Каин: Антигерой или герой нашего времени? - Валерий Замыслов

— Помнишь, Ванечка, как мы с тобой песни пели?

— Вот это, матушка, я никогда не забуду. И всегда их пою на старинный лад, как ты их певала…

И Каин тихо, грустно и протяжно запел:

Не шуми, мати, зеленая дубравушка,Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати,Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти,Перед грознова судью, самого царя.Еще станет государь-царь меня спрашивать:«Ты скажи, скажи, детинушка, крестьянской сын,Уж как, с кем ты воровал, с кем разбой держал,Еще много ли с тобой было товарищей?» —«Я скажу тебе надежа, православной царь,Всю правду скажу тебе, всю истину,Что товарищей у меня было четверо:Еще первой мой товарищ — темная ночь,А второй мой товарищ — булатной нож,А как третий товарищ — то мой доброй конь,А четвертой мой товарищ — то тугой лук,Что рассылыцики мои — то калены стрелы».Что возговорит надежа православной царь:«Исполать тебе, детинушка, крестьянской сын,Что умел ты воровать — умел ответ держать,Я за то тебя, детинушка, пожалую —;Середи поля хоромами высокими,Что двумя ли столбами с перекладиной».

Эпилог

Поиски раскольников не привели ни к каким результатам. Генерал Волков вновь передал Каина в Сыскной приказ.

Иван же приступил к своему последнему плану, чтобы как можно больше собрать в Москве злоумышленников и тысячи недовольных людей, способных начать войну против неугодных народу властителей. На войну требовались огромные деньги и Каин опять, ни чем, не брезгуя, активно занялся тем, чем занимался все последние годы.

Под его покровительство в Москву стекались отовсюду преступники, «гулящие люди» и меж двор скитальцы; весной 1748 года они переполнили город и, тайно им руководимые, терроризировали древнюю столицу грабежами и пожарами. Паника перекинулась в Петербург, императрица Елизавета Петровна приказала выставить заставы на московском направлении.

В Москву послан был с войском генерал-майор Ушаков, под председательством которого была учреждена особая следственная комиссия. Во время ее трехмесячного существования, Каин продолжал вести двойную игру и грабить, но уже не так свободно, как прежде, ибо явились новые деятели, которые ему не потворствовали.

Команда Ушакова, предупреждая поджоги, ловила всех подозрительных людей и приводила их не в Сыскной приказ, а в комиссию. Благодаря этому стали мало-помалу раскрываться проделки Каина, в том числе и укрывательство бунташных раскольников в доме Ивана в Зарядье, что наиболее возмутило Ушакова.

Слухи об участии Каина в грабежах, его взятках и других преступлениях распространялись все шире, так что даже купленный им сверху донизу Сыскной приказ был вынужден издать секретные против него инструкции.

Убедившись, что вся московская полиция была в заговоре с Каином, Ушаков ходатайствовал об учреждении по делу Каина особой комиссии, которая просуществовала с июня 1749 года по июль 1753, когда дело Каина передано было в Сыскной приказ.

Каин был арестован во второй половине января 1749 года, но и здесь «Каин по благодеянию секретарскому содержался в Сыскном приказе не так, как прочие колодники, которые никуда из острога не выпускаются, но он, имея только одни на ногах кандалы, имел вольность ходить по двору и часто прохаживался в передних Сыскного приказа и тут с подьячими и бывшими иногда дворянами вольно разговаривал».

Но когда в Сыскном приказе все лица были заменены на новых людей, Каин (потешаясь над власть имущими) начал давать показания, раскрылась такая картина поголовной коррупции в московских полицейских, сыскных и судебных учреждениях, что власти были вынуждены образовать 28 июня того же года особую комиссию, работавшую до июля 1753 года.

После ее роспуска дело тянулось еще до июля 1755 года. Иван Каин был приговорен к смертной казни, но, по указу Сената колесование было заменено наказанием кнутом, вырыванием ноздрей, клеймением и пожизненной каторгой; 27 февраля приговор был приведен в исполнение.

Каин был послан на каторгу, сначала в Рогервик[218], а потом в Сибирь.

Дата его смерти неизвестна.

Деятельность Ивана Каина может служить яркой иллюстрацией полицейских и следственных порядков в России XVIII века. Но Каин — не только сыщик-грабитель; он воплощает в себе и тип народного героя, мстителя, разудалого добра молодца, защитника народных интересов. Он не только грабит, но и забавляется, не только хоронит концы, но и глумится над полицией; нередко речь свою он держит прибаутками, а душу отводит в песне.

До сих пор многие песни известны в народе под именем Каиновых; последней из них по времени считается знаменитая песня: "Не шуми, мати, зеленая дубравушка".

