Русская фантастика 2010 - Людмила Белаш

Стихал рокот песчаного моря; Саундер прислушался.

Первая капля ударила по обшивке: тяжёлое «бах» и шипение. Ирина не обратила внимание — смотрела вниз, на пустыню.

Сразу три капли упали на ветровое стекло. Взвился белёсый дымок и сразу же исчез. Остались три мутные лунки, будто оспины.

— Бог Ириса, — без отчаяния, но с дикой злостью сказал Саундер. — Это какой же надо быть сволочью…

— Там храм, — сказала Ирина.

— Где?

— Да вон же! — Она указывала пальцем вперёд, за ветровое стекло. — Там скала — видишь? Это храм!

Саундер понял, что она права. Здесь, у Поребрика, уходящего в глубь материка, стоял самый большой из пустынных храмов — мерзавцы из Ирисового Поля звали его, кажется, Чёрным.

И сейчас этот храм проступал перед ними сквозь дождь. Колоссальное нагромождение, из одной точки казавшееся пирамидой, из другой — замком со многими шпилями, а сейчас, в бурю — статуей фантастического животного с единственным рогом на лбу.

Саундер мигнул. Не было, конечно, статуи. Форма храмов очень трудно поддавалась описанию.

— На чём он стоит?!

— На скальном выступе, — Саундер развернул транспорт. — Отлично, Ира. Секунду…

Хлынул дождь, и видимость исчезла полностью. Внешние экраны ослепли через минуту.

— Только не энергоустановка! — пробормотал Саундер. — Только не экранирование! Боги Ириса, что угодно, только не это!

Свет в кабине померк: это раскрылся силовой экран. Столбик энергозапаса начал опадать, как подорванная высотка.

Четыре опоры ударили о твердь: две передние, потом две задние. Одна, вероятно, сломалась. Транспорт перекосило. Ирина сдавленно вскрикнула. Саундер только вякнул: ремни перехватили грудь.

— Отстегивайтесь! — Он вытащил из аварийного пакета две маски. — Закройте лицо! Не дышать, пока я не скажу!

Ирина никак не могла отстегнуться — затянулся ремень. Саундер выцарапал её из кресла, как мидию из раковины.

Дверь кабины не желала открываться автоматически. Он отодрал от стены панель и двумя руками схватился за ярко-красный рычаг:

— Вдох! Выдох! Вдох! Не дышать! Пошли!

Отъехала в сторону дверь.

Транспорт стоял на самом краю узкого выступа, выдававшегося от храма в пустыню, будто причал. На чёрном пирсе с прожилками золота дымилась кислота, пожирая занесённый ветром мусор. Экран, выставленный на максимальную мощность, позволил Саундеру и его спутнице добежать до скального навеса над входом в храм — закрывал от неба тонкой плёночкой, похожей на стрекозиное крыло.

А через несколько секунд затрещал и исчез.

— Дальше мы не пойдём.

— Почему?

— Здесь можно спокойно дышать. Здесь безопасно.

— Почему нам не войти внутрь?

Они сидели в узкой проходной пещере, которую Саундер назвал про себя тамбуром. Из коридора справа, ведшего наружу, пробивался свет. Коридор слева, проход в недра храма, был чёрным. Негромкий гул исходил от стен.

— Потому что, — Саундер тщательно подбирал слова, — в храмах пропадают люди.

— Как это?

— Полностью сохранившихся храмов известно четыре: Южный, Синий, Третий и вот этот, Чёрный. Он самый большой. Мерзавцы с Ирисового Поля выгребают всё, включая засохшее дерьмо первых разведчиков. Но они никогда не входят в действующие храмы.

— Опять какие-то сказки, — неуверенно сказала Ирина.

— Группа исследователей уходит в храм и не возвращается. Группа спасателей ищет их неделю, не находит ни живых, ни мёртвых, зато выносит из храма фото известковых потёков, удивительно похожих на настенные изображения. Другая группа исследователей, в восторге от этих снимков, уходит в храм и не возвращается. Группа спасателей не возвращается тоже. Вторая группа спасателей ищет их две недели, не находит ни живых, ни мёртвых, зато выносит фото сталагмитов, чудесным образом похожих на скульптуры… И всё повторяется снова. Пока губернатор, предыдущий я имею в виду губернатор Ириски, не пресёк все эти походы, постоянно находились желающие проверить на своей шкуре. Сфотографировать якобы росписи, которых никто не видел. Помолиться у тайных якобы алтарей…

Саундер осёкся.

— Ты ведь входил в эти храмы, — напомнила женщина.

— Да. Ничего там нет, просто большая пещера.

— Тогда почему…

— Я не знаю почему! Раз на раз не приходится. Одна группа бродит — ничего. Другая исчезает бесследно. Я свой лимит везения исчерпал.

