Искатель смерти - Саймон Грин

Таинственный Гладиатор сдержанно поклонился трибунам и, почувствовав приступ головокружения, оступился. Спектакль явно затянулся, надо было уходить с арены, пока его не унесли на носилках. Он все еще не чувствовал боли, но видел, как ручьем льется по его ногам кровь. Пошатываясь при каждом шаге, он направился к ближайшим воротам, все еще держа в поднятой руке отрубленную голову. Ее можно было забальзамировать и оставить в качестве трофея…

Толпа провожала его овацией – высокого и мускулистого героя, без герба или эмблемы на доспехах, в глухом шлеме, закрывающем лицо. Как всегда, оставшегося мистической загадкой арены. На трибунах нашлось бы немало таких, которые выложили бы огромную сумму просто за то, чтобы знать, чье лицо скрывается под шлемом, но еще больше зрителей впадали в экстаз от этой тайны и всеми силами старались сохранить ее, не подпуская к любимцу даже агентов службы безопасности.

Гладиатор прошел через ворота. Силовой экран был на это время поднят, а потом вновь опустился, невидимый и непреодолимый. Гладиатор пошел по ярко освещенным коридорам, прикрывая одной рукой рану. Он сдержанно кивал бойцам и тренерам, которые встречались у него на пути, хладнокровный, спокойный и собранный. Он вовсе не собирался рассказывать каждому встречному, что серьезно ранен – к тому же своей собственной рукой – и что это обеспечило победу. Даже здесь, в коридорах под ареной, нашлись бы негодяи, захотевшие использовать его затруднительное положение. У Таинственного Гладиатора было немало врагов. В основном это были люди, делавшие ставки на его противников. Он шел, морщась при всплесках боли, которую уже не мог смирять, и его сознание уплывало все дальше и дальше. Отрубленная голова ангела билась о его ногу, оставляя в коридоре прерывистый кровавый след, но гладиатор совершенно не обращал на это внимания. Пусть служители арены отрабатывают свои деньги.

Он не помнил, как добрался до двери в раздевалку. По другую сторону порога он уже был в безопасности. Владельцы арены гарантировали, что без его разрешения сюда никто не мог попасть. Кроме того, он открыто заявил, что убьет любого, кто попытается шпионить за ним или хотя бы побеспокоит его. Гладиатор приложил к специальной панели палец, и управляемая компьютером дверь открылась. Он вошел в комнату, и дверь тотчас же автоматически закрылась. Его наставник и тренер Георг Маккрэкин торопливо бросился ему навстречу, на его лице было написано беспокойство. Гладиатор улыбнулся и бросил ему голову ангела:

– Привет, дорогуша. Наконец-то я дома…

И тут его ноги подкосились. Георг уронил на пол трофей и успел подхватить подопечного до того, как он рухнул на пол.

Сознание вернулось к нему только тогда, когда Георг стал вытаскивать его из регенерационного контейнера. На нем все еще были доспехи, но боль в боку и спине стихла, а раны затянулись. Скорее всего, после них не останется даже шрамов. Гладиатор облегченно вздохнул. Замечательное приспособление. Вполне стоит тех немалых денег (почти целого состояния), которые пришлось за него отдать. Гладиатор улыбнулся тренеру, расстегивавшему его панцирь, а потом взглянул на свое отражение в большом настенном зеркале. Как он сам любил говорить, вид был чертовски залихватский. Постояв так несколько секунд, он постепенно вышел из роли Таинственного Гладиатора и принял свой естественный, известный всем облик. Затем он снял шлем, из-под которого открылось спокойное лицо одного из самых известных щеголей Империи – Финлэя Кэмпбелла.

Если бы его видел отец, старого лорда хватил бы удар. Эта мысль никогда не переставала занимать Финлэя. Он уже так долго жил двойной жизнью, что перестал удивляться этому, но, вспоминая об отце, никогда не мог обойтись без иронической улыбки. Полностью разоблачившись и отдав доспехи Георгу, он встал нагишом перед зеркалом и медленно, по-кошачьи потянулся. Его грудь и руки были покрыты потом, он не глядя взял у Георга полотенце и машинально стал вытираться, сосредоточившись на своих мыслях.

Георг Маккрэкин служил ему наставником уже много лет, и это было традицией. До Финлэя маску Таинственного Гладиатора носил он сам, пока не сошел с арены и не отдал шлем и легенду своему ученику и последователю. Никто не был посвящен в их тайну. Георг вытер спину Финлэя вторым полотенцем, глуховато бормоча при этом о бессмысленности неоправданного риска.

– Я всегда чувствую себя превосходно, убив врага, – рассеянно сказал Финлэй. – Это очищает нервную систему, освобождает от темных мыслей и ненужных движений души.

– Ну как всегда, – поморщился Георг. – Если ты не способен утолить жажду крови даже на арене, Империя не может спать спокойно. Тебе дать волю – ты истребишь на дуэли весь цвет аристократии. Когда я первый раз увидел тебя в бою, то понял, что ты прирожденный убийца.

Финлэй ответил ему недоверчивым взглядом:

– Уж не забыл ли ты, как сам свирепствовал на арене, когда носил этот шлем?

– Нет. Но я отвечал на вызов, а ты дерешься, чтобы пощекотать себе нервы. Это разные вещи. Именно поэтому тебе будет гораздо труднее уйти с арены. Но в конце концов даже твоя страсть угаснет и тебе придется отдать шлем и легенду какому-нибудь молодому глупцу с налитыми кровью глазами и дьяволом в сердце.

– Возможно, – неохотно согласился Финлэй, Не желая начинать спор на эту тему. – Во всем виноват мой отец. Я с детства стремился стать воином. Я готов был драться насмерть из-за любого намека на оскорбление, от кого бы оно ни исходило. Почти из всех драк и потасовок я выходил победителем. Я готов был поступить на службу в любой род войск, лишь бы сражаться с врагами Империи. Но – нет, я был старшим сыном, наследником и поэтому не мог рисковать своей бесценной жизнью. Конечно, мне позволяли вволю упражняться в фехтовании и стрельбе из дисраптера – это естественно для аристократов, но мне этого было мало. Вовсе недостаточно. Для того чтобы разогреть кровь и обострить чувства, мне нужно было еще кое-что.

Я вышел на свою первую дуэль, когда мне было пятнадцать, и сделал из того несчастного ублюдка котлету. После этого я чувствовал себя на вершине блаженства. Но потом за мной стали ходить по пятам телохранители, которых заставляли выступать от моего имени на дуэлях. Можешь себе представить, как на это отреагировали мои приятели! Я и прежде не был среди них большим авторитетом, а теперь они просто стали считать меня отребьем. И за все это надо было благодарить отца.

Прошло много времени, прежде чем я впервые появился на арене. Я ускользнул от телохранителей, дал взятку служителям арены и провел свой первый бой под голографической маской. Это был довольно простой и безыскусный поединок на мечах. Когда бой окончился и мой противник остался лежать мертвым, у меня было такое чувство, что я словно возвращаюсь домой после дальнего путешествия. На людях я стал изображать из себя изысканного щеголя, чтобы никто не разгадал мою тайну. Если бы это получило огласку, разразился бы скандал: наследник одной из самых благородных фамилий готов сражаться с любым ублюдком на арене! Моего отца тут же хватил бы удар!