Память, согревающая сердца - Федор Раззаков

Как и два года назад, перекрыта улица Герцена и все к ней прилегающие улицы, и повсюду милиция, но тут еще и военная охрана, уже и пешеходу нельзя было приблизиться к зданию ЦДЛ. Кордон в вестибюле. Дежурные на лестницах. И я не знаю, каким божьим чудом тот, появления которого так опасались, что и на войска не поскупились, в дом все-таки проник! Как я помню, его внезапное возникновение в проеме распахнувшейся близко от сцены двери не всеми сразу было замечено, но вот вошедший шагнул вперед, к первому ряду, к семье Твардовских, и тут уж его голова, его плечи всему залу видны – и шорох, и шепот, и волненье… Я только не помню, шел ли уже траурный митинг, и выступал ли кто-нибудь в эти минуты, и если да, то не запнулся ли? А он уже сидит бок о бок с Марией Илларионовной, а через какое-то время, когда началось прощанье, я увидела его склонившимся над гробом и осеняющим крестным знамением мертвое лицо Твардовского.

Позже Л. З. Копелев расскажет мне, что он в эти минуты находился в вестибюле и услыхал, как кто-то из там дежуривших кинулся к телефону, набрал номер и – в трубку: «Объект прибыл. Что будем делать?» Ответа на вопрос Копелев слышать не мог, но краток был тот ответ, звонивший почти сразу же от телефона отошел, видимо, инструкций не получив. А какие тут могли быть инструкции? Проморгали, прошляпили, недоглядели, недо… А теперь что уж делать? Не силой же выводить! Тем более что вдова взяла «объект» под руку, и так, вместе, они и двигались к выходу, к похоронному автобусу…

Потом, прочитав у Солженицына (тем «объектом» был именно он. – Ф.Р.): «Допущенный к гробу лишь по воле вдовы (а она во вред себе так поступила, зная, что выражает волю умершего)», я вспомню слова Твардовского: «Не сват он мне, не брат, не друг, не во всем его взгляды разделяю, но я люблю его, люблю… Давно должно было прийти такое русское…»

Морозный декабрьский день. Новодевичье кладбище. Велика была толпа, множество спин заслонили от меня гроб, и я не видела, как Солженицын, прощаясь, вновь осенил покойного крестным знамением, – это запечатлено на фотографии, обошедшей весь мир. Испарился из моей памяти краткий траурный митинг. Не помню и того, кто распоряжался похоронами, – позже от старшей дочери Твардовского Валентины Александровны узнаю: и тут торопились. К вдове обращаться не смели, обращались к дочери: «Пора гроб закрывать!» А все текла, все текла цепочка людей, желавших прикоснуться к покойному, поклониться ему, и дочь отвечала: «Нет еще. Подождите».

А тут – почему торопились? Худшее свершилось, лицо, появления которого опасались, присутствует, чего же еще опасаться? А того же, чего опасались, хороня Чуковского. Мероприятие, хорошо продуманное, отработанное, отрепетированное, в привычные рамки не укладывалось. Была искренна скорбь людей – помню залитое слезами лицо Кайсына Кулиева, – и не один он плакал. Плакали и те, кто не был знаком с Твардовским лично. Прощались не только с любимым поэтом, автором «Василия Теркина» (это бы власти снесли!), а и с редактором «Нового мира», павшим в борьбе за этот журнал. Многие, думаю, пришедшие в тот день на кладбище, понимали то, о чем скоро скажет в своем письме Солженицын: Твардовского убили, «отняв у него его детище, его страсть, его журнал». Об этом шептались, эти слова носились в воздухе, нервируя распорядителей, и как бы это не выплеснулось наружу в чьем-нибудь выкрике… «Пора закрывать гроб!» – «Нет, подождите!..»

