Осень отчаяния - Нелли Ускова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пойдём гулять? Только завтра, в любое время, сегодня я всё-таки метнулась за курткой домой. Переночую с Кирой, а утром тогда в МСК».
Паша только начал набирать обиженное: «А что не у душнилы?», как Инга снова настрочила:
«Погодка – прям как ты любишь. У меня теперь такая погода с тобой ассоциируется», – и следом смущённый смайлик, а потом: «Что ты молчишь?»
«Потому что ты не даёшь мне ответить!»
Инга прислала смеющийся стикер, и следом:
«А ты не тормози! Так что? Пойдём завтра гулять?»
«Завтра будет плохая погода. Солнечно».
«У меня есть крутые солнечные очки! И вообще, когда ты в ноябре в Москве видел солнце? Переключи прогноз уже с Сочи».
Паша даже не заметил, как начал улыбаться, слышал в сообщениях голос и интонации Инги, а в смайликах считывал её мимику и эмоции. Инга заигрывала, шутила и уговаривала его пойти погулять, и Паша моментально растаял, словно узнал себя: раньше он подобным образом уговаривал на встречи Лику. Только он не Лика, он соскучился и не упустит возможности встретиться. Паша не хотел ждать до завтра, быстро написал:
«Я хочу гулять с тобой сейчас. Пиши адрес, скоро буду!»
Глава 51. Истерички
Инга писала сообщения очень быстро, в жизни она общалась медленнее, а в сети строчила со скоростью пулемёта, перемежая сообщения стикерами. Они переписывались почти всю его дорогу. Паша не удержался и всё-таки спросил про Артёма:
«Вы поговорили?»
«Нет. Просто просидели в машине молча два часа». Смеющаяся рожица и следом: «Поговорили. Если тебе важно о чём, я расскажу при встрече. Классно, что ты не обиделся!»
Вообще, Паша обиделся, ему было очень больно, но после того, как Инга написала ему сама и принялась заигрывать, сразу же повеселел. От её сообщений улыбка так и застыла на лице, а боль и обида тут же забылись.
Потом Инга написала: «Мы пошли с Кирой за блинчиками, не теряй!»
«Берите и на мою долю. Мне чур с мясом. Скоро буду! Могу сам вам чего-нибудь захватить».
«Ничего не надо», – и стикер с поцелуйчиком.
Инга жила на пятом этаже в обыкновенной допотопной пятиэтажке без лифта. Она улыбнулась при встрече, а Паша вообще растаял, как снеговик в жару, когда увидел Инга по-прежнему в его худи. Переступив порог, он тут же полез целоваться, но Инга отстранилась и кивнула ему на дверь:
– Тут ванная, а там кухня. Проходи.
По квартире расползался приятный запах жареных блинчиков, Паша сразу захотел есть. Вымыв руки, он зашёл на кухню и так и замер на входе. Кира стояла у плиты. Она улыбнулась Паше, но вид у неё был какой-то напряжённый. Впрочем, Паша тоже напрягся: за столом в углу сидел Артём и снова посмотрел на Пашу с нескрываемым презрением, чем вывел из себя. Инга доставала из кухонного шкафа тарелки и кружки. С ней тоже что-то случилось: слишком суетливая и какая-то что ли искусственная. Инга не была собой.
– О, твой таксист пожаловал, – ухмыльнулся Артём.
– А ты кто? – Раз Артём начал с наезда, Паша ответил так же борзо. – Могу быстро переквалифицировать тебя в лётчика с пятого этажа.
Но Артём вальяжно развалился и смотрел на Пашу с издевательской ухмылкой. Было в нём то, чего Паше отчаянно не хватало. Возраст. Артём был худой, бледный, высокий, но явно слабый, а вот разница в возрасте становилась очевидна. И Паша тоже это ощущал и почему-то терялся: шутки сразу становились нелепыми и детскими, а претензии выглядели капризами.
– Тёма уже уходит! – послала ему выразительный взгляд Инга.
– Чего это ухожу? Я только пришёл. Меня, между прочим, Кира пригласила.
– А можно я куда-нибудь уйду? – тихо выдала Кира, она как раз перевернула на сковороде блинчики и накрыла их крышкой.
И Паша поддержал её:
– Да, пошли! Кира, Инга, берём блинчики и гоу гулять! А душнила пусть сидит.
– Я же говорил, ему всё равно с кем, – Артём сверлил взглядом Ингу, а у неё даже глаза потемнели. – Сегодня Кира, завтра ты, послезавтра ещё кто-то…
– А ты не завидуй! – процедила Инга.
Кира вдруг проскочила мимо:
– Я сейчас! – и закрылась в ванной.
Паша проводил её взглядом. Почему-то захотелось пойти за ней: ему тоже здесь было некомфортно. Душнила отравлял атмосферу одним своим присутствием. Паша ничего не понимал, но врезать Артёму захотелось ещё больше, чем обычно. Нужно было куда-то приложить жажду деятельности. Инге, похоже, хотелось того же, потому что она вдруг сжала кулаки, заговорила резко.
– Кира тебя позвала, а ты её обижаешь!
Артём встал и нахмурился.
– Я про Киру ни слова плохого не сказал. Её обижаешь ты! Зачем ты своего придурка сюда позвала? На что надеялась: что мы чай будем вместе пить? Инга, ты умудряешься испортить абсолютно всё и даже не замечаешь этого! – Артём даже покачал головой. – Мне пофигу и на тебя, и на него. Я пошёл.
Он попытался пройти мимо Паши, но тот загородил ему проход: пусть обходит его боком вдоль стеночки. Но Артём лишь прищурился, скрестил руки на груди, смотрел прямо в лицо:
– Бить меня будешь, клоун? Валяй. Инга оценит!
– Не вздумай! – подлетела она и встала между ними, упёрлась Паше в грудь.
Инга смотрела ему в лицо, и Паша хмурился: всё пытался считать эмоции Инги, пытался её понять, но не мог. Действительно, зачем она позвала и его, и Артёма? Причём так отчаянно защищала Артёма. Артём посмотрел на Пашу и хмыкнул:
– Хочешь совет, белобрысый? Бросай её первым!
Инга прищурилась, обернулась и принялась остервенело лупить Артёма по груди и плечам:
– Скотина! Ненавижу тебя!
Паша словно рефлекторно схватил её, оттащил от Артёма и обнял сзади за плечи, крепко
