Держи меня крепче - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Д-да, — проблеял, зажатый в угол между полом и диваном, Лёня.
— А что на подобное заявление ответит моя дочь? — прогрохотал его голос, обращённый теперь к Лесе.
Леся не знала, что ответить. Упорно молчала, часто порхая ресницами, а глазки-буравчики сверлили в ней две симметричные дырки, зато грустные глаза из района пола заставляли сердце обливаться кровью, потому что оба этих человека были ей каждый по-своему дорог, чтобы эгоистично выбирать то, что лучше для неё самой.
24
Всех этих нюансов, а именно «обливающегося кровью сердца», «эгоистичности» моя подруга не осознавала. И в рассказе своём была лаконична как сапог:
— Я пришла, увидела этого хмыря, ползающего у моих ног и всё рассказала папе, конечно же, понимая, что он ложь не примет. Да и надоело всё. Нафиг надо? Короче, я очконавта повторно бросила и сказала, чтобы валил в свои пещеры и жрал соль, накопившуюся на её стенах, как лось. Потому что он лось и есть. Олень. И чтобы больше мне не звонил. А козлина, знаешь, что сделал? На колено встал и предложил мне руку и сердце. Я сначала подумала, что он с ума сошёл, а потом придурь протянула мне коробочку деревянную. Деревянную! Я в шоке. Ну, я её открыла, чтобы убедиться в его полоумности, хотя у него и так всё на лице написано, а там, представь себе, железка лежит — крышка от жестяной банки от «колы», когда он пил которую ему пришло озарение, что нам надо жениться! Вот идиот! Гадёныш! Долбанный ботаник… Меня папа за его слова чуть не убил. Прикинь, по всем комнатам бегал за мной, а я от него, а потом раз — и за дверь. Затем в тачку запрыгнула и уехала. Не вернусь. У меня больше нет семьи. Что вообще за семья, если они даже понять не могут? Целомудрие типа? Да кому оно сдалось? А этот охреневший Лёньчик-грёбанный пончик ещё получит… Я ему такое устрою, мало не покажется. Молиться будет, чтобы обратно в свою тайгу смотаться.
Я понятия не имела, что на такое ответить. Но уйти из дома — это сильно. О чём я тут же сообщила подруге.
— Я не уходила из дома! — завопила Леся. — Меня выгнали! Я же только что рассказала. Ты вообще слушала, нет?
— Слушала, — только мне непонятно то ли она действительно считает, что её выгнали, то ли просто не хочет признавать, что сама себе в колёса палок понатыкала, а теперь не знает, как выбраться из выгребной ямы, в которой все колеса разом застряли. — Но…
— Меня выгнали. Они меня не любят. Я им не нужна. Не понимают и не хотят понять, — причитала подруга, опасно раскачиваясь на перилах.
— Я тебя люблю.
— Ты? — её взгляд уткнулся в мой, она устало прикрыла глаза. — Но больше никто.
— Звучит обречённо, Лесь, — попыталась я её подбодрить. — Может, позвоним твоей маме?
Подруга отшатнулась от меня, спрыгнув на тротуар.
— Ты вообще думаешь? — накинулась она на меня. — Какие нафиг звонки? Они от меня отказались. Я им не нужна. Уяснила? — грозно произнесла Леся, но её голос сорвался на всхлип: — Они меня ненавидят!..
— Нет, они тебя любят.
— Лучше молчи, — пригрозила Леська, а я благоразумно замолчала. — Знаешь, что? Я буду вести дорожный образ жизни. Переезжать из города в город, ночевать в машине…
— Ты сошла с ума? — округлила я глаза, норовящие покинуть оправы своих орбит.
— Сама ты с ума сошла, — отмахнулась подруга. — Это же романтика…
— А давай ты лучше у меня жить будешь…
— Нет, — мгновенно перебила она меня, а я сразу вспомнила, что она неравнодушна к моему дяде, и боится, видимо, нарушить своё обещание, данное мне.
— Но тогда…
— Я буду жить в машине!
— Ты рехнулась!
— Нет. Ни фига. Только есть одна просьба… — она жалобно заглянула в мои серые глаза. — Ты поедешь со мной?..
Я опешила.
Вернее, заступорила.
Ещё вернее, лишилась дара речи.
Короче, стала наглядным памятником человеку, огорошенному дурной вестью.
— Ты что меня просишь сделать? — не веря переспросила я, надеясь, что послышалось.
— Поедем вместе! Будет здорово!
— А деньги где мы будем брать? Вроде денежных дождей синоптики ещё не прогнозировали… — попыталась я съехидничать.
— Ха-ха. Смешно. Слушай, не упорствуй. Деньги мы можем зарабатывать песнями. Ты вон споёшь как сейчас, и всё — миллионы нам обеспечены, — глаза подруги разгорелись.
Кажется, ей самой начинает нравиться эта глупая эксцентричная идея.
— Ага, а мыться где мы будем, а вещи свои в багажнике будешь хранить?
— Так ещё и заднее сиденье есть, — уверенно отмела моё замечание Леся. — Мыться будем во время дождя! — тут она безбожно утрировала, я знала, что подруга нуждается в ежедневных ванных процедурах.
— Ты точно свихнулась. И я вместе с тобой…
— Ура! — она почему-то накинулась на меня, сжимая в объятиях. — Я знала, знала, что ты согласишься!
Стоп, когда это я согласилась? Последняя моя фраза относилась к тому, что нам в психушку прямая дорога, а не в лягушки-путешественницы. Но я очень кстати вспомнила, что недавно стала не совсем счастливой, но обладательницей собственной (пятьдесят процентов, но мои) жилплощади.
— Подожди-подожди! А если я найду тебе пустую квартиру?..
— То есть? Снимать хату? Ты знаешь вообще, сколько за неё платить надо? Я бы в общаге пожила, но туда летом не пускают. Они там ремонт замутили.
— Нет, я не об этом, — начала я свою пламенную речь на ходу вспоминая, куда припрятала ключи. — Платить надо будет только квартплату.
— Только квартплату?.. Звучит мутновато, — насторожилась Леська. — Там что, прописано десять евреев, пятнадцать узбеков и пятьдесят наивных чукотских дурочек типа меня? Э, не, подруга. Такая катавасия меня не интересует.
— Там просто… мне одна знакомая ключи оставила, чтобы я цветы поливала, пока она не приедет. А она приедет только в конце августа — у нас как раз заселение будет! Так что можешь пожить пока. Временно, — я пустилась в хлипкие объяснения, в которые и сама бы не поверила, но говорить, что эта квартира является частично моей, хотелось ещё меньше, но чудом подругу устроили мои путанные объяснения и она поинтересовалась расположением квартиры.
Этот вопрос застал меня, мягко говоря, врасплох, но я быстро скооперировалась
