Солнечная буря - Артур Кларк

Бад мало-помалу начал понимать. Искусственные интеллекты, в мыслительном отношении во много раз превосходящие людей, порой все равно оставались весьма примитивными в этическом отношении. Афина выбрала для себя путь по невероятному нравственному лабиринту с изяществом слона, топающего по клумбе.

Она была вынуждена лгать. Она не отличалась такой тонкостью, которая позволила бы ей открыто заявить о своих нравственных терзаниях, но эти терзания проявились иначе. Интуиция не обманывала Бада: Афина, столкнувшись с конфликтами, возникшими на уровне глубинных этических параметров, мучалась от переживаний и комплексовала.

– Я всегда старалась беречь тебя, Бад, – печально проговорила Афина. – Все остальных тоже, конечно. Но тебя – особенно.

– Знаю, – осторожно отозвался Бад.

Сейчас самое главное было пройти через это и найти решение новой проблемы – если такое решение вообще существовало – и не нарушить то хрупкое равновесие, которого достигла Афина.

– Знаю, Афина.

Михаил нахмурился и склонился вперед.

– Послушай, Афина, – бережно выговорил он. – Ты сказала, что у тебя есть какой-то вариант. Ты сказала Баду, что мы выкарабкаемся. Ты знаешь, как одолеть шквал заряженных частиц, да?

– Да, – уныло призналась Афина. – Но я не могла сказать тебе, Бад. Не могла, и все тут!

– Почему?

– Потому что ты мог помешать мне.

За несколько минут им удалось уяснить принцип решения, предложенного Афиной. Оно оказалось довольно-таки простым. На самом деле и Михаил, и Юджин знали об этом методе задолго до того, как на Солнце начались роковые возмущения.

Радиационные пояса Ван Аллена*[28] простираются начиная с высоты в тысячу километров над экватором Земли до шестидесяти тысяч километров от планеты. Здесь заряженные частицы солнечного ветра, выбросы плазменной массы и прочие подарки нашего светила захватываются магнитосферой. У этого явления имеются практические последствия: электрические компоненты искусственных спутников, находящиеся в любом месте этой зоны, подвержены непрерывной деградации за счет того, что по ним непрерывно бьют заряженные частицы.

Но оказалось, что частицы из поясов Ван Аллена можно «выцеживать». Идея состояла в том, чтобы отгонять частицы с помощью радиоволн очень низкой частоты.

В области магнитных полюсов они должны были из «ловушек» Ван Аллена уходить в верхние слои атмосферы. Этот принцип начали исследовать начиная с две тысячи пятнадцатого года, когда вокруг поясов разместили флотилию защитных спутников. Теперь Бад узнал о том, что процедура не отнимала большого количества энергии: всего несколько ватт на выходе для каждого спутника – и время, проведенное электроном в области пояса Ван Аллена, сокращалось вдвое.

– Эти «чистильщики» большую часть времени спят, – объяснял Михаил. – Но их включают после самых сильных солнечных бурь. Да, и еще они работали после событий две тысячи двадцатого года, когда вследствие ядерной бомбардировки Лахора в верхние слои атмосферы попал большой объем высокоэнергетичных частиц.

Юджин добавил:

– Интересно, что мы на самом деле никогда не наблюдали пояса Ван Аллена в их естественном состоянии. Сразу же после их открытия в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году Соединенные Штаты взорвали две большие атомные бомбы над Атлантическим океаном и наводнили пояса заряженными частицами. А с тех пор ежедневные радиопередачи сказывались на скорости, с которой заряженные частицы уносятся прочь…

Бад поднял руку.

– Достаточно. Афина, ты именно так собиралась отразить шквал заряженных частиц?

– Да, – ответила Афина немного излишне радостно. – В конце концов, щит – это большущая антенна, и он просто-таки напичкан электронными компонентами.

– Ага, – понимающе кивнул Михаил, что-то быстро забормотал Юджину и забарабанил по своему софт-скрину. – Полковник, может получиться. Электронные компоненты щита легки и дают ток небольшой мощности. Но за счет тонкого манипулирования, осуществляемого Афиной, эти компоненты могли бы производить радиоволны с очень большой длиной волны – если мы пожелаем, их длина может достигать величины диаметра щита. Облако заряженных частиц настолько велико, что целиком нам его не объять. Но Афина могла бы проделать в нем дыру – дыру размером с Землю.

Он взглянул на свои математические выкладки и пожал плечами.

– Идеально не получится, но может выйти довольно неплохо.

Юджин вставил:

– Безусловно, нас спасает то, что облако такое тонкое.

Бад не уловил смысла.

– А при чем тут тонкость?

– При том, что облако быстро проскочит мимо. А это очень важно. Потому что щит долго не продержится.

Эту фразу Юджин произнес, по обыкновению, холодно и бесчувственно.

– Понимаете?

Михаил внимательно смотрел на Бада.

– Полковник Тук, щит не был предназначен для этого. Энергетические нагрузки… Компоненты будут перегружены и очень быстро сгорят.

Тут до Бада дошло.

– А Афина?

Михаил очень тихо проговорил:

– Афина не уцелеет.

Бад устало провел ладонью по лицу.

– Бедная девочка.

Ее голос прозвучал тоненько, еле слышно.

– Я что-то сделала не так, Бад?

– Нет. Нет, ты все сделала хорошо. Но ведь ты именно поэтому ничего не могла сказать мне, да?

Когда она поняла, что сумеет спасти Землю, бросившись в огонь, Афина сразу осознала свой долг. Но она боялась, что Бад сможет ее остановить и что тогда Земля погибнет. А она не могла позволить этому случиться.

Она все знала, она столкнулась с этой непростой дилеммой с того самого момента, как ее включили.

– Неудивительно, что ты была в таком смятении, – сказал Бад. – И все же надо было тебе поговорить с нами об этом. Надо было тебе поговорить со мной.

– Я не могла. – Она растерялась. – Я слишком много значила для тебя.

– Конечно, ты для меня очень много значишь, Афина.

– Я здесь, с тобой, а твой сын – на Земле. Здесь, в космосе, я – твоя семья. Я тебе – как дочь. Я все понимаю, Бад, слышишь? Вот почему ты почти наверняка попытался бы спасти меня, невзирая на все остальное.

– И ты думала, что из-за этого я тебя остановлю.

– Я боялась, что ты так поступишь, да.

Михаил и Юджин старательно сохраняли серьезное выражение лица. Афина разбиралась в человеческой психологии так же слабо, как в этике, если искренне полагала, что до какой-то степени способна заменить Баду сына. Но сейчас не время было говорить ей об этом.

Измученное сердце Бада снова кольнуло болью.

«Бедняжка Афина», – подумал он.

– Девочка моя, – ласково проговорил он, – я бы никогда не стал мешать тебе исполнять свой долг.