Глубокая разведка - Владимир Добряков

Что-то мне не нравится этот пожар. Ну, не бывает таких пожаров. По крайней мере, не должно быть. Впечатление такое, что лес загорелся не в каком-то одном месте, а вспыхнул весь сразу. И сейчас огненный шторм сметает здесь все живое. Такое может быть только в одном случае.

Бросаю взгляд на дозиметр. Ого! Ну, и везет же нам в этом «хождении по Фазам». Мы снова попали в Фазу, где применяется ядерное оружие. На этот раз его применили совсем недавно. К счастью, мы вышли сюда на приличном расстоянии от эпицентра взрыва. Тем не менее задерживаться здесь, мягко говоря, не рекомендуется. Впрочем, и без повышенной радиации здесь хватает смертоносных факторов. Еще немного, и мы задохнемся в дыму или сожжем легкие. Неизвестно, что раньше. А скорее всего, нам не миновать ни того, ни другого. Так что, об облучении можно пока не беспокоиться. Мы просто не успеем почувствовать его вредоносного влияния, пока добираемся до ближайшего перехода, который может оказаться, Схлопка его знает, где. Пока Анатолий лихорадочно работает с установкой, я, чтобы вызвать хоть небольшую разрядку, неуклюже шучу:

— Уважаемые дамы и господа! Теперь вы имеете приблизительное представление о том, как чувствовали себя клиенты Святой Инквизиции. Такие как: Джордано Бруно, Ян Гус, Жанна д'Арк и многие другие. Где переход, Толя, где переход?!

— Слава Времени, рядом! Триста метров.

— Бегом! Время побери!

Бег в раскаленном воздухе, состоящем в основном из едкого дыма, под обстрелом пылающих головешек немного отличается от оздоровительного бега трусцой или кросса. Но в этом забеге приз — не кубок и не здоровье, а сама жизнь. Анатолий открывает переход на бегу.

— Есть переход! — хрипит он и показывает направление. Но мы не видим сиреневых «ворот», мы видим лишь стену сплошного ревущего пламени.

— Где же переход, Толя? — спрашиваю я.

— Вот здесь, в пяти метрах, прямо в огне.

Время побери! Никто из нас не может решиться первым нырнуть в этот гигантский костер, хотя спасение совсем рядом, в пяти метрах.

— Самое главное, — спокойно говорит Лена, — задержать дыхание. Ни в коем случае не дышать! Делай как я!

С этими словами она исчезает в бушующем пламени. За ней бросается Вир, за ним — Петр.

— Ну же! Вперед! — кричу я остальным. — Они уже спаслись. Давайте, не задерживайтесь! Толя, хватай Наташку и тащи ее! Дима, Серега! Оставаться нельзя! Здесь везде смерть! Вперед!

Сначала Толя с Наташей, а за ними и Дмитрий с Сергеем ныряют в гигантский костер. Подхватываю установку и бросаюсь за ними. Одежда уже дымится. Сиреневых «ворот» заметить не успеваю. Просто вываливаюсь на заснеженное поле.

ГЛАВА 23

Я коней заморил, — от волков ускакал.

Укажите мне край, где светло от лампад,

Укажите мне место, какое искал, -

Где поют, а не стонут, где пол не покат.

Я еще не успел толком сориентироваться, куда мы попали, а Лена уже смотрит на дозиметр, прикидывая, какую дозу мы схватили и насколько она опасна. Лицо ее становится мрачным. Она удрученно качает головой и достает аптечку. Оттуда она извлекает красные шприц-тюбики и раздает нам по две штуки.

— Ну-ка, быстренько, двойную дозу антирада! Через два часа — еще по дозе. А потом начну кормить вас таблетками. С такими дозами облучения шутки плохи. Наташа, помоги Виру сделать инъекции.

— Хорошо еще, что мы не попали туда часа два-три назад, — глубокомысленно говорит Петр, морщась и вонзая себе в бедро иглу шприца.

— Да, спасибо Андрею, что он так удачно сорвался и задержал нас, — подхватывает Анатолий, — а то мы прямо под взрыв угодили бы.

— Ты уж молчал бы, Сусанин хренов, — огрызаюсь я, вкачивая в себя второй тюбик антирада. — Предупреждаю. Еще раз заведешь нас в такую Фазу, в ней и останешься. И никакие Наташа с Леной не уговорят меня изменить это решение.

— Елена Яновна, — спрашивает Сергей, — а сколько мы все-таки схватили?

— Достаточно, Сережа. Вполне достаточно, чтобы за неделю-другую отправиться на тот свет.

— И что? — Сергей держит за иглу пустой шприц-тюбик — Это зелье спасет нас?

— Конечно. Только его надо применять не позднее тридцати минут после облучения. Поэтому я вас и торопила. Если прозевать, то лечение будет и сложнее, и тяжелее.

— Но все-таки вылечиться можно?