Вскоре после ссылки Ваньки-Каина появились его жизнеописания в нескольких редакциях, под различными заглавиями; жизнеописания эти выдерживали много изданий, даже в девятнадцатом столетии. Число приложенных песен в различных изданиях различно: 54 или 64. Большой интерес представляет жизнеописание Ивана Каина, изданное в виде автобиографии Автобиография эта, отличающаяся чисто народным пошибом, издана была под заглавием: "Жизнь и похождения российского Картуша, именуемого Каином, известного мошенника и того ремесла людей сыщика, за раскаяние в злодействах получившего от казни свободу, но за обращение в прежний промысел сосланного вечно в Рогервик, а потом в Сибирь. Писана им самим при Балтийском порте, в 1764 г." (СПб., 1785 г., с приложением песен; под другим заглавием, 1788 и М., 1792). Жизнеописание Ваньки-Каина в этой последней редакции, по изданию 1785 г. перепечатано, без песен, Григорием Книжником (Г. Геннади), под заглавием: "Жизнь В.-Каина, им самим рассказанная" (СПб., 1859 г.), а с приложением песен — Бессоновым, в "Собрании песен П. В. Киреевского" (вып. 9, Москва, 1872 г.). Лубочной переделкой этой последней редакции является "История известного пройдохи В.-Каина и постигшего его наказания" (Москва, 1858; 2-е изд. Москва, 1870 года). Ср. исследование о В.-Каине по архивным материалам Есипова (в сборнике Бартенева: "Осьмнадцатый век", т. 3-й) и Д. Мордовцева: "В.-Каин, исторический очерк" (в "Древней и Новой России", 1876 г., 9 — 11, и отдельно; 2-е изд. CПб., 1887 г.).

Легенды, устные рассказы, песни о незаурядной личности Ивана Каина начали складываться еще при его жизни. Не случайно современные исследователи жизни Каина назвали его «безнравственным гением России»… «Его натура ослепительна, а жизнь легендарна. Во второй половине ХУ111 — первой половине Х1Х века он имел всероссийскую известность. Главную его книгу прочитала тогда вся Россия. Какая-то важная черта русского характера высказалась в нем с огромной силой.

Память о Каине будет жить долго.

Богата же на легендарных героев русская история!

Некоторые песни ивана каина

Не шуми, мати, зеленая дубравушка,Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати,Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти,Перед грознова судью, самого царя.Еще станет государь-царь меня спрашивать:«Ты скажи, скажи, детинушка, крестьянской сын,Уж как, с кем ты воровал, с кем разбой держал,Еще много ли с тобой было товарищей?» —«Я скажу тебе надежа, православной царь,Всю правду скажу тебе, всю истину,Что товарищей у меня было четверо:Еще первой мой товарищ — темная ночь,А второй мой товарищ — булатной нож,А как третий товарищ — то мой доброй конь,А четвертой мой товарищ — то тугой лук,Что рассылыцики мои — то калены стрелы».Что возговорит надежа православной царь:«Исполать тебе, детинушка, крестьянской сын,Что умел ты воровать — умел ответ держать,Я за то тебя, детинушка, пожалую —;Середи поля хоромами высокими,Что двумя ли столбами с перекладиной».

Ах! Пал туман на сине море,Вселилася кручина в ретиво сердце;Не схаживать туману со синя моря,Злодейке-кручине — с ретива сердца;Что далече-далече во чистом полеСтояла тут дубровушка зеленая,Среди ней стоял золотой курган,На кургане раскладен был огничек,Возле огничка постлан войлочек,На войлочке лежит ли доброй молодец,Припекает свои ранушки боевыеБоевые ранушки, кровавые;Что издалека-далека из чиста поля,Приходят к нему братцы-товарищи,Зовут ли добра молодца на святую Русь.Ответ держит доброй молодец:«Подите, братцы, на святую Русь,Приходит мне смертонька скорая,Отцу, матери скажите челобитьице,Роду-племени скажите по поклону всем,Молодой жене скажите свою волюшкуНа все ли на четыре на сторонушки,Малым деткам скажите благословеньице?Ах, не жаль-то мне роду-племени,Не жаль-то мне молодой жены —Мне жаль-то малых детушек,— Осталися детушки малешеньки,Малешеньки детушки, глупешеньки,Натерпятся холоду и голоду.

Ах вы, горы, горы крутые!Ничего вы, горы, не породили:Что ни травушки, ни муравушки,Ни лазоревых цветочков-василечков,Уж вы только породили, круты горы,Бел-горюч камень велик добре,Что на камушке растет ли част ракитов куст,Что под кустичком лежал убит доброй модец,Разметав свои руки белыя,Растрепав свои кудри черныя;Из ребер его проросла трава,Ясны его очи песком засыпались.Что ни ласточка, ни касаточка.

