Город холодных руин - Марк Ньютон

Бринд, пошатываясь, отошел от трупа, стирая на ходу холодный пот со лба.

– Что за чертовщина? – пробормотал Люпус, еще не придя в себя.

– Значит, ты задержал дыхание. – Бринд поправил поясной ремень, передвинул поближе меч. – Думаю, это была… ну, наверное, какая-то рептилия, только не земная. Живая бомба? Звучит странно. Понять не могу, как она могла так просто взять и взорваться.

– Может, она и летит сама, на своих крыльях?

– Это, безусловно, объяснило бы, почему мы никак не можем засечь то место, откуда они берутся.

– Похоже, оно нисколько не боялось смерти, – заметил Люпус. – Мы же оба видели, как оно хохотало, прежде чем сдетонировать, так что, возможно, это никакая не технология, а просто такой незнакомый нам биологический вид. Что, с моей точки зрения, делает цель нашей военной кампании куда более достижимой.

Бринд кивнул в ответ на это замечание, исполненное редкостного для последних дней оптимизма.

Подъехали другие ночные гвардейцы, Нелум спешился, чтобы осмотреть место происшествия.

Бринд коротко рассказал им об увиденном.

– Бомба-самоубийца? – буркнул Нелум, внимательно рассматривая землю вокруг, труп гвардейца, живого Люпуса. – Разве такие бывают?

– Очень похоже на идею гибели за свой народ, не так ли? – заметил Люпус. – В общем-то, мотивация одна и та же.

– Нет, я не согласен! – отрезал Нелум. – Это омерзительно, вот что я думаю. В этом нет достоинства, нет чести.

– У нас еще будет время поспорить на эту тему, – вмешался Бринд, обратив внимание на выражение лица Нелума. – А сейчас пора на передовую.

Едва ночные гвардейцы приблизились к передовой, как по рядам уже полетел приказ расступиться и дать дорогу легендарному отряду. Им навстречу несли солдат в форме армии Джамура, раненых или умирающих, но Бринд приказал себе не смотреть.

Они заняли позицию сразу за Шестым драгунским полком, который в составе почти ста человек запрудил широкую улицу, ведущую вглубь Скархауза. Безликие песчаниковые стены вздымались по обе стороны, ширина улицы в этом месте составляла около шестидесяти шагов.

Шум вокруг все нарастал, когда им доложили, что, по приблизительным оценкам, погибли девять-десять тысяч имперских солдат. Цифра ужаснула Бринда. Еще никогда на памяти живущих армия не несла таких потерь, а тем более на ранней стадии конфликта. Город превратился в фабрику бед и страданий.

Джамурские стрелки с длинными луками размещались на крышах самых высоких домов, откуда хорошо простреливались и гавань, и почти весь Скархауз, в то время как солдаты с более короткими луками – снайперы, прицельно выбиравшие мишени в атакующей толпе, – держались ниже, ближе к полю битвы. Многие из них теперь приветствовали ночных гвардейцев, проезжавших мимо. Бринд знал, что само присутствие его людей вселяет в солдат надежду.

Солдаты двинулись вперед и выстроились в линию, звеня доспехами. Настало время взглянуть фактам в лицо. Всего один взвод пехотинцев отделял Шестой драгунский от переднего края битвы. Дома на глубину трех кварталов в обе стороны от магистрали уже сровняли с землей, и только здесь они еще стояли, превращая улицу в подобие ущелья, куда с неистовством горного потока устремлялась вся ярость как атакующих, так и обороняющихся.

Бринд отдал своим людям приказ в последний раз проверить шлемы и доспехи и сквозь отверстия в забрале стал следить за тем, как передние ряды двинулись на врага.

Беами стояла у окна, смотрела на пустую улицу и вспоминала последний раз, когда она видела Люпуса. В обшитой деревянными панелями комнате за ее спиной трое культистов обсуждали находящиеся в их распоряжении реликвии, решая, как наилучшим образом пустить их в дело. В углу бушевал огонь, и кто-то крикнул ей, чтобы она закрыла окно и не выстуживала помещение. Она с неохотой повиновалась.

«Что-то там с Люпусом? – думала она. – А вдруг он уже мертв?»

Мысль о том, что он пойдет на войну, причинила ей такую боль, от которой все ее тело словно онемело, хотя она с самого начала участвовала в боевых действиях. Теперь настала его очередь показать, на что он способен. Какое все-таки счастье, что они вновь нашли друг друга, пусть ненадолго. У ворот цитадели, перед выступлением Ночной Гвардии, их прощание было кратким – оба стеснялись других солдат, – но тогда ей почему-то казалось, что он вернется очень скоро.

