Цесаревич Алексей - Элизабет Хереш

Входит Юровский. Он говорит так, как будто зачитывает приговор: «Ваши хотели вас спасти, поэтому мы должны вас расстрелять». Николай поворачивается! и поднимает взгляд на Юровского. Кажется, он ничего не понимает: «Как?» Снова короткий взгляд назад на детей. В этот момент в комнату врываются чекисты. Александра и одна из дочерей быстро крестятся. Другие в ужасе кричат. Боткин пытается прикрыть царя своим телом, а Николай одной рукой закрывает Александру, а другой все еще поддерживает сына.

Юровский выхватывает револьвер и, прицеливаясь, стреляет в царя, который тут же падает на пол. Затем в Алешу. В следующий момент раздается целый залп выстрелов. На пол падает Боткин, затем Александра, пули поражают одного за другим — кроме Демидовой. Пули отскакивают от корсета девушки, в который вшиты бриллианты. Анастасия стонет. Один из стрелков добивает ее штыком. Демидова молит о пощаде, защищаясь подушкой, прежде чем ее тоже убивают. Другой солдат топчет ногами собачку Анастасии[160].

Алеша все еще сидит на стуле с полуоткрытыми глазами. Он стонет: «Мама, мама…» К нему подходит Юровский, целится в голову и дважды спускает курок.

ЭПИЛОГ

На следующий день после убийства царской семьи председатель Уральского Совета А. Белобородов посылает в Москву Якову Свердлову шифрованную телеграмму о смертной казни: «Свердлову. Сообщаем, что со всей семьей случилось то же, что и с ее главой, официально семья погибла при эвакуации»[161].

На основании состоявшегося еще до убийства царской семьи обмена телеграммами нет никаких сомнений в том, что решение выносят Ленин и Свердлов. Попытки переложить ответственность за содеянное с Советского правительства на якобы действовавших самоуправно комиссаров Уральского Совета имеют достаточно долгую историю; однако почтовая корреспонденция показывает, что санкции Москвы запрашивали даже по гораздо менее значительным вопросам. Еще в мае 1918 года, за два месяца до убийства царской семьи, Ленин решает казнить всех членов многочисленной семьи, которых еще удастся схватить в России. Вместе с тем Советское правительство ведет двойную игру, в которой царская семья одновременно и игровая фигура и заложница.

9 июня[162] 1918 года. Советский комиссар иностранных дел Иоффе (преемник Троцкого) успокаивает датского посланника, обратившегося с запросом: с царской семьей все в порядке (мать царя происходила из датского королевского дома).

11 июня: Ленин получает от кайзеровского германского правительства по представлению посла в Москве Мирбаха очередные сорок миллионов золотых марок (сегодня четыреста миллионов марок) в качестве помощи для борьбы против поддерживаемой Антантой оппозиции[163], поскольку положение Ленина «критическое». Мирбаха вскоре после этого убивают.

13 июня. Великого князя Михаила, брата царя, увозят из Петрограда в Пермь (недалеко от Екатеринбурга) и расстреливают вместе с его английским секретарем и шофером в лесу. Вместе с тем, чтобы проверить реакцию, распространяют слух, что царь убит.

20 июля. На запрос «расстрелян ли царь» Белобородов телеграфирует в Москву: «Все ложь».

21 июня. Преемник германского посла в Москве, Гельфферих, телеграфирует в Берлин, что царская семья в опасности ввиду наступления Белой армии[164].

22 июня. Берлинское внешнеполитическое ведомство запрашивает телеграммой у московского комиссара иностранных дел информацию о царской семье.

24 июня. Шифрованная телеграмма из Москвы в Екатеринбург с указанием подробно переписать жильцов Ипатьевского дома.

26 июня. Германский поверенный в делах докладывает в Берлин: согласно информации члена ЦК Чичерина «контрреволюция» на Урале разбита, так что царская семья теперь вне опасности. Одновременно Белобородов телеграфирует из Екатеринбурга в Москву, что уральские золото и платина только что отгружены на Пермь (меры перед лицом приближающейся Белой армии).

4 июля. Белобородов в кабинет Свердлова в Москву: «Согласно предписанию заменена охрана царской семьи, комендант — Юровский. Ждем дальнейших указаний». Николай в дневнике: «Новый комендант. Забрали ценные вещи на опись».

И июля. Николай регистрирует в своих записях: «Сегодня без предварительного предупреждения Юровский поставил решетки на окна. От этого человека нам становится еще неуютнее».

14 июля. Переговорив с Москвой, исполком Уральского Совета устанавливает дату убийства царской семьи — «не позднее 18 июля».

15 июля. Юровский заказывает большое количество продуктов якобы для царской семьи, на самом же деле для команды палачей. Он обещает будущим убийцам высокое вознаграждение.

16 июля, 13 ч. 20 мин. Телеграмма датской газеты «National Tidende» из Копенгагена Ленину в Москву: «Ходят слухи, будто бывший царь убит. Любезно просим сообщить правду».

16 ч. Ленин отвечает телеграммой: «Слухи неверны. Бывший царь в безопасности. Все слухи — ложь капиталистической прессы. Ленин».

16 июля, вечер. Караульная команда в Ипатьевском доме получает пистолеты. После ужина отсылают поваренка Седнева. После полуночи царскую семью будят, вместе с врачом и тремя членами прислуги отводят в подвал и расстреливают.

17 июля. Белобородов шифрованной телеграммой подтверждает исполнение акции секретарю Ленина, Горбунову, в Москву. Он раздобывает большое количество серной кислоты для обезображивания лиц уже доставленных в лес трупов.

18 июля. Белобородов телеграфирует открытым текстом Свердлову и Ленину в Москву, а также Зиновьеву и Урицкому в Петроград, что другие члены царской семьи, содержавшиеся под стражей в Алапаевске, «похищены». Что следует понимать: мертвы другие родственники царя. В то же время на заседании Центрального Комитета под председательством Свердлова зачитывается телеграмма относительно убийства царской семьи и тут же переходят к дальнейшей повестке дня.

19 июля, германский поверенный в делах в Москве Рицлер докладывает в Берлин, что Свердлов объявил: «На основании раскрытого заговора белых Уральский Совет вынес решение расстрелять царя. Царская семья перевезена в безопасное место».

В завершение Рицлер настаивает на новом демарше в пользу немецкой по происхождению царицы и ее детей, исключая престолонаследника Алексея: «Это было бы опасно, так как большевики знают, что местные монархисты охотно увидели бы в престолонаследнике потенциального регента; из-за этого к нам бы отнеслись подозрительно. После откровенного признания одного генерала относительно царевича подозрения большевиков в смысле возможной поддержки Германии еще более возросли».