Золотая клетка - Линетт Нони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она была так уверена, так уверена в своем лекарстве, что понимала: нет смысла пробовать вновь с другими пропорциями – по вкусу, запаху и консистенции оно вышло идеально.
А значит, она что-то упускает.
Скорее всего, какой-то секретный ингредиент. Может, и не один – неопознаваемый по вкусу, запаху и внешнему виду.
Вариантов было слишком много, бесконечное множество, и, хотя Кива не привыкла легко сдаваться, она понимала, что потребуются годы на то, чтобы все перепробовать.
Она разозлилась на бабушку, но злость не успела вырасти в полновесную ярость, как Кива ее подавила. Все равно это ничем не поможет. Делора призывала ее взять магию под контроль, так что придется этим и заняться. Умудрялась же она как-то подавлять силы десять лет – неужели теперь не научится безопасно их использовать? Тем более что иного выбора нет.
– Кажется, тебе не помешает шокобулочка, – прокомментировала Рессинда, которая продолжала всматриваться в Киву и видела все эмоции на ее лице.
Учитывая, что вчерашними булочками Киву вырвало, от этого предложения ей стало дурно, но Типп влез с вопросом:
– Ч-что такое шокобулочка?
Ресс мелодраматично охнула:
– Нам незамедлительно нужно это исправить!
В результате Ресс повела Киву и Типпа из теплицы, прочь из огорода – и прочь от всех надежд, которые Кива возлагала на лекарство. Она знала, что будет непросто, но все равно…
От разочарования было сложно избавиться.
И еще сложнее – от страха.
Но она похоронила оба этих чувства, зная, что они не помогут.
Впрочем, она продолжала задаваться вопросами, почему же средство не сработало и как ей обрести контроль над магией: возможно, с помощью тренировок, подобных тем, которыми Кэлдон укреплял тело? Все эти мысли мелькали у нее в голове, пока она шла за болтающими Рессиндой и Типпом из академии вниз к реке.
Погрузившись в размышления, Кива даже не заметила нападающих, пока не услышала вопль Типпа и крик Ресс. Она инстинктивно выхватила из сапога кинжал Наари, но его выбили из руки, а ко рту прижали ткань, и от едкого незнакомого запаха все заволокла чернота.
Глава тридцать первая
Кива точно прибьет сестру.
Это была ее первая мысль, когда она начала приходить в себя.
Вторая мысль была о том, что ее сейчас стошнит: прилипчивый запах того, чем ее вырубили, никак не желал уходить. Сколько бы Кива ни хватала ртом свежего воздуха, она все еще чувствовала его дурное послевкусие.
Но когда она, кашляя, давясь и дергая веревки, которыми ей связали за спиной руки, открыла глаза, ей хватило одного взгляда на то, где она оказалась, чтобы изо всех сил подавить позывы бунтующего желудка.
В воздухе чувствовались морская соль и рассол, отчетливый рыбный запах, а еще старое гнилое дерево и легкие нотки вина и специй; но, лишь осмотрев помещение, куда ее притащили, Кива поняла, что она внутри портового склада.
Вокруг высились протекающие бочки и бугрились тюки. На полках выстроились в ряд глиняные кувшины, опасно громоздились друг на друга деревянные ящики, и лишь крошечные узкие окошки в верхней части высоких стен впускали какой-то намек на солнечный свет. Пол был преимущественно свободен, грузы аккуратно теснились возле стен, но за товарами Кива все равно не видела дверей – значит, ее утащили в глубь склада. Но она и не собиралась бежать. Это наверняка очередная придурочная попытка сестры с ней связаться: слишком уж нынешнее похищение напоминало первое, постановочное. Не могло же это оказаться совпадением?
Только в этот раз Кива была не одна.
Рядом с ней на полу лежали и Типп, и Рессинда, тоже со связанными за спиной руками. У мальчина на голове была кровь – у Кивы тревожно заколотилось сердце, – а лекарь была вся в крови и синяках, но она постепенно пришла в сознание, подтянулась и села, мрачно осматриваясь.
– Я все объясню! – выпалила Кива, когда взгляд Ресс упал на нее.
– Ты цела? – спросила лекарь.
– В порядке, – ответила Кива. – Но мне надо тебе рассказать…
Не успела она извиниться за эту передрягу, как из-за пирамиды ящиков вышли два самых здоровенных мужика, каких она в жизни не видывала: один был весь в татуировках, другой бел как молоко.
– Которая из вас Кива? – спросил татуированный.
Кива застыла, услышав его сильный акцент. Разум ее прояснялся по мере того, как дурманящее зелье выветривалось из организма, и она вспомнила слова Кэлдона: пару недель назад ее пыталась похитить не только сестра.
– Я, – ответила Рессинда.
Кива вытаращилась на нее и быстро сказала:
– Нет, я!
Рессинда бросила на нее выразительный взгляд и прошипела:
– Заткнись, я разберусь!
Кива потрясенно замолчала. Она смотрела на Ресс и не замечала ни следа веселого дружелюбного лекаря, которого знала и любила. На ее месте возник кто-то совершенно незнакомый, другой, с жестким лицом и таким взглядом, словно она желала одними глазами испепелить тех двоих.
– Ну ты и задала нам жару, куколка! – сказал Рессинде бледный, тоже с изрядным акцентом. Он указал на длинную царапину вниз от локтя, потом на еще одну на щеке.
– Развяжи меня – и я вам второй раунд устрою, – ласково предложила Рессинда. В голосе не было страха, она будто жаждала подраться.
Что-то тут было не так. Чего-то Кива не понимала. Чего-то она…
Бледный уставился на Киву столь же бледными глазами, прервав ее размышления.
– Девчуля, ты тут по двум причинам, и одна из них – напомнить твоей сестре, что терпение у нашего короля не железное. Мятежная королева, может, и померла, но Навок все равно рассчитывает получить то, что ему сделкой положено. Пускай Зулика Корентин расплачивается по материнскому должку. А ведь это и твоя матушка тоже! Донеси до Зулики, что долг просрочен.
Кровь отхлынула от лица Кивы, когда ее накрыли воспоминания о том, что сказала ей сестра в Окхоллоу: «Король Навок оказался более чем счастлив заключить соглашение с Мятежной королевой».
Вечный мир, что же мама натворила?
Но у Кивы не было времени размышлять об этом: она убедилась, что за похищением стоит не Зулика. И что, вероятно, еще хуже, этот здоровяк только что выдал Рессинде, кто такая Кива и к какой семье она принадлежит.
Ее охватил ужас, но, когда она обернулась к лекарю, готовая все отрицать, Рессинда вовсе не показалась ей встревоженной.
Или удивленной.
– Боги, – охнула Кива, когда до нее дошло, – ты…
– А вторую причину, зачем ты здесь, ты и сама наверняка знаешь, – громко прервал Киву татуированный, пиная ее в сапог. Не больно, но она отползала назад, пока