Ах, конь ли, конь мой, лошадь добрая,Ты не ходи, мой конь, на Дунай-реку,Ты не пей, мой конь, из ручья воды,Из ручья красна девица умывалася,Она белыми белилами белилася,Она алыми румянами румянилась,Она черными сурьмилами сурмилася,Во хрустально чисто зеркало гляделася,Красоте своей девичьей дивилася:«Красота ль моя, красота девичья,Ты кому-то, красота моя, достанешься?Как досталась красота моя мужу старому,Я могу ли, красота, тебя убавитДа что Краснова золота увесити,Да что крупнова жемчугу рассыпати

Во славном было городе во Нижнем,Подле таможни было государевой,Стояли тут две лавочки торговый,Во лавочках товары все сибирский:Куницы да лисицы, черны соболи,Во лавочках сиделец с Москвы, гостиной сын,Он дороги товары за бесцен отдает,Он белыми руками всплескается,С душой ли с красной девицей прощается:Покидает его красна девица,Уезжает радость во иной город,Во иной город, в каменну Москву,—Как помолвили её за купца в Москве,За купца в Москве за богатого,За богатого и за старого,За отца его за родимого.

Во Архангельском во градеХодят девушки в наряде,Еще аленьки цветочки,Горожаночки-девочки.Ах, у нас было на взвозе,На Буяновой горе,В пирешлой слободе,У столба да у версты,Как стоял тута дворок,Невысокой теремок,Ах, во том ли теремкуКрасны девушки сидят,Се Дуняша да и Маша Алексеевны,Что охочи за окошечко поглядывати,Холостых ребят приманивати.Случилось молодцу ввечеру поздно идти,Что на те поры окошко отворяется,А Дуняша та в окошке усмехается.Случилось молодой за водой идти одной,Под Буяновой горойСтоит парень молодой.Идет Дуня с колодца,Увидела молодца,Не дошед Дуня к Ванюше, поклоняется,Речи Ваня говорит,Постоять Дуне велит.Ах, не в гусельцы играют,Не свирели говорят,—Говорит красна девицаС удалым молодцом:«Про нас люди говорят,Разлучить с тобой хотят,Еще где тому бывать,Что нам порозну живать,Еще где же тому статься,Что бы нам с тобой расстаться,На погибель бы тому,Кто завидует кому»,

Вниз по матушке по Волге,От крутых красных бережков,Разыгралася погода,Погодушка верховая,Верховая, волновая.Ничего в волнах не видно— Одна лодочка чернеет,Никого в лодочке не видно —Только парусы белеют,На гребцах шляпы чернеют,Кушаки на них алеют.На корме сидит хозяин,Сам хозяин во наряде,Во коричневом кафтане,В перюеневом 58 камзоле,В алом шелковом платочке,В черном бархатном картузе,На картузе козыречек,Сам отецкой он сыночек.Уж как взговорит хозяин,И мы грянемте, ребята,Вниз по матушке по ВолгеКо Аленину подворью,Ко Ивановой здоровью.Аленушка выходила,Свою дочку выводила,Хаки речи говорила:«Не погневайся, пожалуй,В чем ходила, в том и вышла —В одной тонкой рубашкеИ в кумачной телогрейке».

Весел я, весел сегодняшний день,Радостен, радостен теперешний час,Видел я, видел надежду свою,Что ходит-гуляет в зеленом саду,Щиплет-ломает зелен виноград,Коренья бросает ко мне на кровать.«Спишь ли ты, милой мой, или ты не спишь,Слова не промолвишь, ответу не даешь,Буду я, буду я сама такова —Слова не промолвлю, ответу не дам».«Выйди, выйди, Аннушка, на красно крыльцо,Выпьем мы, Аннушка, по чаре вина,И мы про здоровье твое и мое,Вспомнишь ли, Аннушка, вспомятуешь ли,Как мы с тобой, Аннушка, беседовали,Осенние ночки просиживали,Мы тайные речи говаривали?»— «Я помню, мой милой друг, советы твои— Тебе не жениться, мне замуж нейти.Поехал надежа-друг на иной город,Женился душа мой на иной жене,И взял суку-срамницу не лучше меня,Брови те у срамницы как лютой змеи,Глаза те у срамницы как быть у совы,А я, душа Аннушка, и всем хороша,Брови те у Аннушки — черна соболя,Глаза те у Аннушки — ясна сокола».

