Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма - Николай Степанович Гумилев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подробнее о «Перевале» см.: Лавров А. В. «Перевал» // Русская литература и журналистика начала XX века. 1905–1917. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1984. С. 174–190. Стр. 6. — В «плагиате-компиляции» книги Э. Наумана «История музыки» Брюсов обвинил И. А. Саца, поместившего в № 1 «Золотого руна» за 1907 г. статью «Сатана в музыке» (см.: Брюсов В. Я. Писать или списывать? // Весы. 1907. № 3. С. 76–80). В том же номере «Весов» Брюсов (под псевдонимом «Пентаур») опубликовал и свою «общую» рецензию на первые две книжки «Золотого руна» за 1907 г.: «Два первых №№ «Золотого руна» за этот год возбуждают недоумение. В них так много противоречий и забавных промахов, что невольно возникает вопрос — редактировались ли они кем-нибудь? <...> Остается только жалеть, что «Золотое руно», давшее в конце 1906 г. несколько прекрасных №№, опять превращается в какой-то амбар для случайных материалов» (см.: Весы. 1907. № 3. С. 74–76). Стр. 25–26. — В РЦ 1908 было включено 32 ст-ния, большая часть которых, действительно, написана после настоящего письма. Их «отбор» был строгим — так, например, из 22 наименований составленного Брюсовым в конце 1907 г. «списка» стихов, посланных «учеником» (см. № 5 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома), в РЦ 1908 г. вошло 12. О скромных размерах РЦ 1908 Гумилев потом сожалел (см. № 42 наст. тома). Стр. 28–29. — Ни одно из ст-ний, приложенных к данному письму, в «Весах» опубликовано не было. Стр. 32–60. — № 64 в т. I наст. изд., автограф 1 (в РЦ 1918 под заглавием «Ягуар»). Стр. 61–80. — № 65 в т. I наст. изд. Стр. 97–120. — № 66 в т. I наст. изд., автограф (см. варианты к № 66 в т. I наст. изд.). В брюсовском экземпляре РЦ 1908 сделаны пометки к этому ст-нию: в стр. 10 подчеркнуто «лилеет» и на поле написано — «опечатка»; в стр. 11 подчеркнуто «дебри»; на полях вопрос — «Где там были дебри?» На полях заключительной строфы помета — «Плохо и неясно» (Пуришева К. Библиотека Брюсова // Литературное наследство. Т. 27–28. М., 1937. С. 673–674). Стр. 121–132. — № 67 в т. I наст. изд.
16
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.
Автограф — Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. В стр. 1 после «6» ранее было «августа».
Дат.: 24 августа / 6 сентября 1907 г. — авторская датировка.
Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». На конверте надпись: «Claude Bernard». Штемпель почтового отделения Парижа — 06.09.07. Штемпель московской экспедиции городской почты — 28.08.07. Ответом на это письмо является письмо Брюсова от 3/16 сентября 1907 г. (№ 2 в разделе «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).
Стр. 8–12. — Имеется в виду ст-ние «Маскарад» (№ 62 в т. I наст. изд.), опубликованное в № 7 «Весов» за 1907. В письмах Гумилева к Брюсову этого ст-ния нет, — по всей вероятности, оно было приложено к письмам №№ 14 или 15 и отдано Брюсовым в типографию прямо в гумилевской рукописи. Ст-ние Брюсова «Встреча», в «подражании» которому сознается здесь Гумилев, было впервые опубликовано в майском № «Весов», вышедшем в начале июня 1907 г. (М. А. Кузмин, например, получил свой экземпляр 10-го июня (см.: Кузмин М. А. Дневник 1905–1907. СПб., 2000. С. 370)). Гумилев, таким образом, мог ознакомиться с ним либо в авторском чтении при встрече с Брюсовым в Москве (что вероятнее всего, если учесть оговорку о «цитировании по памяти»), либо сразу по возвращении в Париж (если предположить, что свежий № «Весов» уже «ждал» там Гумилева, блуждавшего в июне-июле по средиземноморским портовым городам в статусе «игралища слепой судьбы»). Вошедшее затем во все поэтические хрестоматии «серебряного века» ст-ние «Встреча» было «знаковым текстом» в брюсовском творчестве 1900-х гг., демонстрируя как возможности формальных «эффектов» от нетрадиционного использования классических размеров (сочетание двенадцатистопного и восьмистопного хорея, внутренняя рифма, оригинальная строфика и т. п.), так и возможности содержательной экзотики при разрешении вполне традиционной «любовной темы»:
Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила, как Осириса Изида, друг, царица и сестра!
И клонила пирамида тень на наши вечера.
Вспомни тайну первой встречи, день, когда во храме пляски увлекли нас в темный круг,
Час, когда погасли свечи, и когда, как в странной сказке, каждый каждому был друг,
Наши речи, наши ласки, счастье, вспыхнувшее вдруг!
<...>
«Маскарад» может действительно служить примером того, как, по более позднему выражению Вяч. И. Иванова, Гумилев «порой полусознательно передумывает <...> любимые думы» своего «учителя» (Аполлон. 1910. № 7. С. 38). «Маскарад» разделяет со «Встречей» основную тему перевоплощения душ. В обоих стихотворениях тема выявлена воспоминанием о прежнем, «древнем» существовании и страстном влечении к «клеопатроподобной» царице, вызванным новой «роковой» встречей при гипнотическом воздействии музыки, света и тени, движения тел в вихре бала. Сохраняя формальную независимость — по-своему воссоздавая страстные ритмы бала для передачи лирического порыва (и добавив при этом свою собственную тему «чуждости» женщины) — Гумилев явно перерабатывает и словесный материал Брюсова: помимо повторений таких значимых лексем, как «царица», «ласка», «счастье», «странная» («древняя») «сказка», сравнимы и кульминационные моменты узнавания в обоих стихотворениях. У Брюсова:
Наше счастье — прежде было, наша страсть — воспоминанье, наша жизнь — не в первый раз,
И, за временной могилой, неугасшие желанья с прежней силой дышат в нас;
у Гумилева (в «весовском» варианте ст-ния):
Я вспомнил, я вспомнил... Такие же тени,
Такую же дикую дрожь сладострастья
И ласковый, вкрадчивый шепот: «Воскресни,
Умри и воскресни для неги и счастья.
Подчеркнутую дань поразившей его (как, впрочем, и большинство его современников) брюсовской «Встрече» — при явной осознанности собственной самостоятельности — Гумилев отдал и в приложенном
