Хроника глобального бреда - Александр Фролов

— Чем плох тебе советский флаг? Он цвета крови, но ведь вся наша история была кровавой! Серп и молот на красном знамени — символы свободного труда, шитая золотом звездочка — символ воинской славы; эти символы великолепны, я не вижу в них ничего плохого!.. Пройдут века, забудут о коммунистической империи, но этот прекрасный стяг останется, соединяя наших потомков. Я хочу еще добавить в середину полотнища двуглавого орла, получится просто изумительно! Как считаете?..

Лешка улыбнулся и пошел навстречу:

— С орлом вообще-то неплохо будет… ладно, я не против!

Павел поддержал новую идею с видимой охотой:

— Я сразу был за флаг СССР — мне он дорог.

Рабинович и Харитонов тоже согласились.

— Ну что ж, други мои… быть посему! — подвел итог Александр.

Отряд Хорькова отдохнул в поселке два дня и вновь двинулся в путь.

13

До сентября Лешке и его бойцам удалось объехать все прилегающие к Подмосковью области. Везде люди с радостью встречали необычную экспедицию, в волнении расспрашивали, как обстоят дела в стране; Хорьков успокаивал их, говорил, что реализуется большой план восстановления державы, в котором и им отводится важная роль. Попросту дурил голову, но тем самым поселял в душах страдальцев ту надежду на выживание, которой им сейчас очень не хватало.

Происходило то же, что однажды случилось в лагере «Домодедово»: силой и убежденностью речи, улыбкой и приветливым обхождением с несчастными людьми Лешка немедленно вызывал их искреннюю симпатию к себе, а вслед за ней и доверие к обещаниям новой власти о будущей поддержке. Как и тогда в лагере, беженцы переставали чувствовать себя затерянными в дальней глуши и ощущали единство со всей страной. Так нужно было поступать с народом, поэтому Лешка так и поступал.

Даже большее впечатление, чем слова Хорькова, оказывали на селян подполковничьи звездочки на плечах Рабиновича: дело нешуточное, раз такой важный чин приехал — его-то, небось, генералы посылали!..

Аудитория всему верила и неожиданные визитеры, объехав с проводником еще несколько деревень вблизи очередного областного центра, быстро назначали местную власть, оставляли пару мешков сухарей, по мешку соли и консервов и двигались дальше. Важно было внушить людям, что государство существует, и о них не забыло: такое впечатление поддерживает веру в справедливость и очень крепко оседает в памяти.

На бандитов наткнулись лишь пару раз, но боя избежали. Лешка смело вступал в переговоры и быстро убеждал голодных разбойников сдать оружие, поехать в Спасское Городище и жить там в сытости, а не шляться по лесам в поисках чрезвычайно редкой добычи. Вести ему так себя было очень рискованно, но Хорьков превозмогал прошлую робость и смело говорил с мародерами, потому что какими бы они сейчас ни были, но оставались своими, русскими мужиками. Нельзя было бросать их здесь, когда каждый человек теперь на счету!

По результатам ознакомительных поездок по разным областям насчитали пока не более двухсот человек, но для первого итога и это было неплохо, потому что большая часть территорий так и осталась неисследованной ввиду нехватки времени и горючего. Главным стало то, что экспедиция заложила хоть какие-то начала местной власти, на которую можно было опереться в будущем. Ни о каком княжеском оброке речи пока идти не могло: люди жили в полной нищете, поэтому нужно было выждать и дать им время встать на ноги. Сорок два человека, оказавшихся в самом отчаянном положении ввиду гибели домашней скотины, вывезли в Спасское, а с другими договорились, что снова посетят их весной.

В сентябре и октябре отряд Хорькова возобновил вывоз собственного населения Владимирской области поближе к будущей столице. Прибывших определили на жительство в поселки Добрынское, Порецкое и Борисовское, расположенные между Суздалем и Владимиром. Людей доставляли вместе с их скотиной и запасами урожая на зиму, поэтому массивной помощи им не требовалось — помогли только в организации культурных и медицинских учреждений. Все поселения разместились на двадцатикилометровом участке вниз по течению Нерли от Спасского до Боголюбово.

К ноябрю предзимнюю разведку и эвакуацию завершили. Лешкин комендантский взвод, оставшийся в его отсутствие в распоряжении Орлова, времени тоже не терял. Солдаты расчистили подъездные пути и территорию вокруг будущего княжеского двора, вставили стекла в помещениях, помогли мастеру сложить печки внутри них, заготовили топливо и наладили колодезное водоснабжение. Мастерицы из Спасского помогли отремонтировать комнаты и покои, убрать их для новых хозяев. На крыше здания поставили мачту для государственного флага.

4 ноября, в День Народного единства свезли весь народ к зданию княжеской резиденции в Боголюбово, чтобы предложить для всеобщего обсуждения проект Орлова об учреждении Владимирского княжества.

Александр зачитал подготовленные им учредительные грамоты, напомнил, что за спинами бывших беженцев огромная страна, оставшаяся без призора, и попросил их высказаться по существу дела. Несколько человек выступили и одобрили предложение о создании собственного государства; они поняли, что новое княжество лишь недолго будет слабым, но скоро наберет силу, если всерьез займется объединением людей и земель. Еще двое ораторов стали спорить, но спорили они, скорее между собой и суть их разногласий была лишь в том, возможно ли нынче использование старых исторических терминов «князь», «княжество», «казна», «дружина» и им подобных. Ведь князь — это, между прочим, господин над народом! А нужны ли ему господа?..

Их разногласия исчерпались, когда Николай Харитонов сказал:

— Это вам, умникам, известно, что такие слова были обиходными в далекую-далекую старину. А вот наши потомки через сто лет будут думать, что так было всегда и у них мысли не возникнет критиковать уже устоявшиеся названия: просто привыкнут. Внесенное предложение считаю правильным и поддерживаю; давайте голосовать!

Голосовали руками и большинство согласилось учредить княжество; далее требовалось избрать князя. Александр внес на рассмотрение собрания свою кандидатуру, а также Хорькова, Галстяна, Рабиновича и Харитонова; спросил о других предложениях, но их не оказалось. Теперь голосовали иначе: каждый должен был написать на клочке бумаги фамилию предпочтительного кандидата и опустить ее в картонную коробку, послужившую избирательной урной. Орлов сразу набрал более половины голосов, и оспаривать его победу никто не решился.

Александр вошел на ступени Дворца культуры и громко спросил:

— Решено?.. не передумаете?