Грушица, грушица моя,Груша зеленая моя,Под грушею светлица стоит,Во светлице девица сидит,Слезну речь говорит:«Катись, месяц, за лес, не свети;Всходи, красно солнце, не пеки— Стань, мой сердечной, в памяти,Полно глаза ты мои жечь,Полно из глаз слезы точить,Полно бело лицо мочить,Я и так много терплю,Грусть превеликую держу.Грусть ко злодею отошлю —Пусть злодей ведает и сам,Сколь жить на свете тяжелоБез милова друга своего.Пойду в зеленой сад гулять,Сорву с грушицы цветок,Совью на голову венок,Пойду на быстрой на Дунай,Стану на мелком на брегу,Брошу венок мой я в реку,Погляжу в ту сторону —Тонет ли, тонет ли венок,Тужит ли, тужит ли дружок?Не тонет мой аленькой венок,Не тужит мой миленькой дружок,Знать-то, иная у него,Знать-то, иную полюбил,Знать-то, получше меня,Знать-то, поважливее,Знать-то, поприветливее».

Еще что же вы, братцы, призадумались,Призадумались, ребятушки, закручинились,Что повесили свои буйныя головы,Что потупили ясны очи во сыру землю?Еще ходим мы, братцы, не первой год,И мы пьем-едим на Волге все готовое,Цветно платье носим припасенное;Еще лих на нас супостат-злодей,Супостат-злодей, генерал лихой,Высылает из Казани часты высылки,Высылает все-то высылки солдатские,Они ловят нас, хватают добрых молодцов,Называют нас ворами, разбойниками,И мы, братцы, ведь не воры, не разбойники —Мы люди добрые, ребята все повольские,Еще ходим мы по Волге не первой год,Воровства и грабительства довольно есть,

Из Кремля, Кремля, крепка города,От дворца, дворца государева,Что до самой ли Красной площади,Пролегала тут широкая дороженька.Что по той ли по широкой по дороженькеКак ведут казнить тут добра молодца.Добра молодца, большова барина,Что большова барина, атамана стрелецкаго.За измену против царскаго величества,Он идет ли, молодец, не оступается,Что быстро на всех людей озирается,Что и тут царю не покоряется.Перед ним идет грозен палач,Во руках несет остер топор,А за ним идут отец и мать,Отец и мать, молода жена;Они плачут, что река льется,Возрыдают, как ручьи шумят,В возрыданье выговаривают:«Ты, дитя ли наше милое,Покорися ты самому царю,Принеси свою повинную,Авось тебя государь-царь пожалует —Оставит буйну голову на могучих плечах».Каменеет сердце молодецкое,Он противится царю, упрямствует,Отца, матери не слушает,Над молодой женой не сжалится,О детях своих не болезнует.Привели его на площадь Красную,Отрубили буйну голову,Что по самы могучи плеча.

Как у ключика у гремучева,У колодезя у студенова,Доброй молодец сам коня поил,Красна девица воду черпала.Почерпнув воды, и поставила;Как поставивши, призадумалась,А задумавшись, заплакала,А заплакавши, слово молвила:«Хорошо тому жить на сем свете,У кого как есть и отец и мать,И отец и мать, и брат, сестра,Ах, и брат, сестра, что и род-племя.У меня ль, у красной девицы,Ни отца нету, ни матери,Как ни брата, ни родной сестры,Ни сестры, ни роду-племени,Ни тово ли мила друга,Мила друга, полюбовника».

Сокол ли в чистом поле не птица,Да и тот ли по чисту полю гуляет,Болотную воду попивает.А я ли, доброй молодец, не удалой.Когда было молодцу пора и время,Отец и мать меня любили,Сестры, братья и род-племя хвалили,Друзей у молодца было много,А как ныне добру молодцу безвременье,Отец и мать детинушек невзлюбили,Весь род-племя удалова не узнали,Друзья все и приятели позабыли,Ссылают добра молодца с подворья.Пошел я, доброй молодец, сам заплакал,В слезах пути-дороженьки не взвидел,В возрыданьице словечушка не молвил.

У залетного ясного соколаПодопрело его правое крылышко,Правое крылышко, правильно перышко.У заезжего доброва молодцаЧто болит его буйна головушка,Что щемит его ретиво сердце,Не по батюшке, не по матушке,Не по братце, не по родной сестре,Не по душечке по молодой жене,А болит его буйна головушкаИ щемит его ретиво сердцеЧто по душечке красной девице,Что по прежней ли полюбовнице.Во зеленом его садикеУ любимой его яблонькиОтвалился что ни лучший сук,Покатились сладки яблочкиЧто по матушке по сырой земле.Подбирала сладки яблочкиЧто душа ли красная девица,Его прежняя полюбовница,Уколола правую ноженькуОб сучок сладкой яблоньки.Что болит, болит ее ноженька,Оттого щемит ретиво сердцеУ дороднова доброва молодца,У младова ее полюбовника.

