Немая смерть (СИ) - Артемьев Роман Г.

Вернее нет, не так. Никто не против увидеть Узумаки присоединившимися к Листу, всё-таки пользу от клана опытнейших печатников понимают все. Однако некоторые властные группировки боятся, что мы станем слишком влиятельными, и заранее пытаются это влияние ограничить. То есть уменьшить число голосов, принадлежащих клану в Совете, обложить высокими налогами — денежными, печатями или кровью, не важно, — обязать отчитываться о торговых операциях и запретить занимать некоторые должности. Примерно так в своё время поступили с Хьюга, которые до сих пор не становятся чиновниками в администрации деревни. Но Хьюга — пришельцы, Узумаки же были с Листом с момента основания.

Наиболее громкоголосы из числа наших противников Инузука, они чаще всех озвучивают неприятные инициативы. Впрочем, авторами этих проектов являются другие люди, по большей части принадлежащие к безликой чиновной массе из администрации Хокаге. Самое неприятное, что мы не можем рассчитывать в данном случае на помощь старейшин. Шимура с самого начала ратовал за ослабление роли кланов в жизни деревни, Утатане Кохару и Митокадо Хомура, даром, что принадлежат к вассалам Сенджу, с потрохами вошли в команду Сарутоби и сохраняют нейтралитет. Таким образом, административный ресурс на стороне Хокаге-сама.

Кланы по большей части «за», чинуши условно «против». Можно ли изменить мнение последних? Смотря чьё…

— В Конохе живут сто с лишним кланов, — просвещала меня тем же вечером Цунаде-сама. — Численность двух третьих не превышает десяти человек, причем действующие шиноби из них — один или двое. Тем, у кого есть сильный кеккей генкай, мы назначаем личного врача, специализирующегося на представителях конкретного клана. Физиология ведь разная, иногда мутации совершенно фантастические!

— Вы имеете в виду Учих и Хьюга?

— Да с ними-то всё просто, — отмахнулась гениальная медик. — Ими, по большей части, свои занимаются. Нет, я про Абураме или Акимичи.

— Так Абураме же лет двести ваши вассалы, — удивилась я. — Вы давно их должны были изучить.

— После Первой войны они ударились в экспериментаторство, — мрачно скривилась Цунаде. — Стакнулись с советником Шимурой, тот им поставляет материал, в обмен они ему тоже что-то делают. Хорошо ещё, что всегда можно попросить у Орочи исходники и разобраться, что они там навертели. Кстати, по поводу вашего поклонника — вы с ним уже виделись?

— Поклонника?

— После того, как списки вашего творения дошли до деревни, он не раз и не два выражал желание пообщаться с вами в более близкой обстановке, — захихикала Сенджу.

Прозвучало это зловеще.

— Надеюсь, с тех пор он успокоился?

— Да, залез в свое подземелье и месяц оттуда носа не казал. Впрочем, стенания Джирайи он выслушал со всем вниманием! Что там на самом деле произошло, расскажите?! От придурка ничего узнать нельзя, он несет совершенно несусветную чушь про адские муки, пришествие Шинигами-сама и превращение милой девушки в пожирающую плоть демоницу!

— Джирайя-сан сейчас в деревне?

— Он наверняка забежит завтра в госпиталь, — мило улыбнулась Цунаде. — Вместе с Орочимару. Так расскажите?

Пришлось расколоться на подробности. Коллега посмеялась, поохала, ударилась в воспоминания из общего прошлого троицы и поведала кое-какие забавные моменты. Орочимару в Академии пользовался нездоровой популярностью — им восхищались, но издалека, нестандартная внешность девочек одновременно пугала и притягивала. Странно, мне он показался симпатичным. Извращённые наклонности Джирайи проявились ещё во время учебы, он уже тогда обожал подглядывать за девочками и многажды был бит. По словам Цунаде, в детстве он вечно хотел есть и постоянно тащил в рот всякую гадость, отчего периодически попадал в медкабинет с несварением желудка.

