Рожденная чародейкой - Дэйв Волвертон

Радж Ахтен вдруг услышал треск, словно на костре жарилось мясо. Болезнь докатилась до склона холма меньше, чем в полумиле от него, — листья на деревьях мгновенно свернулись, затем осыпались. Ветви и виноградные лозы поникли. Стволы некоторых деревьев треснули, словно в них ударила молния.

В небо поднялись целые стаи попугаев, ткачиков, зябликов, закружились над разоренной землей.

Опустошение простиралось насколько видел глаз, до самого горизонта. А до Картиша оставалось еще сто восемьдесят миль.

— Быть голоду в этом году, — сказал Бопанастрат, — ничего уже не сделаешь.

Волна заклятия все приближалась к Радж Ахтену. Сколько времени нужно, чтобы эта зараза разъела человека до костей?

Радж Ахтен, ударив верблюда по носу, заставил его опуститься на колени. Слез на землю.

— Накормите верблюдов, — сказал он солдатам. — Может, это последний раз на ближайшие несколько дней.

Бопанастрат и все остальные так и сверлили его глазами. Разумеется, хотели знать, что он собирается делать. Но спросить никто не осмелился.

Радж Ахтен весь день ощущал странную слабость в теле. Левая рука начала теперь дрожать.

Проклятие Биннесмана угрожало самой его жизни, и никакие дары, никакие действия не могли ему помочь.

Всю ночь Радж Ахтен ехал мимо пустых селений по мертвым, жутким, как видения из кошмарного сна, землям.

Кое-какие живые существа здесь уцелели. Среди развалин ползали тарантулы, охотясь на мышей и коноплянок. Но растения погибли все. Ни одной травинки было не сыскать. От зловония нечем было дышать.

Подданные его убежали, но не все. На обочине дороги порой встречались мертвые тела стариков, немощных, больных людей, не выдержавших и одного дня ходьбы. Кое у кого из мертвецов было перерезано горло — может, за кусок хлеба, может, за вола.

Зрелище полного опустошения заставило его забыть и о жаждущем его крови Уквазе Фахаракине, и о вероломном Габорне. По сравнению со злобой опустошителей людская злоба не значила ничего.

До своего войска — трехсот тысяч простых солдат, вставших лагерем в двенадцати милях к северу от Дворца Канареек, — он добрался только перед рассветом.

Солдаты остановились на ночь в брошенном городе, чтобы передохнуть и сжевать свой скудный паек. Проезжая по улицам, Радж Ахтен всюду видел угрюмые лица — отчаявшиеся люди уже не верили в избавление.

Даже прогони они опустошителей, на протяжении ста миль в любую сторону не сыскать было ни еды для них, ни корма для лошадей. И судя по мрачности лиц, воины готовились к смерти. Многие читали молитвы — он то и дело слышал во тьме скорбное бормотание.

Лишь редкие приветствовали Радж Ахтена радостными криками, большинство же провожало его тоскливыми взглядами.

В центре лагеря парил над головами шелковый воздушный шар в форме граака. Под ним вокруг костра сидели, скрестив ноги, пламяплеты и его Хроно. Безволосые колдуны бесстрастно смотрели, как приближается Радж Ахтен.

— Что слышно нового? — спросил он, подъехав.

— Ваши войска возглавил Эйсалла Пуснабиш, — ответил Раджим. — Вчера он проверял укрепления опустошителей. Много воинов погибло.

— Сколько же? — спросил Радж Ахтен.

— Почти вся ваша конница, о Великий, — сказал Раджим.

Радж Ахтен выругался. Рудники в Картише представляли из себя открытый котлован с крутыми стенами, вокруг которого как попало сваливались отходы. Местность в самый раз для опустошителей, но никак не для конницы.

— Как это произошло? — спросил он. Раджим пожал плечами.

— Опустошители построили крепость. Горная колдунья, которая привела их, куда сильнее той, что была в Каррисе. Но еще не все потеряно. Пуснабиш неплохо подготовился к завтрашнему сражению.

Радж Ахтен потер левую руку, надеясь улучшить циркуляцию крови.

Пламяплет Аз кивнул на его руку.

— Стало хуже?

— Со мной все в порядке, — сказал Радж Ахтен.

— Я могу вас исцелить, — предложил Аз.

Но Радж Ахтен не желал такого исцеления — ценой человеческой сущности.

Он окинул холодным взором свое войско. То были солдаты из старого Индопала — из доспехов у них имелись только нагрудные пластины, рогатые шлемы и круглые щиты, крепившиеся к левой руке. Оружие их вполне годилось для сражения с опустошителями — длинные копья, боевые молоты, топоры. Но в руках людей, не обладавших дарами, оно было бесполезным. Такие воины слишком быстро уставали.

Триста тысяч простых солдат — ничто против опустошителей. Но Радж Ахтен помнил, что они все же могут пригодиться в сражении. В Каррисе опустошители, на которых нападало сразу много воинов, уклонялись от схватки. Они не могли отличить, кто из людей Властитель Рун, а кто обычный человек.

И это могло сыграть Радж Ахтену на руку.

Он пустил в ход всю силу своего Голоса и своего обаяния и прокричал:

— Благородные воины Индопала, я приветствую вас! Пробил час, которого мы опасались. Пришли опустошители. Лишь от храбрости ваших сердец и силы ваших рук зависит, наступит ли для нас новый день. Этой ночью Индопал погибнет или выживет благодаря нашей доблести. Этой ночью я поведу вас в битву, какой еще не видел мир! Так вперед, мои воины, со мной — за Индопал!

Сила Голоса Радж Ахтена удивила даже его самого. Измученные воины вмиг преобразились в берсерков и вскочили, потрясая оружием.

Он вскочил на верблюда и помчался вперед, обгоняя ветер.

Зимой в горах Алькайр обильно выпадал снег, покрывая вершины белыми шапками. Он таял все лето, питая реки, стекавшие с горных склонов. В долине Ом на юге Картиша было двенадцать водопадов.

Это было самое любимое Радж Ахтеном место в мире. Он приезжал в Ом ежегодно в первый день месяца Маков. В это время здесь всегда стояли в цвету пекановые деревья, пышно зеленела благоуханная трава, долину покрывал ковер красных маков, и над Дворцом Канареек висела водяная дымка, отнесенная ветром от водопадов.

Окрестные луга не позволялось топтать никому, ни человеку, ни зверю, и сам дворец был настоящей жемчужиной среди дворцов.

Стены его были сложены из тонких плит желтого мрамора, и по ночам, когда внутри зажигались фонари, все здание светилось подобно полированному золоту в сиянии звезд. В такие ночи дворец оправдывал свое название, ибо получил он его не в честь канареек и не из-за своих желтых стен, как полагали некоторые, но в честь певцов, которые состязались за право выступить в здешнем сводчатом, необычайно благоприятном для звучания голоса Большом зале.

Много дивных ночей провел здесь Радж Ахтен, слушая пение в пропитанном ароматом жасмина зале, гуляя по заросшим маком лугам, любуясь в обществе прекрасных женщин водопадами и дворцом в лунном свете.