Бездна - Роберт Силверберг

— Господи! — воскликнула Сандира. — Боже мой!

Она заплакала. Лоулер протянул к ней руку и вдруг понял, что тоже плачет. Они держали друг друга в объятиях и тихо рыдали в зловеще ирреальной тишине.

Открыли один из люков, и луч света проник в трюм. Держась за руки, Сандира и Вальбен вышли наверх.

Корабль продолжал плыть, будто ничего не случилось. Палуба была влажной и сверкала, как никогда раньше. Казалось, целая армия матросов драила ее в течение миллиона лет. Все на месте: и рулевая рубка, и нактоуз, и капитанский мостик, и ют… Удивительно, но мачты тоже остались в своих гнездах, хотя на передней и отвалилась одна из рей.

Кинверсон уже стоял на палубе у своих рыболовных снастей, Делагард находился на носу. Он стоял неподвижно, неуклюже вывернув ступни ног, еще не придя в себя от пережитого, словно врос в палубу. Создавалось впечатление, что Нид вообще не сходил с этого места все то время, пока корабль несла Большая Волна. Рядом с ним, у правого борта, застыл Оньос Фелк, такой же неподвижный и оглушенный всем произошедшим, как и капитан.

Один за другим люди выбирались из своих укрытий: Нейяна Гольгхоз, Данн Хендерс, Лео Мартелло, Тила Браун… Затем появился Гхаркид, немного прихрамывая, по-видимому, из-за какого-то несчастного случая в трюме; за ним шли Лис Никлаус и отец Квиллан. Передвигались они с предельной осторожностью, шаркая ногами, словно старцы или лунатики. Отсутствовал только Даг Тарп. Вальбен решил, что он остался в трюме и сейчас пытается наладить радиосвязь с другими кораблями. С другими кораблями? Но их нигде не видно.

— Посмотри, как тихо вокруг, — почему-то шепотом произнесла Сандира.

— Да, тихо… И пусто.

Действительно, все выглядело, как в первый день творения. Во всех направлениях простиралось совершенно безликое море, серо-голубое и спокойное. Ни волны, ни ряби, ни пены — спокойное плоское ничто. Большая Волна лишила его всей энергии.

Небо тоже выглядело гладким, серым и почти пустым. Где-то далеко на западе виднелось одно-единственное низко повисшее облачко; за него опускалось солнце. Бледный свет струился из-за горизонта. От шторма, предшествовавшего Большой Волне, не осталось и следа, так же, как и от самой Волны.

А где же другие корабли? Другие… корабли?

Лоулер медленно мерил шагами палубу, пытаясь хоть где-то на поверхности моря отыскать какие-нибудь следы остальных судов: плавающие бревна, обломки мачт, обрывки парусов и одежды, даже, может быть, тонущих людей. Но нигде ничего и никого…

Только не стоит беспокоиться. В тот раз, после трехдневного шторма, кораблей тоже не было видно: флот разбросало ветром, и в течение нескольких часов его пришлось собирать. А вдруг сейчас все обстоит иначе?

— А вот и Даг, — пробормотала Сандира. — Боже мой, взгляни на его лицо.

Радист вылезал из заднего люка с потерянным видом: бледный, осунувшийся, с отсутствующим взглядом, отвисшей челюстью, безвольно болтающимися руками, весь поникший и ссутулившийся.

Делагард, мгновенно выйдя из оцепенения, повернулся на сто восемьдесят градусов и выпалил:

— Ну, как? Какие новости?

— Ничего. Никаких новостей. — Тарп произнес эти слова глухим шепотом. — Ни звука. Я пытался отыскать их неоднократно… Откликнитесь, «Богиня»… откликнитесь, «Звезда»… откликнитесь, «Луны»… отзовитесь, «Крест»… Откликнитесь, откликнитесь, откликнитесь… — Он казался почти сошедшим с ума. — Ни звука… Ни-че-го.

Мясистая физиономия Делагарда словно окаменела и мгновенно постарела, покрывшись новыми складками и морщинами.

— Никто из них не откликнулся?

— Никто, Нид. Они не отзовутся… Их нет… Я чувствую это.

— Может, твоя аппаратура не в порядке?

— Но я же поймал островные радиостанции!.. Кентруп… Каггерам… Это была страшная Волна, Нид. В самом деле, очень страшная…

— Мои корабли!..

— Ничего.

— Мои корабли, Даг!

В глазах Делагарда появилось какое-то звериное выражение. Он бросился вперед, словно намереваясь схватить Тарпа за плечи и вытрясти из него хорошие новости. Откуда ни возьмись появился Кинверсон, встал между ними и удержал дрожавшего всем телом Нида.

— Возвращайся назад, — приказал Делагард радисту, — и попытайся еще раз.

— Бесполезно, — ответил Тарп безжизненным голосом.

— Мои корабли! Мои корабли! — Нид повернулся и побежал к леерам ограждения палубы.

На какое-то мгновение Лоулеру показалось, что он собирается выброситься за борт. Но Нид сжал кулаки и принялся барабанить ими по стойке ограждения, нанося удары с поразительной силой и ломая деревянные детали.

— Мои корабли! — стонал Делагард.

И тут Вальбен почувствовал, что его тоже охватывает дрожь: «Да, суда! И все те, кто находился на них… Где же они?» Он повернулся к Сандире и увидел в ее глазах сострадание. Она понимала, какую боль испытывает сейчас Лоулер. «Но разве может Тейн по-настоящему понять меня? — подавленно подумал Вэл. — Они ведь все были для меня родными, а для нее — чужими и незнакомыми… В них — мое прошлое, суть моего бытия… Нико Тальхейм, отец Нико — старик Сандор, Бамбер Кэдрелл, Свейнеры, Таналинды, Брондо, бедные безумные монашки, Волькин, Янсен, Стайвол… Все, все те, кого я когда-либо знал… Мое детство, юность, последние годы… Ушли люди, что разделяли со мной все радости и горести жизни. Их смыла Большая Волна. Как же ей это понять? Ощущала ли она себя хоть когда-нибудь частичкой сложившегося сообщества? Когда-нибудь? Да Сандира без всякого сожаления бросила остров, на котором родилась, и отправилась странствовать с места на место, ни разу не оглянувшись! Разве можно понять, что значит потерять то, чего ты никогда не имел?»

— Вэл… — тихо произнесла Тейн, — Вэл…

— Оставь меня, хорошо?

— Если бы я могла хоть чем-то помочь тебе…

— Но ты не можешь. Оставь меня одного, — резко бросил Лоулер.

На океан опускалась ночная темнота. В небе появилось созвездие Креста, но теперь оно сияло под каким-то странным и необычным углом, простираясь с юго-запада на северо-восток.

Тишина. Ни ветерка. «Царица Гидроса» неспешно двигалась по спокойной глади. Все оставались на палубе. Никто не позаботился о том, чтобы снова поднять паруса, хотя прошло уже несколько часов с тех пор, как миновала Большая Волна. Но в наступившем покое это едва ли имело какое-то значение.

Делагард повернулся к Оньосу Фелку и лишенным всяких эмоций голосом безжизненно произнес:

— Как ты думаешь, где мы находимся?

— Приблизительно или вы хотите, чтобы я воспользовался своими инструментами?