— Да. Вылечить можно практически при любой дозе облучения. За исключением, разумеется, тех, которые убивают мгновенно или в течение часа. А сейчас надо с часок посидеть, чтобы препарат действовал в спокойной обстановке. Так он дает лучший эффект.

Не знаю, как у кого, но у меня «эффект» действия антирада, особенно в двойной дозе, всегда выражается исключительной сухостью во рту, слабым головокружением и легким подташниванием. А сейчас ко всему этому добавляется еще и острое чувство голода. Впрочем, голод, кажется, не от антирада. Мы просто ничего не ели много часов, пока карабкались по обледенелым склонам.

По моему предложению женщины занимаются стряпней, то есть готовят обед из пайков космодесанта. А мы с Анатолием, при участии Петра, Сергея и Дмитрия, пытаемся определиться, куда мы попали.

Первый признак развитой цивилизации — активный радиоэфир. В необитаемых Фазах мой радиомодуль удручающе молчит. Здесь же он хрипит, кашляет, чихает и чуть ли не плюется; но ничего более-менее систематического не выдает. Я меняю модуляции, перехожу на магнитную несущую, но ничего осмысленного поймать не могу. Остается теряться в догадках: то ли здесь принцип связи, нам еще не известный, то ли здесь такой своеобразный природный фон. Однако индикатор высокочастотных излучений ведет себя спокойно. Спокойно ведут себя и другие приборы, показывающие наличие опасных факторов. Здесь нет ни опасных микроорганизмов, ни ядовитых газов. Визуальный осмотр местности тоже мало что дает.

Мы находимся на ровном заснеженном поле. Слева, в одном километре, и справа, чуть подальше, темнеют леса. Высоко в небе (оно обычного земного цвета) пролетает стая птиц. Рассматриваю их в очки-бинокль. Птицы крупные, вроде ворон, но явно не вороны. Вот и все, что я сумел установить.

У Анатолия дела обстоят более успешно. По его словам, в этой Фазе достаточно устойчивых зон с подходящими для открытия переходов темпоральными характеристиками. И три из них довольно близко. Ближайшая — на расстоянии около сорока километров. Так что, если нам здесь не найдется работы, мы сможем достаточно быстро и легко уйти в другую Фазу.

— А здесь живут люди, — внезапно говорит Вир.

Он помогал женщинам готовить обед и набирал снег почище, чтобы зря не расходовать воду. Он отводит меня немного в сторону и показывает отпечатки копыт на неглубоком снегу. Верно! Копыта с подковами.

— Интересные подковы, — замечает Сергей.

— Чем же они тебе интересны?

Сергей показывает очень четкий отпечаток копыта. Такой четкий, хоть в рамку вставляй и на стену вешай. Я читал где-то, что было такое хобби: коллекционировать отпечатки копыт знаменитых лошадей.

— Во-первых, ни малейших следов гвоздей. Как они крепятся к копытам? А во-вторых, форма.

Форма действительно интересная. Это не подкова в классическом смысле. Это полоса шириной полтора сантиметра, окаймляющая копыто по контуру. По всему контуру. Такую «подкову» можно было бы посчитать естественным образованием, если бы ее не пересекали очень аккуратные и равномерно распределенные желобки одинаковой ширины. Природа так не умеет.

— Давайте решать, куда мы пойдем? — предлагаю я за обедом. — К зоне ближайшего перехода или по следам подкованного животного? Назовем его условно лошадью.

Большинством голосов решаем идти за «лошадью». Лена выдает нам к кофе на десерт еще по одному шприц-тюбику с антирадом, и мы трогаемся в путь.

Через полчаса нам попадается еще одно свидетельство разумной деятельности: скирда соломы. Скирда как скирда. Солома как солома. Но Петр озадаченно чешет в затылке.

— Посмотри, Андрей, как уложена солома. Ты так сможешь?

Солома уложена плотно и тщательно, как хвойные иглы в муравейнике. Кроме того, ни одна соломинка не поломана и не погнута. Вилами и граблями так не уложишь. Замечаю еще одну деталь. Солома с колосьями. И все колосья пустые, но целые. По примеру Петра чешу «репу». А Лена смотрит на меня и улыбается. Кажется, она уже все поняла, но молчит.

Дальше следы приводят нас в лес, и там перед нами предстает еще одно удивительное зрелище. Вдоль неширокой утоптанной дорожки почти на всех деревьях на одинаковой высоте расположены большие гнезда. В них сидят птицы, напоминающие голубей, но размером с глухаря. Видимо, это те самые, стаю которых я наблюдал в поле. Где-то птицы сидят по одной, а кое-где и по две. Но самое поразительное — другое. Из-под каждого гнезда спиралью вокруг ствола до самой земли спускается желоб. Он заканчивается в корзинке, выложенной мягким мохом. На подстилках лежат яйца, несколько крупнее куриных. Птичник, Время побери!