Мы с Сенджу пересеклись удачно, хоть и случайно. Она забежала в квартал Узумаки по своим делам, договаривалась о перепрофилировании фуин-комплекса в госпитале, ну и осталась, взятая в оборот ушлыми посольскими. Пришлось выручать, вести в свою комнату и отпаивать чаем. Упрямые Узумаки с одной стороны и темпераментная, местами стервозная Цунаде-химе с другой — неизвестно, что могло бы случиться без моего вмешательства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так его ещё не унижали, — признала Сенджу, выслушав мою версию событий. — Избивали часто, особенно по молодости, но в гроб с грязными трусами не закидывали.

— Всегда можно сделать ситуацию хуже.

— Куда уж хуже-то? Он, конечно, не показывает, но жутко обиделся.

Пришлось признать:

— Возможно, я перегнула палку. Но извиняться не намерена.

— Этого и не требуется, — отмахнулась женщина. — Главное, в следующий раз ограничьтесь чем-либо менее запоминающимся.

— Вы тоже считаете, что он не прекратит своих извращённых занятий?

— Бесполезно надеяться. Так что, если захотите посетить баню, пользуйтесь своей или приходите к нам в гости.

— Благодарю за предложение, Цунаде-сама. С удовольствием воспользуюсь. У нас баня маленькая, а людей приехало много.

— Придется расширять? — с намёком спросила Сенджу.

— Ещё не знаем. Если договоримся.

— Сенсей готов пойти на уступки. Пойдут ли Узумаки?

— Сложно сказать. Мы слишком долго жили на Узушио и не оглядывались на других. Старшим поколениям трудно признать новую реальность.

— Тем не менее, вы здесь.

На мои губы невольно наползла сожалеющая улыбка.

— Решение ещё не принято. Только большие потери в последней войне вынудили Совет допустить мысль о переселении. Сопротивление велико.

— Клан должен жить.

В том-то и проблема. Наших стариков устроит, если из тысяч жителей Узушио уцелеют сотни, или даже десятки. Ведь клан останется жив и покроет себя славой. Индивидуальности не важны, личности — не более чем взаимозаменяемые детали в общем механизме.

Мы договорились с Цунаде встретиться завтра в госпитале, она обещала показать кое-что новенькое. Учеников удалось скинуть на Като Шизуне, та ещё не знает об уготованной ей участи экскурсовода, но отвертеться не сможет. Участь личного ученика столь же почетна, сколь и хлопотна, местные считают наставника равным родителю и полномочия у него соответствующие. Учит, чему сочтет нужным, или не учит, или может убить, если посчитает недостойным. Последнее, конечно, случается редко, но бывает. Ученик должен повиноваться и всеми силами впитывать даруемую ему мудрость, других прав у него нет.

Като Шизуне оказалась молоденькой девчушкой, недавно окончившей Академию и жутко стеснявшейся внимания моих мальчишек. Сачико-чан смотрела на неё с жалостливым снисходительным пониманием — она-то эту парочку знала, как облупленную, симпатичная внешность её не обманывала. Надо сказать, сильным индивидуальным бойцом Сачико не станет никогда, слишком много думает во время схватки, зато она очень рассудительна и при необходимости может притормозить разошедшихся парней. Поэтому я и назначаю её старшей, когда сама занята.

Конохский госпиталь по-прежнему оставался условно-закрытой территорией, то есть даже с пропуском пускали не везде. Впрочем, после того, как я попалась на глаза Нёрай Фудзита-сану, главе отделения хирургии, большая часть преград пала, словно по волшебству. Мы с ним познакомились на Узушио, где этот почтенный ирьенин изучал некоторые чакраёмкие дзюцу исправления внутренних повреждений костей (соседство с Кагуя вынудило нас разработать ряд специфических методик) и в свою очередь передавал свой опыт. Он знал о моей специализации на медицинских печатях и немедленно воспользовался моментом, утащив в своё логово и под страхом вечного заточения вынудив слабую женщину исправлять чьи-то косяки. Как позднее выяснилось, студенты пытались самостоятельно перенастроить сканирующую печать, отчего она вовсе перестала работать. Кроме того, имелось ещё несколько мелочей, за которые соклановцы содрали бы неплохую цену. Слабая женщина, в принципе, не возражала помочь, однако в обмен затребовала данные по работе очага — сведения, считавшиеся секретными. Мне бы их и так дали, но пришлось бы бумаги оформлять, время тратить…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})