Уж как полно, моя сударушка, тужить-плакать;Не наполнить тебе синя моря слезами,Не утешить тебе мила друга словесами.Говорила я милу другу, говорила,Я в упрос мила друга просила:«Не женися ты, мой милой друг, не женися.Не послушался душа моя, женился,Он присыпал к сердцу бедному печали,Он и налил мои ясны очи слезами,Запечатал он уста мои кровью».

Чарочки по столику похаживают,Рюмочки походя говорят.Старым бабам полено сулят:В старых бабах корысти-то нет,Только их и дело на печи сидеть.Чарочки по столику похаживают,Рюмочки походя говорят,Молодым молодкам плетку сулят,Та ли та плетка о семи хвостах.Первой раз ударит — так семь рубцов,Другой раз ударит — четырнадцать,Третий раз ударит — двадцать один.Чарочки по столику похаживают,Рюмочки походя говорят,Красным девушкам лозу сулят.Та ли лоза в лесу не выросла;Хотя выросла, да не вывезена —Мне, красной девушке, битой не быть.

Ах, ты всем, поле, изукрашено,И ты травушкой и муравушкой,Ты цветочками василечками,Ты одним, поле, обесчещено —Посреди тебя, поля чистова,Вырастал тут част ракитов куст.Что на кусточке на ракитовомКак сидит тут млад сизой орел,Во когтях держит черна ворона,Он точит кровь на сыру землю;Как под кустиком под ракитовымЧто лежит убит доброй молодец,Избит, изранен и исколот весь.Что не ласточки, не касаточкиКруг тепла гнезда увиваются —Увивается тут родная матушка,Она плачет, как река льется,А родна сестра плачет, как ручей течет,Молода жена плачет, что роса падет;Красно солнышко взойдет — росу высушит.

Ах ты, наш батюшка, Ярославль-город,Ты хорош-пригож, на горе стоишь,На горе стоишь, на всей красоте,Промежду двух рек, промеж быстрыих,Промежду Волги-реки, промеж Котраски.Протекала тут Волга-матушка,Со нагорной да со сторонушки,Пробегала тут река Котраска,Что сверху-то была Волги-матушки.Что плывет-гребет легка лодочка,Хорошо-то была лодка изукрашена,У ней нос, корма раззолочена;Что расшита легкая лодочка на двенадцать весел,На корме сидит атаман с ружьем,На носу сидит есаул с багром,По краям лодки добры молодцы,Посреди лодки красна девица,Есаулова родна сестрица,Атаманова полюбовница.Она плачет, что река льется,В возрыданье слово молвила:«Нехорош-то мне сон привиделся:Ах, ты всем, поле, изукрашено,И ты травушкой и муравушкой,Ты цветочками василечками,Ты одним, поле, обесчещено —Посреди тебя, поля чистова,Вырастал тут част ракитов куст.Что на кусточке на ракитовомКак сидит тут млад сизой орел,Во когтях держит черна ворона,Он точит кровь на сыру землю;Как под кустиком под ракитовымЧто лежит убит доброй молодец,Избит, изранен и исколот весь.Что не ласточки, не касаточкиКруг тепла гнезда увиваются —Увивается тут родная матушка,Она плачет, как река льется,А родна сестра плачет, как ручей течет,Молода жена плачет, что роса падет;Красно солнышко взойдет — росу высушит.

Ах! Далече-далече в чистом полеСтояло тут деревцо вельми высоко,Под тем ли под деревом вырастала трава,На той ли на травоньке расцветали цветы,Расцветали цветы все лазоревые;На тех ли на цветах разостлан ковер,На том ли на ковре два братца сидят.Два братца сидят, два родимые;Большой-то братец в цимбалы играл,А меньшой-то братец песню припевал:«Породила нас матушка, двух-то сыновей,Вспоил-вскормил батюшка, как двух соколов;Вспоивши, вскормивши, ничему нас не учил,Научила молодцов чужадальна сторона,Чужадальна сторона, понизовы города.Чужадальна сторона без ветру сушит,Без ветру сушит и без морозу знобит.Как думала матушка нас век не избыть— Избыла нас родимая единым часом,А теперь тебе, матушка, нас век не видеть»,

Ах вы, ветры, ветры буйные,Вы, буйны ветры осенние,Потяните вы с эту сторону,С эту сторону, со восточную,Отнесите вы к другу весточку,Что не радостную — весть печальную:Как вечор-то мне, младешеньке,Мне мало спалось — много виделось,Нехорош-то мне сок привиделся:Уж кабы у меня, у младешеньки,На правой руке, на мизинчике,Распаялся мой золотой перстень,Выкатился дорогой камень,Расплеталася моя руса коса,Выплеталася лента алая,Лента алая, ярославская,Подареньица друга милова,Свет дороднова добра молодца.

