До конца своих дней - Барбара Бенедикт

Она оперлась рукой о кухонный стол, который был свидетелем их разговоров с детьми, и плохих и хороших, их медленного пути к взаимопониманию. Если она отсюда уедет, кто будет напоминать ей об истинных ценностях жизни? Стоя в его доме, ощущая его присутствие с каждым вдохом, Гинни наконец признала каждой клеточкой своего существа то, что всегда знало ее сердце – и ее тело тоже: она беззаветно любит Рафа Латура.

И тут он вошел в комнату, высокий, красивый, весь лучащийся счастьем. У Гинни сердце чуть не выскочило из груди. Что бы ни произошло В пока еще туманном будущем, этот человек был центром ее мироздания. Куда бы он ни пошел, ее сердце пойдет следом.

Страсть стерла с лица Рафа улыбку. В несколько шагов он пересек комнату, стиснул Гинни в объятиях и стал целовать ее так, словно расставался с ней навеки. «Это он прощается со мной, – тоскливо подумала Гинни. – Через несколько минут он уедет».

Раф оторвался от нее. «Уже?» – вздохнула она.

– Неужели тебе уже надо уезжать, Раф?

– Уезжать? Нет, моя прекрасная дама, у нас с вами осталось незаконченное дело. – Его горячий, осиплый шепот пронзил ее восторгом – так же как и его теплые руки, гладившие ее бедра. – Я весь день ждал, когда мы наконец останемся одни. Да меня сейчас отсюда не выгонит целая армия аллигаторов!

Он опять ее поцеловал, на этот раз более нежно.

– На всякий случай, чтобы нам не помешали, – сказал он, кивая в сторону спальни, – я предупредил мальчиков, что мы пойдем прогуляться.

– Прогуляться? Куда?

– Туда, где мы будем наедине.

Раф подхватил ее на руки и понес к двери. Уже встала луна, такая большая и яркая, словно ее нарочно вывесили на небе, чтобы освещать им путь. Дул прохладный ветерок, вестник наступающей осени, но ночь была еще по-летнему теплой.

Раф спустился к кромке воды и усадил Гинни в пирогу.

– Куда мы едем? – опять спросила она.

– Недалеко.

– Я не люблю сюрпризов, – призналась она. – Буду допытываться, пока ты не скажешь.

– Извините, моя прекрасная дама, – с улыбкой сказал Раф, – но вы сами меня сегодня короновали, так что уж, будьте добры, подчиняйтесь моим распоряжениям.

И он взялся за шест. Гинни улыбнулась ему в ответ, вдруг радостно осознав, как ей хорошо и просто с ним, с каким наслаждением она предвкушает то, что скоро произойдет.

– Имейте в виду, король Артур, я терпеть не могу, когда меня передразнивают.

– Скажите спасибо, что я не завязал вам глаза, – с усмешкой ответил Раф. – Вы себе не представляете, что это было за испытание – сидеть с завязанными глазами и слушать, как эти мальчишки спорят, в какую сворачивать протоку. Я дал себе слово никогда не садиться в лодку с Питером. Талантов у него хоть отбавляй, но ориентироваться он совсем не умеет.

Гинни весело рассмеялась, представив себе, как мальчики испытывали терпение Рафа. Это был смех счастливой женщины.

И тут она увидела, что Раф пристально смотрит на нее и даже перестал работать шестом.

– Господи, до чего же ты красива!

Ей и раньше говорили это мужчины, но от их комплиментов она никогда не испытывала такого острого удовольствия. Раф поспешно отвел глаза, видимо, сожалея, что выдал себя с головой, и тут Гинни вдруг выпалила:

– И ты тоже!

Почему-то Рафу в эту минуту понадобилось сосредоточить внимание на управлении пирогой, но он не успел скрыть довольной ухмылки. Гинни вздохнула, но решила, что это шаг в верном направлении. Она знала, что ей понадобится время, чтобы приручить этого человека. А пока они тихо плыли по укромной протоке и время словно предлагало им себя как драгоценный дар.

И оказывается, она совсем не боится дельты. С Рафом она везде чувствует себя защищенной. И полностью ему доверяет. Куда бы он ее ни привез, там будет волшебно – прекрасно.

И, словно в подтверждение этой мысли, Раф направил лодку под склонившиеся над водой ветви старых кипарисов.

Серебряные лохмы бородатого мха задевали за их головы. И вдруг их взорам открылась прелестная золотистая лагуна, которая вся искрилась в лунном свете. Гинни онемела от восхищения. Недаром Раф не хотел ей говорить, куда он ее везет. Это был умопомрачительный сюрприз.

Лагуну окружал широкий пологий берег, а дальше, не затеняя водной глади, возвышались могучие старые дубы. Вода тихонько плескалась о берег, переливаясь лунными отблесками, маня, приглашая их исследовать волшебные тайны этого уединенного места.

– В сезон дождей, – тихо, в тон окружению, сказал Раф, – вода заливает почти весь этот берег, но, когда вода спадает, получается вот это.

– О Раф, какая красота!

До чего же они похожи с Джуди – вот и он тоже пытается скрыть удовольствие за небрежным пожатием плеч.

– Мы с сестрой приезжали сюда детьми.

– Так далеко? А как вы нашли это место?

Раф причалил к берегу, вышел из пироги и протянул Гинни руку.

– Благодаря Гемпи я и тогда уже был в дельте как дома – настоящий ондатренок. Жаннет не очень-то любила дельту, но всегда напрашивалась со мной, когда я ехал в нашу любимую лагуну.

Он умолк, видимо, вспоминая сестру и заново переживая ее безвременную смерть. Гинни понимала, что происходит что-то очень важное: он начинает делиться с ней своим прошлым, поэтому и привез ее в то место, которое так любила его сестра.

Раф вынул из пироги одеяло и винтовку.

– Тут много и других замечательных уголков. Дельта изумительно красива. Слышишь эту тишину? В этой благодати можно найти утерянную душу.

– Да, можно, – серьезно сказала Гинни, – если с тобой надежный проводник.

Раф улыбнулся и протянул ей руку.

– Тогда пошли.

Он повел ее вверх по берегу и, дойдя до сухой травы, расстелил на ней одеяло.

– Миледи, наверно, привыкла к лучшему, но придется удовлетвориться этим.

– Лучшего у меня никогда не было. Тихая музыка ночи, поток лунного света – да это же истинно королевские покои, сэр. Надеюсь, что мой доблестный рыцарь согласится разделить со мной это ложе.

Раф обнял ее за талию.

– Только я тебя предупреждаю, что я никакой не доблестный герой, а просто рыцарь в ржавых доспехах.

– Нет, сэр, вы – король. Я только сожалею, что так поздно вам об этом сказала.

Он положил руки ей на бедра и прижал ее к себе.

– Тогда поцелуй меня, не зря же я так долго ждал.

Гинни прильнула к нему и обвила руками его шею.

Она весь день предвкушала эту минуту. Приоткрыв губы в ожидании поцелуя, отдаваясь ему душой и телом, она поняла, что ей суждено принадлежать этому человеку.

От его волшебных прикосновений у нее кружилась голова. Раф медленно, наслаждаясь, раздевал ее, теплыми руками лаская ее постепенно обнажавшееся тело. Он целовал ее плечи, тихонько покусывал ее шею, потом распустил ее волосы, и они рассыпались вокруг них как золотистое облако. – Боже, как ты хороша! – проговорил он, откинувшись на секунду и глядя на нее с восхищением скульптора, созерцающего свое творение. – Как ты хороша!