Астронавт Джонс. Сборник научно-фантастической прозы - Роберт Хайнлайн

— Ну, что ж, тогда скажите мне, каким образом мы сможем вернуть хоть сколь-нибудь значительную часть груза. Я вас слушаю.

— Но разве это не очевидно? Силовой экран нашего корабля обеспечит достаточную защиту, чтобы человек смог работать на борту «Скитальца» несколько часов, разгружая оборудование вручную и перенося его сюда. Если каждый член команды примет участие в этой работе в течение хотя бы, ну, скажем, четырех часов, то этого будет достаточно, чтобы спасти все.

Киви покачал головой.

— Сомневаюсь. Да, в моей команде тысяча шестьсот парней, да еще каких, но мне кажется, чтобы перенести груз вручную, потребуется больше, чем тысяча шестьсот раз по четыре человеко-часа. И даже если это не так, я не могу приказать моим людям сделать это. Сами понимаете, что для нашей жизни груз не так же важен. Учитывая, что радиация имеет свойство накапливаться и что человек, ступив на борт «Скитальца», получит гораздо больше рентген, чем дозволено, даже при самых оптимальных условиях, я не имею права нарушить устав и приказать людям подвергнуть себя ненужному риску. Все, что я могу сделать, — это послать добровольцев. Но я вас уверяю, что таковых не найдется, поскольку речь идет об интересах ваших землекопов.

Свобода уставился на Киви. Ему казалось, что все это он видит в кошмарном сне. Он и капитан все время что-то говорили друг другу, но каждый из них никак не мог понять своего собеседника.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Мы, колонисты, сами перенесем груз сюда.

Киви громко рассмеялся, но смех его был невеселым.

— Неужели вы всерьез так думаете? Человеку без соответствующей подготовки потребуется на это столько времени, что радиация убьет его прежде, чем он успеет только начать!

Капитан пристально посмотрел на своего пассажира. На какой-то короткий миг в его глазах появилась теплота.

— Для меня это тоже нелегко, — добавил он спокойно. — С каждым поколением на Земле становится все меньше кораблей. Я потерял еще один. Лучше бы мне потерять обе руки.

Немного помолчав, Киви продолжил:

— Ну, что ж, я предлагаю вам спуститься на Растум и обсудить положение с вашими друзьями. Они должны решить, стоит ли им теперь здесь оставаться. Желающие могут вернуться на Землю вместе с флотом. Мы попробуем разместить их на оставшихся кораблях, увеличив время вахт и сократив таким образом необходимое число саркофагов.

— Но желающими будут все! — закричал Свобода. — Нескольких человек, которые достаточно упрямы, чтобы остаться, будет слишком мало, чтобы они выжили в таких условиях. Только что вы приговорили к смерти колонию на Растуме, а вместе с колонией — все, во что верили колонисты. Значит, все было ни к чему.

— Мне очень жаль, — сказал финн.

Он втиснулся в пилотское кресло и пристегнул ремни.

— Возвращаемся к «Курьеру», — произнес он в интерком. — Приготовиться к отлету от мертвого корабля и к развитию максимального ускорения.

Пальцы Киви чуть помедлили над пультом управления корабля.

— Существует еще одна причина, Свобода, — сказал он. — Даже если бы мои люди согласились разгружать для вас этот корабль, хотя я уверен, что они на это не пойдут, — все равно я бы им не разрешил.

Свобода сжался, как от боли. Слишком много ударов обрушилось на него в последнее время.

— Почему? — спросил он.

— Потому, что эта работа заставила бы нас проторчать здесь еще несколько недель, — ответил Киви. — Только несколько человек одновременно смогли бы находиться на борту «Скитальца». Остальные слонялись бы без дела на других кораблях или внизу, на планете. И то, и другое чревато опасными последствиями.

— Что вы имеете в виду? — Поинтересовался Свобода.

— Одно дело, когда экспедиция к какой-нибудь звезде состоит из одних мужчин, — Киви внезапно охрип. — Другое дело, когда мужской экипаж смешивается с тысячей зрелых женщин, ни одна из которых не может принадлежать астронавту. Из-за чего, по-вашему, та вражда и драки, свидетелем которых вы стали? И далек ли тот час, когда одна такая вот драка закончится смертельным исходом?

А если уж это не вызовет бунта, тогда я не знаю, что вообще может его вызвать. И тем не менее я не могу принудить своих людей болтаться на орбите неделю за неделей, в то время как они могут спуститься на землю.

Вы говорите мне, что у вас дети. Да толкуй вы об этом хоть целый день каждому члену команды в отдельности — это никого не взволнует. Ведь дети — те же люди, что и взрослые, с той лишь разницей, что некоторые склонны их обожествлять без всякого на то основания. Когда речь идет о личной жизни взрослого, то любой здравомыслящий человек скажет вам, что тут не до деточек. Да и вы сами признайтесь честно: если бы возник вопрос о спасении жизни либо вашей жены, либо ваших детей — кого бы вы предпочли?

— Но при чем тут… — Свобода сердито передернул плечами.

— А все-таки?

— Я оставил бы жену, — опустив голову, сказал Свобода.

— Вот видите! У нас впереди долгий путь домой. Я не хочу начинать его с помешавшейся командой.

Свобода пристегнулся, хотя корабль набирал ускорение довольно плавно. Впервые за все время он начал понимать, что Киви тоже имел право быть в чем-то неблагоразумным. Он уставился прямо перед собой, словно хотел наяву увидеть ядовитый дождь или услышать, как он шелестит, ударяясь о защитный экран. Натиск невидимой смерти отражало невидимое оружие…

Нет, его разум мог воспринять это, но чувства его восставали. Все, что они сейчас, после слов капитана, требовали — это немедленно найти Джудит, держать ее около себя, пусть даже небо извергает молнии, и никуда не отпускать.

Смутившись, он попытался отвлечься от мыслей о жене и начал вспоминать законы физики. Электроны и протоны нельзя считать несуществующими только потому, что их нельзя увидеть. Можно ведь наблюдать их след, проложенный среди скопления туч, или их запись на фотопластинке… Магнитные поля — тоже самая настоящая реальность. Сильный магнит может вырвать нож из рук человека и при этом поранить его, если он подойдет слишком близко к магнитным полюсам. Планетарный магнетизм способен повернуть иглу и указать таким образом, где находится родная планета.

И, если уж на то пошло, кто когда-нибудь видел или слышал, или измерял эмоции? Но, тем не менее, любовь, ненависть, страх руководили людьми, устремившимися навстречу звездам, где их настигло отчаяние. Человеческое тело, такое большое, одна невесомая мысль может заставить ходить, стеная, туда и сюда, пока такая же невидимая мысль его не остановит. Если бы только мысль с такой же легкостью могла остановить корабль в его движении по орбите! Но мысль все-таки нельзя сравнивать с магнитным полем.