Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Ярко-пестрые цветы конструктов выстрелили из стен, из артефактов, лежавших на столе и на полках стоек, и из самого бюро, а левая рука Генерала буквально взорвалась гигантским, многоцветным букетом, который заполонил едва ли не все помещение. Отрезав остальные визуализации, Генерал сосредоточился на этой. Перескакивал и разворачивал интересующие его ответвления, втягивая внутрь остальные символические манифестации заклинаний. Остались только три конструкта: один – черная, с пурпурными полосками контрзаклинаний, чуть подрагивающая трубка от указательного пальца к двери; второй стекал разноцветным плетением из-под запястья на колени Генерала и на ковер под его ногами; третий вырастал паучьей сетью жестких алгоритмов решений из предплечья к потолку и укладывался там одеялом густого дыма. Жарный рефлекторной фоновой мыслью вызвал квази-иллюзорные магические операторы в виде пары щипцов, ножа, иголок и шпульки серебряной ленты – единственного из цветов, которых не было ни в одной визуализации. Потом Генерал открыл сферу подвремени и приступил к работе. Язычки пламени в камине поползли в замедленном темпе, словно незастывшее стекло, стекающее из внутренностей безгравитационной печи.

На самом деле длилось это восемнадцать клепсидр, но когда он закрыл сферу, еще только светало. Он надел полевой мундир. Зеркало отражало вызовы, орнаментов десять, но он не ответил. Полтергейсты упаковали ему в сумку указанные документы, артефакты, одежду. Сумку отнесли в колесницу.

Прохаживаясь, он заглянул в спальню. Не стоило. Второй раз увидел Касмину спящей, безоружная красота, доверительная нагота, спокойное дыхание полураскрытых губ. Его совершенно очаровала белизна ее стопы. Он выругался; выругался снова; только тогда сумел сдвинуться с места.

Вышел на крышу. От Жабьего Поля не осталось уже и следа, это наверняка означало конец Фердинанда.

– Академия Военного Искусства, Баурабисс, – сказал Генерал джинну.

Сквозь распахнутую крышу ангара внутрь врывался холодный ветер. По серому прямоугольнику неба плыли мерзкие тучи. Утро выдалось не слишком красивым.

– Скольких? – спросил Генерал Закрацу.

– Семьдесят двух, – ответил майор, глядя через окно конторы на пару маготехников, которые в последний раз сканировали приготовленный к полету челнок.

– Мы управились двумя, «Синим» и «Черно-красным», – сказал Туул, гормистр Баурабисса. – По пятнадцать. Сейчас – последний.

– Гоульд?

– Уже на Шестерне.

– Капитан Валун рапортует о готовности, – сообщил демон оперативного кристалла, лежавшего на углу письменного стола Туула.

Генерал посмотрел на часы.

– Полклепсидры, – пробормотал. – Нужно собираться. Есть подтверждение от Кузо?

– Да.

– Бирзинни прислал бумаги?

– Еще ночью.

Генерал поднялся, потянулся, задержал взгляд на потолке и скривился.

– Закраца, – обронил, – летишь со мной.

Майор оглянулся на него с удивлением.

– Генерал, я здесь…

– Летишь со мной, – повторил Жарный, и Закраца пожал плечами, поскольку знал этот тон – и знал, что предназначение уже загустело.

– Место есть, – вздохнул Туул, визуализируя кристаллом на стене напротив большого окна схему «Черно-красного». – В последнем летит только тринадцать. И остальное оборудование.

Генерал подошел к кристаллу, приложил к нему ладонь, на миг заневиделся.

– Ладно, – пробормотал, убирая руку.

Гормистр с неудовольствием покачал головой.

– Не могли бы вы, господин Генерал, делать это как-то деликатней, демоны от таких вивисекций глупеют.

– Прошу прощения. Нет времени. – Он перегнулся над заваленным бумагами столом Туула и пожал руку гормистра. – Бог в помощь.

– Бог в помощь, – попрощался Туул и сразу начал разговаривать с чьим-то дальним отражением в одном из поставленных на столе зеркал.

Майор и Генерал спустились по железным ступенькам на уровень ангарного пола; дверь конторы автоматически захлопнул за ними джинн дома.

Закраца поискал сигарету, прикурил, затянулся.

