Творения и Гимны - Преп. Симеон Новый Богослов

Но прежде надобно нам пояснить, что значит глагол — ρημα, чтобы правильно уразуметь смысл апостольских слов. Глагол — ρημα, — значит слово, — λογος, как и наоборот слово называется глаголом. Так сотник сказал Господу: рцы слово, — λογον и исцелеет отрок мой, а жена Иова говорила: рцы глагол, — ρημα, некий ко Господу и умри. — Глаголы и слова человеческия говорятся устами человеческими и слышатся ушами человеческими. Но глагол Божий и слово, исходящее из уст Его, совершенно неизрекаемо и неизложимо для языка человеческаго и невместимо для уха человеческаго, и даже невозможно, чтобы слово Бога вошло в чувство человеческое, потому, что чувство не может чувствовать того, что превыше всякаго чувства. — Далее под словом и глаголом в Боге, по первому созерцанию, разумеем Слово Бога и Отца, самого Господа нашего Иисуса Христа, Бога истиннаго; а под устами Его, коими Он изрекает неизреченные глаголы, разумеем Святаго Духа, как и пророк говорит: уста бо Господня глаголаша сия (Ис. 1:20), т. е. Дух Господень. Почему же Дух Святый называется устами Божиими, а Сын называется Глаголом и Словом? Потому что как собственное наше слово, сущее в душе нашей, произносится и явным для других делается посредством уст наших, и другим способом невозможно произнести или сделать его явным, кроме глаголания уст; так и Сын Божий и Слово не может познан быть, или услышан быть, если не будет откровен чрез Духа Святаго. — Что говорим: не может, то говорим это в отношении к Богу вместо ουκ ενδεχεται (не бывает, чтоб, — неуместно, не подобает) и вместо — не хощет, как говорится, например, невозможно солгать Богу, и не возможе многа знамения сотворити. И как у нас бывает, что если не отверзем собственных уст наших, то не может изыти вне слово наше: так и если не отверзутся уста Божии (т. е. Дух Святый) чрез осияние и просвещение, какия бывают в нас (не говорю, чтоб Дух отверзался, но ум наш, когда осиявается и просвещается от Духа), Сын и Слово Божие не зрится и не бывает явен в чувстве зрения и слуха нашего (умнаго).

Изъяснив сие, заключаем, что неизреченные оные глаголы, какие слышал божественный Павел, не другое что суть (по моему скудоумному мнению), как сокровенныя и воистину неизъяснимыя и незримыя, чрез осияние от Духа Святаго бывающия, созерцания, и боголепныя и недомыслимыя уразумения пресветлой и пренедоведомой славы и божества Сына и Слова Божия, какия будучи открываемы, более ясными и более чистыми представляются тем, кои достойны того. Вот что, говорю, суть те неслыханныя слышания неизреченных глаголов, то непостижимое постижение непостижимых вещей. Если Апостол сказал, что слышал глаголы (т. е. слухом), а мы, изъясняя сии глаголы, сказали, что это Сын Бога и Отца глаголется чрез Святаго Духа, и вместе с тем чрез осияние Его открывается достойным, и таковое осияние, или откровение бывает, сказали мы, посредством созерцания, а не посредством слышания; то да не покажется тебе сие странным и неверным. Но послушай разрешение сего недоумения и познай дело как есть, да не будешь неверен, но верен. Разрешение же это таково. Внимай!

Бог, Который есть первая причина всего прочаго, един есть. И это едино — есть свет и живот, Дух и Слово, уста и глагол, премудрость и ведение, радость и любовь, царство небесное и рай, небо небес, как и солнце солнцев, и Бог богов, и всякое другое добро, какое бы ты ни сказал, заимствуя мысль о нем от сих видимых вещей, или от того, что выше всех их, — найдешь, что оно есть сие едино, о коем я сказал, и удостоверишься, что оно есть и именуется всеобъемлюще, существенно и господственно — Благо. Оно не имеет никакого совершенно подобия с видимым, но есть выше всякаго видимаго добра, несравненно и неизреченно. И неразделимо сие едино, как видимое разделено одно от другаго, но пребывает одно и тоже, без всякаго изменения. Оно есть всеблаго, высшее всякаго блага. — С другой стороны, и человек, созданный по образу и подобию Божию, почтен тем же образом бытия, и имеет в единой душе и ум, и слово, и единое чувство, хотя оно, по пяти естественным потребностям тела, делится на пять чувств. В отношении к телесному оно нераздельно разделяется посредством пяти частных чувств — зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания, и будучи изменяемо неизменно, проявляет действенность свою, — и видит (не само чувство, но душа посредством его), и слышит, и обоняет, и вкушает, и различает вещи по осязанию. В отношении же к духовному нет необходимости, чтоб это общее чувство разделялось на пять чувств, как бы на пять окон, — не требуются, говорю, ни очи, чтоб, открывая их, видеть тамошния вещи, ни уши, чтобы слышать слово, ни орган обоняния, чтоб обонять тамошния доброты, ни губы и язык, чтоб вкушать и различать сладкое от горькаго, ни руки, чтоб различать твердое и мягкое, тяжелое и легкое. Но оно выходит вне всего этого, что мы сказали, и естественно последует за умом, неразделяясь от него и несясь все всецело с ним; но пребывая всецело единым чувством, оно имеет с собою и в себе пять чувств (или точнее сказать — более), поколику все они едино суть. Теперь сообрази, прошу тебя, поточнее, что излагает слово мое. Душа, ум, слово суть едино, в единой сущности и едином естестве человека, — и это едино чувствует, разсуждает, как разумное существо, понимает, памятует, совещается с собою, желает или не желает, избирает, или не избирает, любит или ненавидит, и, — чтоб не удлинять слова, — это едино есть живущее (существо или сила), которое в одно и тоже время и видит, и слышит, и обоняет, и вкушает, и осязает, и понимает, и знает, и говорит. — Слушай внимательно и вникай в силу того, что говорится тебе, чтоб мог ты понять, какие это неизреченные глаголы, и как слышал их св. Павел, — каковы и открыты были ему и видимы были им в Духе Святом.