Уж кабы у меня, красной девицы,На правой руке, на мизинчике,Распаялся мой золотой перстень,Выкатился дорогой камень,Расплеталася моя руса коса,Выплеталася лента алая,Лента алая, ярославская;Атаману быть пойману,Есаулу быть повешену,Добрым молодцам — головы рубить,А мне, красной девице, — в темнице быть»,

Ах ты, солнце, ты, солнце красное,Ты к чему рано за лес катишься?У меня в глазах мил-сердечной друг,Не гостит он, не жалует,Все домой снаряжается.Провожу ли я друга миловаЧерез два поля чистыя,Через три луга зеленыя,Через матушку каменну Москву;Я тут с другом раставалася,Я слезами обливалася,Во слезах ему слово молвила:«Коли лучше меня найдешь — позабудешь,Коли хуже меня найдешь — воспомянешь»,А со мною, молодою, постыдился,Он, отъехавши далеко, воротилсяИ, прощаясь со мною, прослезился:«Ты прости, прости, милая, дорогая,Наживай себе мила друга инова,Буде лучше меня найдешь — позабудешь,Если хуже меня найдешь — воспомянешь».—«Уж сколько мне на сем свете ни жити,Такова мне мила друга не нажити».

Государь мой родной батюшка,Государыня родна матушка,Побывай, мой свет, у меня в гостях,Посмотри на мое житье бедное,Что на бедное, горемычное,Что как я живу, молодешенька,У чужова отца, матери.Как журить-бранить младу есть кому,А пожаловать меня некому,Один у меня мил-сердечной друг,Да и тот со мной не в любви живет:Завсегда ходит поздно вечера,Поздно вечера вдоль по улице,Надо мною он ломается;И он ляжет спать на кроватушку,В среди его лежит змея лютая,В головах лежит сабля острая,Во ногах сидит красна девица,Красна девица, разлучница,Разлучает меня с другом милым.

Голова ль ты моя, головушка,Голова моя молодецкая,До чего тебе дошататисяПо всему ли свету белому,По всему ли царству Московскому,Что у нас было на святой Руси,На святой Руси, в каменной Москве,На Мясницкой славной улице,За Мясницкой за воротами,У кружала да государева,Как лежит убит доброй молодец,Он белым лицом ко сырой земле,Растрепав свои кудри черные,Разметав свои руки белые,Протянувши ноги скорые,Что ни ласточка, ни касаточкаВкруг тепла гнезда увивалася,Увивалася его матушка родная,Причитавши, сию речь промолвила:«Я давно, сын, тебе говорила,Не ходить было по чужим дворам,По чужим домам, да к чужим женам».

Девушки пиво варили,Красные пиво варили,По молодца посылали,По добра человека,По гостинаго сына.Сам молодец выглядывает,Сам жидовин отговаривает:«Девушки, я не буду к вам,Красные, вы не ждите меня».Девушки меды ставили,Красные меды ставили,По молодца посылали,По добра человека,По гостинаго сына.Сам молодец выглядывает,Сам жидовин отговаривает:«Девушки, я не буду к вам,Красные, вы не ждите меня».

Девушки баню топили,Красные баню топили,По молодыя посылали,По добра человека,По гостинаго сына.Сам молодец выглядывает,Сам жидовин приговаривает:«Девушки, и я буду к вам,Красные, и вы ждите меня».Девушки приготовили,Красные приготовилиТри дубины дубовые,Три хворостины березовые,Три прута жимолостные.Как идет молодецНа широкой к ним двор,Шапочкой потряхивает,Зелен кафтан охорашивает,Сапожки на ножках оправливает.Как учали молодца паритиВ три дубины дубовые,В три хворостины березовые,В три прута жимолостные.Как идет молодец с широка двора,Шапочкой не потряхивает,Зелен кафтан не охорашивает,Сапожки на ножках не оправливает.Еще, дай Бог, у девушекВек не бывать,В баньке у девушек не париваться;Щелок-мылокШумит в голове,Веник мягокВ спину льнет.

Из-под лесу, лесу темнаго,Из-под чистаго осиннику,Как бежит тут конь, добра лошадь,А за ней идет доброй молодец;Идучи сам, говорит ему:«Ты постой, постой, мой доброй конь,Позабыл я наказать тебе,Ты не пей воды на Дунай-реке:На Дунае девка мыласяИ совсем нарядилася;Нарядившись, стала плакати,А заплакав, сама молвила:«Или в людях людей не было,Уж как отдал меня батюшкаЧто за вора, за разбойника;Как со вечера они советовалися,С полуночи в разбой пошли,Ко белу свету приехали.«Ты встречай, встречай, молода жена,Узнавай коня томленова.Ах! Томленой конь, конь батюшков,Окровавлено платье матушкино,А золот венок милой сестры,А золот перстень мила брата;Как убил он брата милова,Своего шурина Любимова».

