Триединый - Генсо-но Ками

— Зато знаешь Солея. Мне необходимо с ним встретиться.

— Вы не злышали, хаку? — абориген говорил тихо, видимо, не желая привлекать внимание. — Я ваз не знаю. Идите звоей дорогой.

Лицо Эзерина стало жестче.

— Не трать наше время, Хунапо. Я вижу, что ты меня вспомнил. Мне срочно нужен Солей.

— Пурития ио, — расслабленно бросил собутыльникам Хунапо. — Вакатупато Алакаи.

Он начал медленно подниматься. Пошатнувшись, ухватился за край стола. Резким рывком перевернул его на отца. Запрыгнув на соседний столик, перескочил на следующий. Под ругань и вопли посетителей, добрался до выхода.

Пока он скакал, как лягушка по кочкам, один из его товарищей подобрал с пола упавшую бутылку. Ухватив за горлышко, ударил по затылку Эзерина, рванувшего в погоню. Я не разобрал, что сделал отец, но бутылка разлетелась, не причинив ему вреда.

— Не смей трогать папу, — прошипел я, тростью врезав аборигену по плечу.

Тот взвыл, рука повисла плетью.

— Всем сидеть! — крутанув трость, скомандовал я остальным.

Убедившись, что никто больше не пытается напасть, выбежал наружу вслед за Хунапо и Эзерином.

Расталкивая возмущавшихся людей, молодой островитянин несся по темной улице. Отец преследовал его, время от времени оглядываясь.

— Я рядом, отец! — крикнул я, чтобы его успокоить.

Услышав мой голос, Эзерин полностью сосредоточился на убегавшем.

Хунапо оказался быстрым и выносливым. Зайцем петляя по узким улочкам, он несколько раз почти сумел оторваться.

Погоня привела нас в тихий, совсем плохо освещенный район, где не было прохожих. Мы почти не видели Хунапо, но зато слышали звуки его шагов.

Подбежав к большому темному зданию, туземец заколотил в дверь. Когда она открылась, влетел в открывшийся проем. Попытался захлопнуть дверь, но ее заблокировал Эзерин. При моем появлении, беглец прекратил сопротивление. Противодействие исчезло, и мы с отцом ввалились внутрь. Сделав несколько шагов, остановились.

Перед нами открылось знакомое лобби гостиницы «Тапалоа». Только теперь помещение не пустовало: на нас угрюмо глядел десяток здоровых вооруженных островитян. Впереди, криво улыбаясь, стоял Хунапо.

— Зря ты, хаку, не позлушал меня. И зря вообще вернулзя на Кахолаве.

За нашими спинами с грохотом закрылась дверь. Раздался металлический щелчок замка.

Я оглянулся. Позади возникла еще пара аборигенов: видимо, они вошли вслед за нами.

— Сзади двое, — шепнул я отцу. — Похоже, нас заманили в засаду.

— Готов принять бой, сын? — тихо спросил Эзерин.

— Ты будешь мною гордиться, папа, — вырвалось у меня.

Уголки губ отца чуть приподнялись. Видя это, я с легким смущением добавил:

— Тех, что сзади, возьму на себя.

Эзерин кивнул. Сделав шаг вперед, промолвил:

— Мы не ищем драки. И у вас всех еще есть возможность уйти отсюда живыми. Только скажите, где Солей. У меня к нему важное дело.

— У тебя уже нет дел, хаку, — процедил Хунапо. Он указал на отца широким, чуть изогнутым ножом: — Патуа иа!

Вперед кинулся абориген с каким-то лютым жабоколом, похожим на помесь длинного штыка и пилы. Для устрашения выпучив глаза и кривя губы, он нанес секущий удар.

Словно налетев на препятствие, клинок жабокола застыл в десяти сантиметрах от шеи Эзерина. Одновременно с этим, лезвие кинжала, появившегося в руке отца, вонзилось в горло нападавшего.

Все еще неистово таращась — на сей раз удивленно, абориген, захлебываясь кровью, упал.

Ничего себе! — подумал я. Еще во время первого плавания, на мой вопрос, какой у него Дар, Эзерин с улыбкой ответил: «защита». Тогда я мало что понял. Зато теперь увидел, как она работает.

Пока я восхищался, отец неторопливо достал второй кинжал. Принял стойку, одинаково подходящую для защиты и нападения. Хладнокровно взглянул на помрачневшего Хунапо:

— Еще не поздно договориться.

— Вакаэке. Катоа! — отдал приказ островитянин.

Туземцы толпой бросились на нас.

Развернувшись к двоим позади, за которыми все время следил краем глаза, я тростью заблокировал удар ножа. Мгновением позже отбил в сторону плоскую дубинку, усаженную по краю острыми треугольными рыбьими зубами. Переместился. Бронзовый набалдашник рассек воздух и врезался в голое загорелое колено.

Вскрикнув, абориген с ножом повалился, ухватившись за размозженный сустав. Второй замахнулся дубиной. Ударить не смог: окованный бронзой нижний конец трости смял его трахею и тут же с размаху врезался в ухо.

Оттолкнув ногой валявшийся нож подальше от корчившегося от боли туземца, я повернулся к отцу.

Эзерин уже успел убить одного и ранить двоих. У меня на глазах он прикончил очередного островитянина, заставив остальных отступить. Хунапо заорал что-то, примером увлекая бойцов вперед.

Прежде чем поспешить на подмогу, я проанализировал действия Эзерина. Усмехнулся, ухватив особенности.

Техника отца сбивала противников с толку. Он не тратил время на блокировки вражеских атак, не закрывался, не уходил от ударов, и из-за этого казался легкой мишенью. Но всякий раз, когда торжествующий соперник пытался прикончить его, Эзерин колол или резал в ответ. И никогда не промахивался.

Впрочем, — озабоченно понял я, приметив струйки пота, сбегавшие по отцовскому лицу, — похоже, Дар защиты выматывает хозяина. И если бой продлится достаточно долго, Эзерин может и не выстоять.

Я поспешно присоединился к схватке, разя тростью направо и налево.

— Муту! — раздался повелительный голос за нашими с отцом спинами. — Кауа енаки а ратоу!

Обернувшись словно ужаленный, я увидел стоявшего в дверях высокого грузного мужчину в свободных светлых брюках и таком же пиджаке. В одной руке незнакомец держал шляпу, в другой — связку ключей.

— Похоже, вы изкали меня? — спокойно спросил он.

Нападавшие откатились. Отец бросил быстрый взгляд через плечо.

— Солей!

— Я же прозил: зовите меня Алакаи, — сказал толстяк. Он посмотрел на корчившихся на полу аборигенов. — Авхинаи нга таоту!

После этих слов, трое из наших врагов устремились к раненым. Оттащили в сторону, принялись осматривать увечья.

— Е аха анакое и конеи? — с удивлением и досадой в голосе спросил Хунапо.

— Выполняю приказ мазтера, — на нашем языке ответил Солей. Вновь уставился на меня: — Мазтер хочет взтретитьзя з ним.

— Как нам его найти? — Только немного затрудненное дыхание выдавало то, что Эзерин минуту назад сражался. В остальном он выглядел так же безмятежно, точно не убивал людей, а пил чай в своем кабинете.

— Не вам, — качнул головой толстяк. — Ему.

— Мы пойдем вместе, — с угрозой произнес отец.

— Нет, — спокойно возразил Солей. — Только парень.

— Ты