Бог Творец всяческих един есть, и сие едино, как мы сказали прежде, есть всякое благо. С другой стороны и душа, разумная и безсмертная, тоже едина есть. И она едина есть вся — чувство, совмещающее в себе все чувства, какия ни есть. Итак, когда единый всяческих Бог является чрез откровение единой разумной душе, тогда открывается ей всякое благо и в одно и тоже время созерцается (ощущается) всеми вместе чувствами ея. Сие единое и всякое вместе благо и видимо бывает ею, и слышимо, и услаждает вкус, и облагоухавает обоняние, осязается, познается, говорит и говорится, знает и знаемо бывает, и что знает, сие сознается. Ибо кто познается Богом, тот знает, что познается, и кто видит Бога, тот знает, что и Бог видит его. Но кто не видит Бога, тот не знает, что Бог видит его, так как сам не видит Его, хотя хорошо видит все прочее. Итак, которые удостоились увидеть зараз всеми вместе чувствами, как одним из многих чувств, сие всеблаго, которое и едино есть и многое, поелику есть всеблаго, те, говорю, поелику познали и каждодневно познают разными чувствами единаго чувства разныя вместе блага, как единое, не сознают во всем сказанном никакого различия, но созерцание называют ведением и ведение созерцанием, слух зрением и зрение слухом, как и пророк Аввакум говорит: Господи, услышах слух Твой и убояхся. Господи, разумех дела Твоя и ужасохся (Авв. 3:1). От кого же это другаго он услышал? Пророчествуя, он о Господе проповедал. Как же говорит: Господи, услышах слух Твой? И что хочет он открыть чрез удвоенное слышание, когда говорит: услышах слух Твой? Что другое, кроме того, что чрез осияние Святаго Духа, или откровение от Него, познал удостоверительно Господа нашего Иисуса Христа, и опять, чрез сокровенное глаголание сего же Святаго Духа научаем, познал все воплощенное домостроительство Господне; и потом сие о Господе учение, которое приял от Духа Святаго, он так усвоил себе, как бы оно было его собственное, и как бы видя Господа, как и в самом деле удостоверительно видел Его чрез осияние от Святаго Духа, говорил Ему: посреде двою животну познан будеши, внегда приближитися летом, познавшися, внегда приити времени, явишися (Авв. 3:2). Так что учение вместе и ведение, которое бывает чрез созерцание, действием Духа, он называет слухом, который слышал, о воплощенном домостроительстве Господа. И тем, что сказал: Господи! показывает, что видел Его пред собою и собеседовал с Ним: ибо какой человек беседует с тем, кого не видит? Ужели кто может, не видя земнаго царя пред собою, говорить ему: о, царю! услышал я определения, какия положила царская власть твоя? Никак. А пророк говорит, и говорит не только — услышал слух Твой, но еще и — познан будеши, и — познаешися, и — явишися; почему, как познавший со всею удостоверительностию весь совет Господа, говорит как бы Ему: то и то хочешь совершить Ты, Господи, как определило царство Твое. Да и все пророческия изречения наибольшею частию тоже значат.

Итак Божественному Писанию обычно таким образом называть слышание созерцанием Бога, и созерцание слышанием Бога. Так и божественный Павел неизъяснимыя созерцания и осияния Святаго Духа, учения и откровения, превосходящия меру человеческаго естества и силы, необычно назвал глаголами, сказав и написав, что слышал неизреченные глаголы. Но в след за сим он написал: и за премногая откровения и проч. Итак, если божественный Павел сказал прежде, что слышал, то почему после того, как услышал, называет он это откровениями, когда откровения бывают чрез созерцание, а не чрез слышание, как говорит и Давид: открый очи мои и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс. 118:18)? По чему другому, если не потому, что он, как мы сказали, слышание употребляет вместо созерцания, и созерцание вместо слышания? Также Апостол Павел помянул, что восхищен был до третьяго неба. И опять вопрос, — как же сказал потом, что слышал? И это не по другой причине, как по той, какую мы только что указали. Отсюда заключаем, что восхищением он обозначил вопервых созерцание, какое видел, потом таинства, которыя были в сем созерцании, — и о том, что наияснейше открывало славу оную и Божество, возсиявшее ему, он сказал, что слышал то, — поколику это сообщало ведение, научало видевшаго сие и открывало ему то, что для всех неизреченно и недомыслимо.