Из-за лесу, лесу темнаго,Из-за гор, да гор высоких,Не красно солнце выкаталося —Выкатался бел-горюч камень;Выкатавшись, сам рассыпалсяПо мелкому зерну да по макову;Во Изюме, славном городе,На степи на Саратовской,Разнемогался тут доброй молодец,Он просит своих товарищей:«Ах вы, братцы, мои товарищи,Не покиньте добра молодца при бедности,Что при бедности и при хворости;А хотя меня и покинете,Как приедете в святую Русь,Что во матушку каменну Москву,Моему батюшке — низкой поклон,Родной матушке — челобитьице,Молодой жене — своя воля:Хоть вдовой сиди, хоть замуж поди,Моим детушкам — благословеньице».

Как из улицы идет молодец, Из другой — идет красна девица,По близехоньку сходилися,По низехоньку поклонилися,Да что взговорит доброй молодец:«Ты здорово ль живешь красна девица?»Говорит девка улыбаючись:«Я здорова живу, мил-сердечной друг;Каково ты жил без меня один?Мы давно с тобой не видалися,Что со той поры, как рассталися».Говорит ей доброй молодец:«Мы пойдем гулять на царев кабак,Мы за рубль возьмем зелена вина,За другой возьмем меду сладкова,А за третий возьмем пива пьянова,За две гривенки сладких пряничков».Как возговорит красна девица:«Я нейду гулять на царев кабак,Я боюсь, боюсь родна батюшки,Я еще боюсь родной матушки».Тут рассталися и прощалися,Промежду себя целовалися.«Ты прости, прости, доброй молодец,радость, красна девица».Ты прости, мил-сердечной друг».Да что взговорит доброй молодец:«Ты прости, прости, моя матушка,Ты прости, прости!

«Не бушуйте вы, ветры буйные,Не шумите вы, леса темные;Ты не плачь, не плачь, красна девица,Не слези лице прекрасное».—«Уж я рада бы, не плакала,Сами плачут очи ясные,Возрыдает ретиво сердце,Все тужа, плача по милом дружке,Что один у меня был свет вочью,Да и тот вон выкатается;Что один у меня был милой друг,Ах, и тот от меня отлучается,И тому ли служба сказанаИ дороженька широкая показана.Ты, дородной доброй молодец,Удалая твоя головушка,Ты куда, мой свет, снаряжаешься,Во которую дальну сторону,Во которую незнакомую?Ты в Казань-город, или в Астрахань,Или в матушку в каменну Москву,Или в Новгород, или в Петербург?Ты возьми, возьми меня с собой,Назови ты меня родной сестройИли душечкой молодой женой».Что в ответ сказал доброй молодец:«Ах ты свет мой, красна девица,Что нельзя мне взять тебя с собой,Мне нельзя тебя назвать сестройИли душечкой молодой женой.Про то знают люди добрые,Все соседи приближенные,Что нет у меня родной сестры,Нет ни душечки молодой жены,Что одна у меня матушка,Да и та уже старехонька».

Ни в уме было, ни в разуме,В помышлении того не было,Чтоб красной девице замуж идти,—Поизводил сударь-батюшка,Похотелося моей матушкеРади ближнева перепутьица.«И я в торг пойду — побывать зайду,Из торгу пойду — ночевать зайдуИ спрошу, спрошу моего дитятка:Каково жить в чужих людях?» —«Государыня моя матушка,Отдавши в люди, стала спрашивать;Во чужих людях жить умеючи,Держать голову поклонную,Ретиво сердце покорное.Ах! Вечор меня больно свекор бил,А свекровь ходя похваляется.Хорошо учить чужих детей,Не роженых, не хоженых,Не поеных, не кормленых».

Отец на сына прогневался,Приказал сослать с очей долой,Велел спознать чужую сторону,Чужую сторону, незнакомую.Большая сестра коня вывела,Середняя сестра седло вынесла,Меньшая сестра плетку подала;Как подавши плетку, заплакала;Что заплакавши, слово молвила:«Ах, братец ты, братец родимой мой!Когда же ты, братец, домой будешь?»«Сестрица, сестрица родимая,Как есть у батюшки зеленой сад,В зеленом саду сухая яблонька,Как расцветет та сухая яблоня,Попустит она цветы белые,Тогда я, сестрица, домой буду;Что, прогневавши отца родимова,Один-то я остался, доброй молодец,Еще нету со мною товарища,Еще нету со мною друга милова,Еще нету со мною слуги вернова.Товарищ мой — то ведь доброй конь,А милой друг — то мой крепкой лук,Слуги верные — мои калены стрелы;Куда их пошлю, туда сам пойду»,