А теперь… теперь ее охватили сомнения.

– Так ты поможешь нам или нет? – окликнул ее кто-то из культистов, отвлекая от мрачных мыслей.

Она вернулась к заваленному приспособлениями столу и сосредоточилась на том, чтобы найти способ помочь городу.

Драгуны двинулись вперед, выстроившись в одну линию.

Гвардейцы наблюдали за тем, как, не ломая строя, они поскакали на окунов, засевших на другом конце улицы, и как их лошади врезались в живую вражескую стену, после чего между ними и гвардейцами осталась лишь пустая мостовая, покрытая кровавым снегом.

Бринд мрачно смотрел, как сражаются драгуны в тесном городском пространстве. Лошади налетали на копья, окуны распарывали им животы своими клешнями, всадники валились на землю. Там они продолжали бой пешими, но их рубили на части. И все это время сверху продолжали сыпаться стрелы, избирательно истребляя врага.

Солдаты падали один за другим. Их строй редел прямо на глазах, однако небольшой группе драгун удалось пробиться сквозь вражеский заслон на ту сторону, где они исчезли из виду; оставалось лишь надеяться, что они уцелеют.

Короткая пауза дала возможность потрепанному противнику сомкнуть ряды. Теперь никто не стоял между захватчиками и ночными гвардейцами.

Отряд краснокожих румелей в серых доспехах мешкал в дальнем конце улицы, не решаясь приблизиться. Они чуяли запах магии, исходивший от гвардейцев. К ним подошли окуны и тут же образовали симметричную конфигурацию с такой пугающей скоростью, точно они были частями единого враждебного организма.

Бринд размышлял над тем, что за сознание объединяет их, а враги уже двигались на них, подняв мечи и синхронно печатая шаг.

Ночные гвардейцы ждали, но вот Бринд отдал короткий приказ, и его слова эхом заметались между пустыми домами.

Они неслись на врага, копыта их лошадей пожирали расстояние – сто ярдов, шестьдесят, тридцать, двадцать, – а в голове Бринда пульсировала одна мысль: «Не смотри на мертвых, только не смотри на мертвых». Когда гвардейцы врубились во вражеский строй, их лошади, став на дыбы, смяли копытами первую линию румелей. Тела трещали под их напором; головы лопались, ударяясь о мостовую, и тут под Бриндом соскользнуло седло, а его лошадь упала. Отчаянно барахтаясь на льду, животное все же смогло подняться и умчалось куда-то, где ему ничто не угрожало.

Тем временем ночные гвардейцы уже смешались с врагами, и слух Бринда наполнился страшным ревом, а по его руке скользнуло что-то острое, разрезав рукав и оставив тонкую струйку крови. Уверенный в своей магической защите, Бринд отскочил и сделал выпад мечом, а потом продолжал рубить и колоть вслепую, думая: «Черт, я же ничего не вижу».

От одного прикосновения его клинка доспехи окунов трескались, словно яичная скорлупа, направо и налево летели отрубленные чужие руки. Жуткие хари сменяли друг друга в прорезях его забрала, но среди них то и дело возникали лица румелей, очень похожих на тех, кого он знал в привычном ему мире, и от этого армия врага из абстрактной сделалась до боли конкретной. Он видел, что его противникам тоже страшно, замечал, когда их покидала надежда, но продолжал парировать сыпавшиеся на него со всех сторон удары и, привычно работая клинком – удар, поворот, блок, – вырвался из свалки.

Бринд ненадолго остановился, оценивая положение, после чего приказал своим людям сменить тактику. В ответ они окружили его конным строем и стали плотной группой пробиваться вперед. Избиение врага продолжалось, и командующий, наблюдая за этим, ощутил приток необходимого ему адреналина. Его обработанный культистами меч резал доспехи, словно масло. Клинок входил в мякоть, брызгала кровь, острие утыкалось в позвоночник, раздавался треск. Что-то пронеслось мимо: чужой меч свистнул у него над ухом. Поворот, его меч вошел в чужое тело, ему на руку выпали кишки.

Он чувствовал, как по его лицу вперемешку стекали собственный пот и чужая кровь.

Не смотри на мертвых.

Улица была завалена телами, отовсюду слышались стоны, лязг метала. Наступило всеобщее изнеможение.

Все двигалось и мелькало, трудно было сразу понять, что именно происходит, однако вскоре он разглядел, что находится в тылу сражения. Ничего, главное, что ушедшие вперед гвардейцы теснили врага стремительно и неумолимо. Они буквально разметали ряды окунов.