ТЕЛЕГИНА Валентина

ТЕЛЕГИНА Валентина (актриса театра, кино: «Комсомольск» (1938; Мотя Котенкова), «Учитель» (1939; Степанида Лаутина), «Член правительства» (1940; Прасковья Телегина), «Весна» (1947; научный сотрудник), «Драгоценные зерна» (1948; повариха Варвара Курочкина), «Кубанские казаки» (1950; птичница Авдотья Христофоровна), «Сельский врач» (1952; тетя Паша), «Чемпион мира» (1955; тетя Поля), «Земля и люди» (1956; Марковна), «Дом, в котором я живу» (мать семейства Давыдовых, Клавдия Кондратьевна), «Павел Корчагин» (самогонщица в тюрьме) (оба – 1957), «Дело было в Пенькове» (знахарка-травница Алевтина Власовна Оглоблина), «Стучись в любую дверь» (мать Геннадия) (оба – 1958), «Баллада о солдате» (1959; женщина-шофер), «Прощайте, голуби!» (1961; мама Генки Мария Ефимовна), «Суд» (1962; народный судья), «Живые и мертвые» (тетя Паша Куликова), «Сказка о потерянном времени» (главная роль – злая волшебница Авдотья Петровна) (оба – 1964), «Знойный июль» (1965; Матвеевна), «Три тополя на Плющихе» (Федосья Ивановна), «Доживем до понедельника» (школьная нянечка) (оба – 1968), «Телеграмма» (1972; Марья Ивановна), «Капля в море» (1973; главная роль – бабушка), «Помни имя свое» (1975; няня), «Голубка» (Матрена), «Живите в радости» (мать Митяя Марья Пряжкина) (оба – 1978), «Завтрак на траве» (1979; повар в пионерлагере) и др.; скончалась 4 октября 1979 года на 65-м году жизни).

Телегина начала сниматься в кино, еще будучи студенткой ленинградского Института сценических искусств – в середине 30-х. Из-за своей неброской внешности она изначально была определена играть роли простых и добродушных героинь. И первой большой ролью Телегиной в кино стала именно такая роль – Мотя Котенкова в фильме Сергея Герасимова «Комсомольск» (1938). Как писали киноведы: «Искусство Телегиной отмечено теплотой, бытовой достоверностью, естественностью». За свою долгую жизнь в кино актриса переиграла огромное количество ролей второго плана, среди которых лучшими были: Прасковья Телегина («Член правительства», 1940), Христофоровна («Кубанские казаки», 1950), Клавдия Кондратьевна («Дом, в котором я живу», 1957), самогонщица Алевтина («Дело было в Пенькове», 1958), Мария Ефимовна («Прощайте, голуби!», 1961), Марья Ивановна («Телеграмма», 1972) и др.

В последние годы Телегина часто болела и в кино снималась все реже и реже. Одна из последних ее ролей – Матрена в телефильме «Голубка» (1978). Как пишет Э. Лындина: «Мы встретились, когда она была очень больна. Тяжелое, хриплое дыхание, отечные ноги, сердце сдавало с каждым днем… А ей, неуемной, энергичной, нетерпеливой, хотелось работать. Иногда что-то получалось, она молодела, собиралась, блестели глаза, в голосе звенели веселые нотки. Хотя случалось так все реже и реже. Не только потому, что уходили годы. В кинематографе старость обычно особенно трудна, в силу вступает жестокий закон невостребованности, замешанный к тому же на нашем циничном равнодушии. Нечто подобное происходило и в жизни Валентины Петровны…»

Похоронили В. Телегину на Головинском кладбище в Москве.

ТЕРЕНТЬЕВА Нонна

ТЕРЕНТЬЕВА Нонна (актриса кино: «Бухта Елены» (Елена Токмакова), «Самый медленный поезд» (главная роль – Лена) (оба – 1963), «В городе С» (главная роль – Екатерина Ивановна Туркина), «Шуточка» (главная роль – Наденька) (оба – 1967), «Дворянское гнездо» (1969; Жюстина), «Сеспель» (1970; Туся), т/ф «Крах инженера Гарина» (1973; главная роль – Зоя Монроз), «Бешеное золото» (1977; Ивонна Траут), «Транссибирский экспресс» (1978; главная роль – мадам Демидова), «Взрослый сын» (1979; Лена), «Похождения графа Невзорова» (1982; кокотка-кокаинистка Анна Григорьевна), «Любимец публики» (мама Трилли), «Соучастие в убийстве» (Бет Тайсон) (оба – 1985), «Красные башмачки» (главная роль – Ведьма), «Борис Годунов» (Ирина) (оба – 1986), «Железный занавес» (1994; мать Нелли), сериал «Королева Марго» (1996) и др.; скончалась 8 марта 1996 года на 51-м году жизни).