Породила меня матушкаПородила да сударыня,В зеленом-то саду гуляючи,Что под грушею под зеленою,Что под яблоныо под кудрявою,Что на травушке на муравушке,На цветочках на лазоревых;Пеленала да меня матушкаВо пеленочки во камчатные,Во свивальни во шелковые;Берегла-то меня матушкаЧто от ветру и от вихорю;Что пустила меня матушкаНа чужу дальну сторонушку.Сторона ль ты моя, сторонушка,Сторона ль моя незнакомая,Что не сам-то я на тебя зашел,Что не доброй меня конь завез —Занесла меня кручинушка,Что кручинушка великая —Служба грозная, государева,Прыткость, бодрость молодецкаяИ хмелинушка кабацкая.

Поутру то было раным-рано,На заре то было на утренней,На восходе Краснова солнышка,Что не гуси, братцы, и не лебедиСо лузей, озер подымалися —Подымалися добрые молодцы,Добрые молодцы — люди вольные,Все бурлаки понизовые,На канавушку на Ладожску,На работу государеву;Провожают их, добрых молодцев,Отцы, матери, молоды женыИ со малыми со детками.

Перед нашими вороты,Перед нашими широки,Перед нашими широкиРазыгралися робята,Все робята молодые,Молодые, холостые;Они шуточку сшутили:Во новы сени вскочили»Во новы сени вскочили.Новы сени подломили,Новы сени подломили,Красну девку подманили,Красну девку подманили,В новы сани посадили.«Ты садися, девка, в сани,Ты поедешь, девка, с нами,С нами, с нами, молодцами,С понизовыми бурлаки;У нас жить будет добренько —У нас горы золотые,У нас горы золотые,В горах камни дорогие».На обман девка сдалася,На бурлацкие пожитки;А бурлацкие пожиткиЧто добры, да невелики,Что добры, да невелики:Одна лямка да котомка,Еще третья-то оборка.

Стругал стружки доброй молодец,Брала стружки красная девица;Бравши стружки, на огонь клала,Все змей пекла, зелье делала:Сестра брата извести хочет.Встречала брата середи двора,Наливала чару прежде времени,Подносила ее брату милому.«Ты пей, сестра, наперед меня».—«Пила, братец, напиваючи,Тебя, братец, поздравляючи».Как капнула капля коню на гриву,У добра коня грива загорается,Молодец на коне разнемогается.Сходил молодец с добра коня,Вынимал из ножен саблю острую,Сымал с сестры буйну голову:«Не сестра ты мне родимая —Что змея ты подколодная»,И он брал из костра дрова,Он клал дрова середи двора;Как зажег ее тело белое,Что до самова до пепелу;Он развеял прах по чисту полю,Заказал всем тужить-плакати.Что она над ним худо делала,Ей самой так рок последовал,От ея злости ненавидныя.

Случилось мне, добру молодцу,Мимо зеленова саду ехати,Случилось мне диво видети,Такова дива, братцы, не виданоИ такова, братцы, чуда не слыхано:Как под яблонью под кудрявою,Что под грушею под зеленою,Что на травушке на муравушке,На цветах, цветах лазоревых,Как жена мужа потерять хочет —Вынимает она булатной нож,Что садится к нему на белы груди,Распорола ему белую грудь,Что закрыла ему очи ясные,Она смотрит в его ретиво сердце;Посмотрев сама, молвила:«Ты каков был до меня, мой друг,Такова тебе и кончинушка».

Слушай, радость, одно слово:Где ты, светик мой, живешьТам ли, где светелка нова?Скажи, как, мой свет, слывешь,Как и батюшку зовут,—Расскажи все, не забудь.Что спешишь теперь домой?Ах, послушай! Ах, постой, постой!Полно, полно, балагур,Мне пора идти домой:Мне загнать гусей и кур,Чтоб не быть битой самой.Тебе смехи ведь одни,Не подставить ведь спины.Поди, поди, не шути,Добра ночь тебе, прости, прости!Ты не думай, дорогая,Чтобы я тобой шутил;Для тебя, моя милая,Весь я дух мой возмутил,Как узрел красу твою,Позабыл я честь свою.Что спешишь теперь домой?Ах, послушай! Ах, постой, постой!Господин ты мой изрядной,Как ты можешь говоритьСо мной, девкой неученой:Я не знаю в свете жить;А советую тебе любить ровную себе.Поди, поди, не шути,Добра ночь тебе, прости, прости!

Примечания