Сопка голубого сна - Игорь Неверли

Из памятных событий, которые потом долго с ужасом вспоминали, надо рассказать о ночном нашествии волков. Как-то в полночь, в лютый мороз, мужчины проснулись от бешеного лая собак. Прежде чем они успели схватить ружья, целая стая, больше двадцати штук, перепрыгнула с сугроба через забор прямо на середину двора. Митраша с Павлом стреляли по ним из окон второго этажа, Бронислав с крыльца, но все равно волки успели растерзать четырех оленей. Пять волков застрелили, одного загрыз Брыська с помощью Живчика (Брыська прокусил ему загривок, а Живчик вцепился в зад). Лайка со щенком просидели все время не шелохнувшись под террасой.

С наступлением зимы в доме изменилось расписание. Вставали, правда, в шесть, но в половине восьмого мужчины уходили в лес с сухим пайком в сумках, проверяли силки, ставили новые, потом шли по звериным следам — Бронислав в одну сторону, Митраша в другую. Павел ходил то с одним, то с другим. У него не лежала душа к охоте, зато он увлекался рыбалкой. Каждые несколько дней шел на реку, делал прорубь, бросал для приманки бармашей — маленьких белых рачков, насушенных еще с осени, и ловил на крючок. Пойманную рыбу он выбрасывал на лед, где горел огонь в железной треноге, и снова закидывал крючок. Так он снабжал их лососевой рыбой, которую они ели сырую в виде строганины или варили отличную солянку по рецепту Алеши Миллионщика.

В четыре собирались к обеду, садились за стол все — Вера, Бронислав, Митраша, Павел, Эрхе, Люба и Дуня,— потом отдыхали, не вставая из-за стола, и это было самое приятное время дня. Они делились впечатлениями, рассказывали разные услышанные истории или случаи из собственной жизни, иногда пели, женщины часто занимались попутно шитьем или вязанием... В семь ужинали, а около восьми расходились но комнатам.

Питались они в ту пору, как никогда. Вера заботилась о том, чтобы меню было питательным, сытным и разнообразным. В будни у них бывал бульон, мясные щи, гороховый суп, рассольник с почками, борщ, грибной суп, пельмени, жаркое из дичи, рубленые котлеты, гречневая каша, запеканка, шашлык, рябчики, тетерева и другая птица, иногда «смесь», то есть нарезанное кусочками мясо, сало, картофель, горох, лук — все тушенное в остром соусе из черемши... На третье клюквенный кисель, шаньги с ягодами, сладкие пироги, чай. Часто на закуску подавали квашеную капусту, соленые огурцы, грибы. По воскресеньям — дополнительно строганина, балык, икра, питательные свойства которой Вера ставила очень высоко, рыбная солянка или кулебяка. А хлеб они ели всегда один и тот же, вкусный, сибирский, собственной выпечки из пшеничной муки.

В начале марта приехал Федот, сын Акулины, знавший дорогу, и Любин муж Яков. Они привезли почту из Удинского, заказанные Верой русские и польские книги, а также Верину швейную машинку с манекеном. Вера тут же принялась обшивать Эрхе, кроила для нее юбки, блузки, сарафаны, чтобы одеть ее как пристало жене русского мужчины. Между тем Федот с Яковом ходили каждое утро в лес, Федот с Брониславом, Яков с братом, у них, как почти у каждого сибирского мужика, были ружья, и теперь они охотились понемногу, знакомились с трудовыми буднями охотников. Вечером за столом бывало шумно и весело, говорили, смеялись, веселились допоздна. Павел брал гостей с собой на реку, они делали три проруби, и все трое ловили на бармаша, принося домой массу рыбы. Сходили в гости к бурятам, которые по этому случаю наварили самогона. А Федот с Яковом принесли им подарки.

Через две недели гости уехали, захватив в собой Любу, без которой полугодовалый Зютек мог уже обойтись, перейдя на манную кашу, молочный суп и тертую морковь. Он сидел на руках у Веры, держась уверенно и крепко, и даже с ее помощью помахал отъезжающим ручкой на прощание.

Было третье апреля, предобеденное время. Они теперь обедали раньше, в два, потому что охотничий сезон кончился.

Все были дома. Вера шила, Бронислав, сидя за столом, подсчитывал свой заработок за сезон, Дуня и Эрхе готовили обед, Митраша на скамейке играл с Зютеком, а Павел возился у верстака.

— С чернобурыми лисами мне в этом году везло, да и волков убил двенадцать штук, остальное, как всегда, куницы, соболи, горностаи, — сказал Бронислав.— Знаешь, Верочка, сколько получается всего? Две тысячи двести рублей!

— Замечательно! Ты еще ни разу столько не заработал?

— Ни разу. Ты мне приносишь счастье. А средний заработок за четыре года у меня получается тысяча семьсот девяносто два рубля... А ты, Митраша, сколько добыл в тайге?