– Почему? – спросил, рефлекторно прикрыв их быстрой антиподслушкой.

– Потому что это – значительнее, чем тебе кажется.

– Что именно?

– Полетишь.

– Полечу. Слушаюсь. Конечно, полечу. Но демон интуиции советует мне быть осторожным.

– Хорошие у тебя демоны, – улыбнулся Генерал. – Будь осторожным; будь всегда.

– Вы не скажете?

– Скажу.

– Да-а, – вздохнул Закраца и снял чары.

Они двинулись к «Черно-красному». Челнок возвышался над полом на двадцать локтей. Имел форму пузатой сигары, изготовленной из дубового дерева, гладко отполированного и пропитанного олифой; с обеих концов челнок заканчивался симметричными розетками больших хрустальных окон. Генерал сморгнул себе взглядом дымник, четко визуализируя оплетавшее машину четвертное герметизирующее заклинание Лобонского-Крафта; не увидел в нем никаких пробелов – и не ожидал увидеть, зная тщательность магтехов Туула, – да и все равно пришлось бы им довериться, невозможно за всем проследить самому, конструкты чар космических кораблей принадлежали к самым многоуровневым и усложненным. Но у него имелся негативный опыт заатмосферных полетов. Однажды он уже пережил внезапную разгерметизацию корабля на орбите; только мгновенная, бездумная, артефактная реакция руки уберегла его от смерти от холода и удушья. С того времени – а случилось это одиннадцать лет назад – он не покидал планету без многократной страховки, причем из собственных чар. Он их не скрывал, и сопровождавшие его урвиты имели случай насладиться этим шедевром магического искусства, редуцирувавшего Лобонского-Крафта до одной тысячной энергоемкости и токсичности первоначального заклинания. Все равно никто не сумел бы его скопировать. Такие случаи прекрасно демонстрировали точность используемой номенклатуры: не наука – искусство. А Железный Генерал был его бесспорным архимастером.

Возле обозначенной столбом зеленого газа левитационной вертикали «Черно-красного», которой один из джиннов корабля втягивал пассажиров внутрь, они встретили пилота.

– Это честь, Генерал, – сказал кинетик, проглотив последний кусок поспешно доедаемого бутерброда.

– Личный? – спросил Генерал, указывая глазами на кобуру, пристегнутую к поясу пилота: из кобуры торчала рукоять пистолета, под дымником расцвеченного золотым и черным.

– Гм, да, – ответил кинетик, проходя сквозь зелень. – В Баурабиссе ходят разные слухи. Кратер в семи змеях от Монаха, а ведь идет война. Сами знаете, господин Генерал. Впрочем, что я с такой пукалкой смогу; это только для психологического спокойствия, – добавил он, взлетая к темному брюху челнока, которое, послушное воле джинна, уже распахивалось шестилепестковым отверстием.

Майор и Генерал влетели вслед за пилотом. Внутри стены фосфоресцировали оранжевым, здесь было даже светлее, чем в ангаре. «Черно-красный», как и все челноки, на самом деле был лишь крепким ящиком для перевозки людей и грузов на орбиту и назад. Был он меньше, чем казался снаружи. Состоял из двух помещений: кабины пилота впереди и остальной части сигары, где к стенам были прикреплены кресла для пассажиров и крюки для грузов. Чтобы использовать пространство по максимуму, эту часть челнока оплели заклинанием, которое точечно деформировало гравитацию: «низ» всегда находился под ногами, если хотя бы часть стопы касалась фосфоресцирующего дерева машины. Диаметр сигары превышал двенадцать локтей, поэтому тут не цеплялись головами о головы сидевших на «потолке», если, конечно, не слишком приближались к смотровому окну-розетке, где стены «Черно-красного» сходились.

Тут уже спал, пристегнувшись к креслу, один из выделенных урвитов – в неполном боевом мундире, в коконе сильного защитного заклинания.

Пилот, влетев внутрь, сразу исчез в своей кабине. Закраца и Генерал уселись поближе к хрустальной розетке; сквозь ее окна они с высоты видели чуть искривленный ангар, чуть искривленное небо.

– Выхожу к Шестерне, – проинформировал Жарный майора и превратился в смолисто-черную статую.