— Ты назвал этот храм «действующим»?

— Именно в этом за многие годы пропало человек пятьдесят.

— Но он нас спас.

Снаружи всё ещё шёл дождь. Губернаторский транспорт перестал существовать вместе со всем его приятным балластом; Саундер жалел только о полном баре. Ему очень хотелось выпить сейчас.

— Да, — признал он, помолчав, — нам повезло.

— Повезло? Саундер, ты должен был с самого начала лететь сюда! Не искать место на Поребрике, а лететь сюда! Разве нет?

Саундер быстро проанализировал свои действия в последние минут сорок. Ирисово Поле… Сволочи, он с ними ещё посчитается… Турбулентность, дырчатый ветер…

— Я думал, он севернее, — признался он, отводя глаза. — Сбоили приборы…

— Храм явился к нам на помощь, когда я обратилась к богу Ириса!

— Нет здесь никакого бога.

— Есть.

Она пододвинулась ближе и закрыла ему рот своими губами. Они целовались несколько минут, прижавшись телами, вцепившись друг в друга, бездумно. Ирина отстранилась первой:

— И вот мы живы…

Он попытался ещё раз её обнять, но она высвободилась. Её взгляд был направлен за его плечо, в тёмный коридор. Он обернулся; узкий проём, за ним темнота и больше ничего.

Больше ничего.

Саундер снял куртку, расстелил на гладком каменном полу. Они сели рядом, прижавшись друг к другу боками.

— Дождь стихает, — сказал Саундер.

Всё труднее становилось дышать.

— У тебя кто-нибудь был? — спросила Ирина.

— В жизни? Много кто…

— Ты говорил, что была жена?

— Да не столько жена, сколько… ну, партнёрша. Ей не понравилось на Ириске.

— А тебе нравится?

— Я работаю.

— А что ты делаешь?

— Триста квадратных метров дёрна… натуральный газон, представляешь? Притом, что заменитель дешевле.

— О чём ты?

— О работе. Я распределяю отпуска, слежу, чтобы агрегаты эксплуатировались согласно инструкции… Мы оставили в баре две бутылки виски. И три литра отличной водки.

— Я хочу пить.

— Я тоже, — горько сказал Саундер.

Она смотрела в тёмный провал коридора.

— Что ты там увидела?

— Ничего…

Она высвободилась из его объятий и встала.

— Ты куда?

— Никуда, — она сделала шаг к тёмному проёму, потом другой. — Такое впечатление… Тебе не кажется, что… кто-то смотрит?

Он встал и преградил ей путь:

— Не надо туда ходить. Там темно. Сразу же споткнёшься, свалишься в яму, переломаешь ноги…

— У меня есть свет, — она вытащила из кармана маячок-фонарик. — Я только загляну.

— Не стоит.

— Я ведь не пропаду навеки, если один раз загляну в тоннель?

И, вырвавшись из его рук с неожиданной лёгкостью, она подняла маячок на уровень глаз. Фонарик засветился белым. Темнота отступила, обнажая узкий лаз и пологие ступеньки, ведущие вверх. Настоящие ступеньки: их вытесали, наверное, геологи.

Зато в узком тамбуре сделалось темнее. Саундер оглянулся: у выхода из пещеры клубились редкие пока облачка тумана. Он инстинктивно задержал дыхание.

Кислородные баллоны на губернаторском транспорте тоже были. Он не догадался их захватить, а может, не успел.

— Саундер! Тут хорошая лестница!

Ирина вошла в тоннель так же бесстрашно и весело, как входила в воду сегодня… несколько часов назад. А кажется, прошло сто лет.

Саундер пошёл за ней, не желая, чтобы она видела туман. Он устал скакать из огня да в полымя: в храме, у самого входа, наверняка есть ниши, где можно отсидеться. В храмах всегда есть воздух, бывает и вода. В конце концов, если выбирать между смертью от удушья и риском пропасть в пещере…

Ирина остановилась. Коридор закончился; свет фонарика терялся в огромном пустом пространстве. Ирина подняла руку с маячком, но не увидела ни потолка, ни стен.

— Послушай… — начал Саундер.

— Тихо.

Она стояла, запрокинув голову, глядя в полную темноту. Её длинная прядь лежала на правом плече, свернувшись, как маленькая змейка.

— Меня зовут Ира, — сказала она, неведомо к кому обращаясь.

Из темноты, из очень дальних далей ответило эхо:

— Зовут. Зовут. Ира!

Ирина сделала шаг вперёд. Саундер схватил её за плечо, как тисками.

— Здесь легко дышать, — сказала она, не оборачиваясь. — Здесь пахнет будто ароматным дымом… Чувствуешь?