Педофил: Исповедь чудовища - Пётр Крыжановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Домой не собираешься? — тихо спросила она.
— К тебе или к себе?
Рита грустно улыбнулась.
— К сожалению, к себе.
Альфред устало откинулся на стуле.
— Да, еще немного и буду ехать.
— Я думала, надеялась, что все будет иначе, — грустно продолжала она. — Да, я предполагала, что с нашими характерами все будет непросто, но я и представить не могла, что будет настолько тяжело. Будто на тебе лежит тяжелая бетонная плита, и ты с ней существуешь каждый день, а она сжимает до невыносимой боли внутренние органы.
Альфред опустил глаза и посмотрел куда-то вниз.
— У тебя очень яркие образы. Но я не знаю, что сказать, прости.
— Ты очень изменился в последние несколько дней.
— Может, самую малость.
— Нет, — негромко возмущалась Рита. — В тот божественный уик-энд ты был не мужчиной, а мечтой. Теперь ты зажатый, нелюдимый и закрытый. Со стороны ты кажешься чернее меня. Будто эта чернота сочится из тебя. Тебя словно подменили после Чикаго, и оттуда прилетел злой брат-близнец.
— Спасибо, — холодно улыбался в ответ Альфред. — Ты меня очень поддерживаешь такими разговорами.
— А в чем мне тебя поддерживать? — настаивала на своем директор Коулмен. — Если я ничего не знаю, а каждый раз, когда я спрашиваю, в чем дело, ты поешь мне все ту же старую мантру: ничего особого не случилось, и вот-вот ты мне все расскажешь.
— Рита, — нехотя оправдывался тот, — я как раз работаю над этим. Дай мне еще немного времени.
— На что? На то, чтобы ты написал, наконец, рапорт, о котором говорил несколько дней назад?
Растерянный и поверженный в споре, Альфред пожал плечами и холодными глазами продолжал смотреть на Риту.
— Как твоя, судя по всему, уже бывшая девушка, — привстала она, застегивая на золотистую молнию плащ, — могу сказать, что ты причиняешь мне необычайную боль и рвешь сердце. Ведь, как мне показалось, я полюбила тебя, и эта любовь еще где-то очень глубоко не полностью мертва, — ее голос дрожал. — А вот как твой начальник я должна тебя предупредить: если ты знаешь о чем-то таком, что прольет свет на дело и, более того, поможет раскрыть его, но скрываешь это, мотивируя тем, на что мне наплевать, ты сильно рискуешь. И если сказанное мной правда, — кинула на согнутую руку перед уходом сумку Рита, — у тебя будут крупные неприятности. У меня они тоже будут, но твои будут более серьезными, вплоть до суда.
Очень печальная и мрачная директор Коулмен уверенной поступью прошла через кабинет и скрылась за дверью. Альфред смотрел ей вслед, раздираемый болью, которую еще никогда не испытывал. Нет ничего ужаснее, чем угрозы, исходящие от человека, к чьим губам, растворяясь без остатка, еще совсем недавно прикасался. Единственный, кого он мог винить в происходящем, — это себя. Альфред так и делал, понимая, что является катализатором такого поведения Риты. Но поделать ничего не мог. Хотя мужчина был в полной уверенности, что его эмоции, воспоминания и ассоциации — не больше чем игры травмированного некогда разума, но все же не хотел копаться в самом себе, чтобы не найти ответ, который может его разочаровать. Чтобы кто-то в нем копался — он тоже не хотел.
Сидя несколько часов в пустой тихой комнате, пронизанной темнотой, он принял сложное, но необходимое решение, которое поможет сохранить рассудок прежним — свободным от страха.
Альфред отыскал номер телефона в памяти смартфона и нажал на кнопку вызова. Спустя несколько коротких гудков на другой стороне отозвался абонент.
— Ей, — послышался сонный голос. — Альфред, ты чего в такое время не спишь? У тебя что-то срочное?
— Простите, сэр, — встал со стула Альфред, после чего начал прохаживаться в темноте меж столов. — Не хотел вас будить, но это и вправду не терпит отлагательства.
— Я слушаю тебя, — спокойно сказал собеседник, стряхивая с себя остатки сна.
— Мистер Блейк, — вздохнул Альфред, — я принял решение вернуться в Сиэтл.
— Почему? — удивился собеседник. — Совсем недавно Рита мне сказала, что вы неплохо ладите и ты отлично справляешься со своими обязанностями. Честно говоря, после окончания дела я даже думал оставить тебя в штате, хотел видеть тебя здесь, на холмах в Вашингтоне.
— Я не справляюсь, сэр, — настаивал на своем Альфред, испытывая чувство стыда из-за того, что врет. — Мне, как и тем, кто покидал оперативную группу в прошлом, не удалось совладать с напряжением и тяжестью, возникающими при работе с делом. Я понимаю, что подвожу вас, но здесь мне находиться ни к чему. Это только лишние ненужные затраты для агентства. Завтра вечером я собираюсь улететь домой.
С другой стороны повисла тишина.
— Как хочешь, — недовольно говорил директор Блейк. — Второго такого шанса у тебя больше не будет. Так что подумай еще раз хорошенько, прежде чем будешь садиться в самолет. Если завтра вечером Рита мне скажет, что ты улетел, то я буду знать, что ряды агентства покинул дурак, а если ты останешься, буду понимать, что нашел сильного профессионала, способного продираться сквозь тернии к звездам, — не став дожидаться ответа, Бенджамин положил трубку.
Альфред всех подвел, не оправдав надежд никого, включая себя. Тяжело волочась через кабинет, задевая ногами в темноте офисную мебель, он подошел к своему столу и, сломав рывком руки нижний выдвижной ящик, достал оттуда ноутбук.
— Да пошли вы все к черту, — злился он, покидая место, где всегда чувствовал себя чужим.
***
Альфред вернулся в кабинет на следующее утро. В руках он держал небольшую картонную коробку, в которую намеревался сложить те немногочисленные вещи, которые остались у него на работе. Неизвестно, в связи с чем, но практически все агенты к тому времени уже находились на своих рабочих местах. Единственной, кто все еще отсутствовал, была Кейт Данкан. Альфред не видел ее на рабочем месте уже несколько дней.
Молодой патрульный,
