Бесконечная война - Терри Пратчетт

Он уже знал, чего Касси хочет. Нельсон пытался избегать ее взгляда, но под шепот моря она загнала его в угол.

— Мистер Лобсанг говорит, вы грустите. Вам не хватает любви…

Эти слова повисли в воздухе, и Нельсон буквально услышал грохот, с которым столкнулись две системы ценностей у него в голове. Да, он действительно был пуританином; всякий мальчик, воспитанный матерью Нельсона, с ее представлениями о Боге, вырос бы именно таким. Он общался с женщинами, некогда даже завел подружку, с которой они достигли «взаимопонимания», как говорили в те времена, но…

Но островитяне жили иначе. Нельсон видел здесь признаки устойчивых отношений, похожих на брак, но среди молодежи нравы были вольные. В конце концов, все друг друга знали — совсем как в приходе Святого Иоанна на Водах — и проявляли снисходительность, оберегая свой мирок.

И потом, как сказал Лобсанг, островитянам не помешал бы приток свежих генов от заезжих путешественников. Нельсон был буквально обязан принять предложение Касси.

— Немножко покувыркаемся, мистер Нельсон!

Она улыбнулась, засмеялась и подошла ближе.

И вдруг он поддался влиянию минуты, рациональная часть сознания словно растворилась, и бремя сорока восьми лет свалилось с плеч. Мир был полон света и красок, синевы и зелени, Нельсон чувствовал запах моря, растений, животных, морской соли на теле женщины, которая подошла ближе и коснулась губ кончиками пальцев — и тогда он ощутил ее вкус…

Никто их не видел. Кроме Лобсанга, наверное.

Впоследствии Нельсон старался не заходить в джунгли. И никогда больше не оставался наедине с Касси.

На пятый день они вернулись на корабль, следовавший в кильватере за Вторым Лицом, чтобы помыться и переодеться.

Лобсанг и Нельсон сидели рядом в гондоле, в привычной европейской одежде, которая теперь казалась неудобной и тесной. Живой остров плыл под ними — красивый, плодородный, странный. Словно созданный, чтобы смотреть на него с воздуха.

— Мы так и не обсудили, зачем вы заставили меня составить вам компанию, Лобсанг.

— Заставил?

— Вы сказали, что игр больше не будет. Цепочка подсказок, которой я следовал до конца, была, по сути, призывом. Теперь вы показали мне «транспортер»…

— Как пример удивительного плодородия — или изобретательности — Долгой Земли.

— Зачем? Зачем вы меня сюда привезли, зачем показали этот остров?

— Я считаю, что ваш ум способен оценить теорию, которую я вынашиваю со времени открытия Долгой Земли.

— Какую теорию?

— О вселенной… человечестве… назначении Долгой Земли. Пока — чисто умозрительно, но очень важно. Хотите послушать?

— По-вашему, я могу не захотеть? Или попытаться вам помешать?

— Преподобный Азикиве, я невосприимчив к сарказму. Это особенность моих внутренних установок. Подумайте лучше вот о чем. Долгая Земля спасет человечество. Теперь, когда мы распространились по последовательным мирам, даже гибель целой планеты и возникновение новой Дыры не уничтожат людей полностью. Воистину, как скажут некоторые, Долгая Земля открылась очень вовремя. Иначе мы бы просто прикончили друг друга. Вскоре люди бы уже рылись, как шимпанзе, в развалинах цивилизации и сражались за остатки ресурсов. А вместо этого мы, недостойные обезьяны, внезапно получили доступ к множественным мирам — и пожираем их с невероятной быстротой.

— Не все мы. Ваши островитяне ведут пассивный образ жизни и, похоже, никому не причиняют вреда. И на Долгой Земле есть множество бродяг — стригалей, как их называют, — и они тоже никого не беспокоят.

— Но посмотрите на нынешнюю ситуацию с троллями — милыми, услужливыми, доверчивыми, которых люди просто обязаны покорить, поработить, убить. Посмотрите на напряжение в связи с Вальгаллой и ее тихим мятежом. Я не позволю тебе жить своей жизнью, даже в миллионе миров от меня. Я должен обложить тебя налогами и контролировать!

Нельсон осторожно произнес:

— Лобсанг, вы намерены что-то сделать? Из всех существ, которые мне известны, только вы один обладаете достаточной властью…

— Да, — резко перебил Лобсанг. — На самом деле вы, быть может, не вполне сознаете масштаб моих талантов. У меня человеческая душа, но, кроме того, я намного совершеннее и протяженнее — извините за выражение, я практически вездесущ. Прямо сейчас одна из моих копий направляется в скопление комет на краю Солнечной системы. Нельсон, я внутри облака Оорта!

— О господи.

— Агнес так смеялась… жаль, что вы не видели. Послушайте, Нельсон, я повсюду, но я не Бог — и я не вмешиваюсь. Я не верю в вашего Бога — подозреваю, что и вы не верите. Но, полагаю, вам необходимо думать, что вселенная подчиняется некоему замыслу — замыслу, который придает всему смысл и значение.

— Какому замыслу?

— Пускай я не Бог, но у меня божественные перспективы. Долгая Земля дала человечеству иммунитет против планетарных катастроф. Но она не сделала людей неуязвимыми перед лицом времени. Я мыслю в широком временном масштабе, Нельсон. Принимаю в расчет будущие эпохи, когда наше солнце — и прочие солнца Долгой Земли — погаснут, темная энергия расширится и произойдет Большой Разрыв. Атомы оторвутся друг от друга, и возникнет новый Гиннунгагап…

— А, первичный хаос, существовавший до сотворения мира. «Не было ни песка, ни моря, ни бушующих волн, ни земли еще не было, ни неба над ней…»

— «Был только Гиннунгагап, и трава нигде не росла», — закончил Лобсанг и кивнул. — «Прорицание Вельвы». Я его хорошо помню.

— Скандинавская мифология и тибетская метафизика. Интересная смесь.

Лобсанг помолчал.

— Человечество должно прогрессировать. Такова логика нашей конечной вселенной: мы должны подняться навстречу трудностям, если не хотим пасть их жертвой. Вы это сами понимаете. Но, несмотря на потенциал Долгой Земли, мы не прогрессируем, а просто наслаждаемся уютом и становимся многочисленнее. В основном потому, что понятия не имеем, что делать со всеми этими просторами. Возможно, придут иные, которые будут мудрее.

— Иные?

— Да. Подумайте. Мы считаем себя мудрецами, но каким был подлинный Homo sapiens? Как бы он поступил? Разумеется, он в первую очередь берег бы свой мир — или миры. Он смотрел бы на небо в поисках иных разумных существ. Смотрел бы на вселенную в целом и раздумывал о ее усовершенствовании.

Нельсон задумался.

— Значит, вы считаете, что цель мироздания — чтобы люди вышли за рамки своего нынешнего состояния и исполнили великий замысел? Вы серьезно? Вы правда полагаете, что в обозримом времени следует ожидать появления какого-то нового вида?