Общая теория права. Том I - Сергей Алексеев

329

Там же, с. 29–30.

330

С рассматриваемой точки зрения едва ли может быть признана во всем точной мысль, в соответствии с которой «в результате правотворчества разрабатываются и издаются главным образом некодификационные акты» (Правотворчество в СССР. Под ред. А.В. Мицкевича, с. 231). Конечно, число некодифицированных актов за тот или иной отрезок времени не может не превышать числа актов кодификации (хотя и первые по большей части все же связаны с кодифицированным законодательством). Но по объему нормативного материала, вводимого в правовую систему, кодификация — основной вид правотворчества, и сообразно этому кодифицированные акты в развитой правовой системе являются основным видом источников права.

331

В настоящее время нормативные акты, являющиеся результатом кодификации, нередко, в том числе и в официальных документах, именуются кодификационными. Думается, однако, что для упорядочения терминологии было бы целесообразным обозначать кодификационной саму по себе деятельность по кодификации, а указанные акты рассматривать в качестве кодифицированных (весьма показательно, что принято говорить «кодифицированное», а не «кодификационное» законодательство).

332

См.: Игнатенко Г.В. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью. Свердловск, 1980, с. 39 и след.

333

См. Дюрягин И.Я. Применение норм советского права. Свердловск, 1978, с. 31 и след.

334

Правоприменение, пишет Е.П. Шикин, словно бы принимает «эстафету» нормативного регулирования, продолжая его в казуальной форме (См.: Шикин Е.П. Основные условия эффективного применения права. — Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1971, с. 6). В.М. Горшенев и И.Я. Дюрягин отмечают, что правоприменительная деятельность «призвана главным образом продолжить общее нормативное регулирование, заданное правотворчеством с помощью нормы права» (Горшенев В.М., Дюрягин И.Я. Правоприменительная деятельность. — Сов. государство и право, 1969, № 5, с. 26).

335

См.: Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. М., 1960.

336

К тому же, «если даже принять формулу о том, что применение сопряжено „с организацией осуществления правовых норм в правоотношениях и воздействием на обязанных лиц“, то тем самым уже нужно признать и властность действий субъекта и специальную их направленность: обеспечение нормального хода процесса реализации права» (Лазарев В.В. Применение советского права, с. 32).

337

В социалистическом обществе правоприменительную деятельность в известных пределах осуществляют также общественные организации. Необходимо учитывать, что правоприменительная деятельность общественных организаций носит сравнительно ограниченный и подчиненный характер. Функции государственного властвования — функции государственных органов. Поэтому общественные организации осуществляют правоприменительную деятельность в тех пределах, в каких их наделяют правоприменительными полномочиями компетентные государственные органы.

338

Маркс К. Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 66–67.

339

Ю.А. Тихомиров высказал распространимые и на область правового регулирования соображения об управленческом решении как о таком явлении, которое несет главный «заряд» социального управления (см.: Тихомиров Ю.А. Управленческое решение. М., 1972, с. 5).

340

Думается, к такой же трактовке применения права приближается позиция В.В. Лазарева, когда он пишет: «В ходе правоприменения на основе действующих нормативных актов: а) устанавливается наличие субъективных прав и обязанностей, равно как и их мера, в случае спора об этом, б) определяется момент действия или факт прекращения субъективных прав и обязанностей, в) осуществляется контроль за правильностью приобретения прав и возложения обязанностей» (Лазарев В.В. Применение советского права, с. 29). Верны также соображения В.М. Горшенева о «правонаделительной» деятельности компетентных органов при применении права (см: Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе, с. 167–168).

341

Как верно подметил Я. Янев, применение права при пробелах происходит не произвольно, не автоматически, а так, что оно в основных своих чертах нормативно урегулировано (см.: Янев Янко Г. Правила социалистического общежития. М, 1980, с. 116).

342

Н.Н. Вопленко прямо относит правоприменительное восполнение пробелов (аналогию) к конкретизации права, взаимосвязанной с толкованием юридических норм (см.: Вопленко Н.Н. Официальное толкование и конкретизация советских правовых норм. — В сб.: Вопросы теории государства и права. Вып. 2. Саратов, 1971, с. 175). Он обоснованно возражает К.И. Комиссарову, который, рассматривая формы судебного усмотрения (индивидуального судебного регулирования), отделяет аналогию от конкретизации (см: Комиссаров К.И Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства Свердловск, 1971, с. 26–35).

343

См.: Исаев М. Судебная практика Пленума Верховного Суда СССР как источник советского уголовного права. — Ученые записки ВИЮН. Вып. 5. М, 1947, с. 78. Критику указанного взгляда см: Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм, с. 458–467.

344

Пиголкин А.С. Обнаружение и преодоление пробелов в праве — Сов. государство и право, 1970, № 3, с. 57; Судебная практика в советской правовой системе. Под ред. С.Н. Братуся, с. 46–48. Видимо, сама мысль о том, что при восполнении пробелов «формулируется норма», — известная дань представлениям, абсолютизирующим юридическую норму в качестве регулятора.

345

См.: Леушин В.И. Динамичность советского права и восполнение пробелов в законодательстве. — Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1971, с. 11–12. Автор, в частности, пишет: «Субсидиарное действие начинается не с момента появления в жизни фактических обстоятельств, а с момента вынесения решения на основании этой нормы правоприменительным органом. Нет решения — норма не действует, не обязательна для сторон»; см. также: Карташов В.Н. Институт аналогии в советском праве. — Автореф. канд. дисс. Саратов, 1976, с. 16.

346

См.: Лазарев В.В. Правоположения: понятие, происхождение и роль в механизме юридического воздействия. — Правоведение, 1976, с. 8, 12–13.

347

Отсюда же вытекает необходимость того, чтобы субъектами правовосполнительной деятельности были только судебные органы. По мнению В.Н. Карташова, «ни один другой орган, кроме суда, не имеет законодательно закрепленных полномочий на восполнение пробелов в процессе применения права» (Карташов В.Н. Применение права. Ярославль, 1980, с. 21).

348

По указанным соображениям есть основания обсудить вопрос о распространении принципа недопустимости аналогии на всю правоохранительную деятельность социалистического государства (см.: Пиголкин А.С. Обнаружение и преодоление пробелов права. — Сов. государство и право, 1970, № 3, с. 53). Как полагает П.С. Элькинд, «отказу от аналогии в уголовном праве соотитствует тенденция к отказу от аналогии и в уголовно-процессуальном праве» (Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. М., 1967, с. 185).

349

См.: Коренев А.П. Применение норм советского административного права. — Автореф. докт. дисс. Л., 1971, с. 22–23; Судебная практика в советской правовой системе. Под ред. С.Н. Братуся, с. 240.

350

Пиголкин А.С. Обнаружение и преодоление пробелов права. — Сов. государство и право, 1970, № 3, с. 57.

На замене термина «восполнение» термином «преодоление» настаивает В.В. Лазарев. Он видит в использовании термина «восполнение» даже влияние традиционной буржуазной юриспруденции (см.: Лазарев В.В. Применение советского права, с. 132). Между тем термин «преодоление» еще менее удачен: он не указывает на характер деятельности правоприменительного органа при пробеле в законодательстве.

351

См.: Горшенев В.М., Дюрягин И.Я. Правоприменительная деятельность. — Сов. государство и право, 1969, № 5, с. 21–22.

352

Об особенностях процедурно-процессуальной формы применения права см.: Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе, с. 190–191, 202 и след.

353