Тот поднял брови, подумал, потом посадил Зютека рядом с собой на скамью и написал на бумажке: «тысячу пятьсот или тысячу шестьсот рублей».

— Вот видишь, ты приближаешься к моей средней... Отсюда вывод, подсчитано с карандашом в руках, что

нам хватит на все, мы можем здесь жить, причем не плохо!

— Такой вывод нужно отметить,— сказала Вера.— Как у тебя дела, Дуня?

— Обед готов...

Вера сняла со стола скроенные части сарафана Эрхе, Бронислав убрал свои записи, начали накрывать на стол, когда вдруг залаяли собаки. Они увидели в окно, как Павел открывает калитку и бросается бежать к дому вместе с пришедшим Цаганом.

— Он говорит, что к нам едут казаки!

— Да, да, папаха! Столько папаха! — подтвердил Цаган, показывая шесть пальцев.

Оказалось, что Цаган заметил их с Крутого обрыва, откуда простирается вид далеко на юг. Казаки ехали верхом, ведя с собой двух запасных лошадей, а впереди бежал человек на лыжах.

— Проводник,— сказал Бронислав и молчал с минуту, а когда заговорил снова, в его голосе и на лице было такое напряжение, что все осознали опасность и приготовились выполнять указания.— Ты, Павел, бери берданку с патронами и все свои рыболовные причиндалы и мотай с Ширабом на лыжах в нашу избушку на острове. Через пару дней пришлешь Шираба к Цагану в разведку. Вера, дай ему быстренько еду на это время. Эрхе, вынеси все вещи свои и Павла из комнаты, уходи к отцу, переоденься в халат, сними обручальное кольцо — ты никогда ни за кем замужем не была — ясно? Торопитесь! У нас времени не больше получаса!

Не успели они. выпроводить Павла и Эрхе с Цаганом, не успели прибраться и усесться, будто ничего не произошло, как снова разлаялись собаки.

Бронислав и Митраша, захватив ружья, пошли к воротам.

— Кто?

— Открывайте! Полиция!

— Предъявите документы.

— Да как ты смеешь! Это сопротивление власти.

— Возможно, но здесь безлюдье, на нас уже дважды нападали, и мы чужих не пускаем...

— Ты же видишь, что на нас форма?

— Форму может надеть каждый... Прошу вас, протяните мне поверх калитки документы.

После минутного колебания над частоколом появилась рука с бумагой. Ордер на обыск у Бронислава Найдаровского... И еще Бронислав запомнил, что обыск поручено про-вестиг приставу Петру Саввичу Поденицыну.

Он распахнул ворота.

Въехал пристав в полицейской фуражке и офицерской шинели, за ним пятеро казаков в папахах и в конце съежившийся Федот на лыжах, воплощение стыда и раскаяния: ему велели показывать дорогу, пришлось повиноваться...

— Вы не обижайтесь, мы тут живем, как в крепости, опасаемся всех и каждого,— извинялся Бронислав.

Пристав кивнул.

— Ведите в дом.

Он был высокий, стройный, лет сорока, с черными усами и густыми черными бровями на смуглом лице южанина, глаза большие, красивые, осанка прямая, шинель, хотя и не новая, сидела на нем как влитая.

У парадного входа, на террасе, им пришлось пару минут подождать, пока Дуня ключом отпирала изнутри дверь.

— Красивый дом, и место прекрасное,— сказал пристав, озираясь кругом.— Сами строили?

— Нет, строил мой друг, покойный Николай Чутких. Когда его убили, я откупил у дочери и доделал.

Щелкнул замок, дверь открылась, они прошли через сени в столовую, где собрались все жильцы дома. Бронислав начал их представлять, увидев Веру, пристав выпрямился, звякнул1 шпорами и, наклонив голову, произнес: «Мадам...» Наверное, слышал о ней, богатая дворянка, убила мужа ротмистра, а может, его поразила красота и манеры, ведь будь она даже босая, он бы угадал в ней даму... «Кавалерийский офицер,— подумал Бронислав,— наверное, проштрафился чем-нибудь, и его турнули из армии в полицию...»

— Может быть, перекусите с дороги? — предложила Вера.

— Увы, сударыня, придется отказаться. Я прибыл с неприятным поручением, мне нужно произвести обыск, а дело прежде всего.

Начали, по его указанию, с подвала. Он, урядник и еще один казак спустились по лесенке вниз и тщательно осмотрели все, даже шуровали палкой в бочках с капустой, клюквой, грибами и огурцами, простукивали стены. Ничего не обнаружив, поднялись наверх.

Во дворе пристав заметил два отверстия в фундаменте террасы, под которой жили собаки. Велел увести лающих, мечущихся собак, после чего двое казаков залезли на четвереньках под террасу и обстукивали стенку, ища потайной вход в дом.