящую в действие механизм Совета, он лишь отодвинул решение на сутки. Привлек к обсуждению разных людей, но, в сущности, ничего не изменил и ничего не добился. Никто не снимет с него конечной ответственности, не простит ошибки, если она произойдет, именно ему, председателю. К тому же, вызвав Райкова, он, собственно, предрешал результат этого заседания.

Издали дом напоминал игрушечный стеклянный шар, забытый каким-то великаном посреди лесной поляны. Его задняя, срезанная наискось, часть заканчивалась верандой, плавно переходившей в дикие заросли. Высокий худой человек подошел к дому с северной стороны вместе с мальчиком лет девяти.

— Мы теперь всегда будем ходить на лыжах? Каждый день?

— Всегда. До тех пор, пока у тебя не кончатся каникулы.

— А почему тебя уволили?

— Кто это тебе сказал?

— Миша. Мы вчера разговаривали по видику, и он сказал, об этом передавали в новостях.

— Говорят не «видик», а «видеофон».

— Но тебя все-таки уволили?

— Это шутка. У меня есть друг, который умеет так шутить. Тебе не следует вмешиваться в дела взрослых.

— Спросить нельзя, что ли? Если хочешь знать, я очень рад, что тебя уволили!

— Да?

— Да! По крайней мере, теперь у меня будет отец.

— А это, конечно, мама.

— Ага.

— Ты у меня замечательный цитатер.

— Кто-о?

— Цитатер — это человек, который не умеет разговаривать собственными словами, он, как попугай, повторяет только чужие фразы.

— Ну, ты даешь! Я это слово запомню!

— Еще бы!

Они остановились перед выходом на веранду, сняли лыжи и отряхнули снег с блестящей ветрозащитной одежды.

В доме их встретила тишина, настоянная на запахе хвои и яблочного пирога.

— Позовем маму?

— Не стоит. Разве ты не чуешь, чем пахнет? В этот момент ей нельзя мешать, иначе пирог не удастся.

Дом, разделенный на четкие функциональные зоны, выглядел изнутри слишком просторным. Сразу за гардеробной начиналась «музейная». По крайней мере, так эту часть дома называла Анна. Здесь стояли стеллажи с пластиковыми копиями древних книг, чучела никогда не виданных на Земле животных, встречались и предметы вовсе уж непонятные: например, головоломка, найденная на Гидре и похожая с виду на рогатый каменный шар. При нажатии в определенном месте отдельные части этой конструкции менялись местами. Она могла принимать практически любую форму.

Легенда гласила, что человек, которому удастся собрать из нее любой знакомый предмет, тут же получит его в натуре. Но пока эту задачу не удалось решить даже с помощью большого компьютера.

Переодевшись и освежившись ионизированным паром, Райков прошел в рабочую часть дома. Еще с порога кабинета ему бросилась в глаза лежащая на столе рядом с дисплеем домашнего компьютера желтая карточка визиограммы. Обычные сообщения оставались в памяти компьютера и попросту высвечивались на дисплее. С отпечаткой текста передавались только сообщения особой важности и официальные документы.

Стараясь унять волнение, уже догадавшись о том, откуда поступила визиограмма, Райков подходил к столу нарочито медленно. На его узком лице под широким разлетом бровей возбужденно блестели разбойничьи зеленоватые глаза.

Взяв карточку и разглядев на ней штемпель Совета, он медленно перевел дыхание и лишь затем прочитал все сообщение залпом: «К трем часам прошу прибыть для получения задания. Ридов».

После такого вызова его увольнение и в самом деле стало походить на шутку.

Только сейчас он понял, почему в доме стояла настороженная тишина, почему Анна не вышла их встречать и откуда в доме запах его любимого пирога.

Предстоял трудный разговор с женой и еще более трудное прощание…

Но это позже, это потом. Пока еще можно сделать вид, что он ни о чем не догадывается, не знает причины вызова… Только надолго ли хватит его притворства? Он чувствовал, что с каждым отлетом в дальнюю экспедицию отчуждение между ним и Анной все глубже пускало свои ледяные корни.

— Садитесь, Райков.

Ридов опустил в прорезь пневмопочты очередной рулон документов, над которыми работал перед приходом Райкова, и внимательно осмотрел своего посетителя.

Последний раз они виделись года два назад, когда Райков руководил спасательной экспедицией на Зенде. Тогда требовалось снять с планеты экипаж застрявшего там поисковика. Посадка из-за сложных местных условий исключалась. Была разработана сложная комплексная программа с участием трех кораблей и целой серии челночных автоматических зондов. Райков нарушил инструкции и, не используя зондов, все-таки сел на планету.