Будущее разума - Митио Каку

Итак, с одной стороны, наше место во Вселенной умаляется, если нас можно, как роботов, свести к совокупности (биологических) винтиков и болтиков. Мы — всего лишь плоть, в которой действует программа под названием сознание — ни больше ни меньше. Наши мысли, желания, надежды и стремления можно свести к электрическим импульсам, циркулирующим в некоторой области префронтальной коры. Это принцип Коперника в применении к сознанию.

Но к сознанию можно применить и антропный принцип, и тогда мы придем к противоположному выводу. Он гласит, что условия во Вселенной делают сознание возможным, хотя получить разум в результате случайных событий очень сложно. Великий биолог Викторианской эпохи Томас Гексли говорил: «Как получается, что нечто столь замечательное, как состояние сознания, возникает в результате раздражения нервной ткани, столь же непостижимо, как появление джинна в результате того, что Аладдин потер лампу».

Более того, большинство астрономов считает, что когда-нибудь нам, возможно, удастся обнаружить жизнь на других планетах, но это, скорее всего, будет микрожизнь, властвовавшая в наших океанах миллиарды лет. Вместо великих городов и империй мы, возможно, увидим лишь океаны дрейфующих микроорганизмов.

Когда я во время интервью спросил об этом у ныне покойного гарвардского биолога Стивена Джея Гулда, он объяснил мне, что думает так: если бы мы могли каким-то образом получить копию Земли такой, какой она была 4,5 млрд лет назад, то что стало бы с ней через 4,5 млрд лет? Стала бы она точной копией Земли сегодняшней? Скорее всего, нет. Существует значительная вероятность, что ДНК и жизнь никогда не стали бы на ноги, и еще бóльшая вероятность того, что разумная жизнь и сознание никогда не поднялись бы из трясины.

Гулд писал: «Homo sapiens — всего лишь небольшая веточка [на древе жизни]… Тем не менее наша веточка, к добру или к худу, развила в себе самое необычное новое качество в истории многоклеточной жизни, начиная с кембрийского взрыва 500 млн лет назад. Мы изобрели сознание со всеми его следствиями от Гамлета до Хиросимы».

Вообще-то в истории Земли было множество моментов, когда разумная жизнь легко могла исчезнуть. Помимо массового вымирания, стершего с лица планеты динозавров и бóльшую часть других видов, человечество переживало и собственные катастрофические периоды. Так, все люди на Земле генетически довольно близко связаны между собой — намного ближе, чем типичные животные одного вида. Люди могут выглядеть по-разному, но наши гены и внутренняя биохимия говорят о другом. Любые два человека на планете так близкородственны друг другу генетически, что можно даже подсчитать, когда именно «генетическая Ева» или «генетический Адам» дали жизнь всему роду человеческому. Более того, можно вычислить, сколько всего людей жило на Земле в прошлом.

Числа, кстати, получаются замечательные. Генетика показывает, что 70 000–100 000 лет назад на Земле жило от нескольких сотен до нескольких тысяч человек, от которых и пошел весь род человеческий. (Одна из теорий утверждает, что титанический взрыв вулкана Тоба в Индонезии около 70 000 лет назад вызвал такое похолодание, что большая часть людей вымерла, а горстка оставшихся вновь заселила Землю.) Из этой небольшой группы людей вышли искатели приключений и исследователи, которым со временем удалось колонизировать всю планету.

Раз за разом в ходе истории Земли разумная жизнь на ней оказывалась в тупике. Чудо, что мы все же уцелели. Можно заключить также, что, хотя жизнь может существовать на многих планетах, сознательная жизнь, по всей видимости, развивается лишь на крохотной их части. Поэтому мы должны ценить земной разум. Это высшая форма сложности, известная во Вселенной, и, вероятно, самая редкая.

Иногда, размышляя о будущей судьбе рода человеческого, я думаю и о вероятности нашего самоуничтожения. Конечно, вулканы и землетрясения опасны для человека и могут погубить его, но думается, что самую большую опасность для нас представляют рукотворные катастрофы, такие как ядерная война или микробы, созданные в лабораториях биоинженерии. Если так, то единственная, возможно, разумная жизнь в этой части Галактики может погибнуть. Мне кажется, это было бы трагедией не только для нас, но и для Вселенной. Сознание кажется нам естественным состоянием, но мы не задумываемся о длинной и непростой цепочке биологических событий, которая привела к его возникновению. Психолог Стивен Пинкер пишет: «Я сказал бы, что ничто не придает жизни большей целеустремленности, чем понимание того, что каждый момент осознания себя есть драгоценный и хрупкий дар».

Чудо сознания

Наконец, есть критики науки, утверждающие, что понять что-то означает сорвать с этого чего-то покров тайны и волшебства. Наука, срывая с сознания покровы, делает его более обычным и будничным. Однако, чем больше я узнаю о сложности мозга, тем сильнее поражаюсь тому, что на плечах у нас находится самый сложный известный нам объект во Вселенной. Доктор Дэвид Иглмен говорит: «Какой все же мозг загадочный шедевр, и как же нам повезло, что мы принадлежим к поколению, у которого есть технологии и воля обратить на него свое внимание! Это самая чудесная вещь, которую мы до сих пор обнаружили во Вселенной, — и это мы». Вместо того чтобы умалять наше восхищение, новые знания о мозге лишь усиливают его.

Более двух тысяч лет назад Сократ сказал: «Познай самого себя — это начало мудрости». Нам предстоит долгий путь, прежде чем мы сможем выполнить его пожелание.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Квантовое сознание?

Несмотря на великолепные успехи в сканировании мозга и высоких технологиях, некоторые утверждают, что мы никогда не раскроем тайны сознания, поскольку сознание выходит далеко за пределы возможностей нашей жалкой техники. С их точки зрения, сознание более фундаментально, чем атомы, молекулы и нейроны, и определяет саму природу реальности. Сознание для них — фундаментальная сущность, из которой соткан материальный мир. И чтобы доказать эту точку зрения, они ссылаются на один из величайших парадоксов науки, бросающий вызов самому определению реальности: парадокс, связанный с котом Шрёдингера. Сегодня не существует общепринятой точки зрения на эту проблему, и даже нобелевские лауреаты занимают разные позиции. Но и цена вопроса велика: на кон ставится ни много ни мало природа реальности и мысли.

Парадокс кота Шрёдингера лежит практически в основании квантовой механики — области науки, благодаря которой возможны лазер, МРТ-сканер, радио и телевидение, современная электроника, GPS и телекоммуникации. От нее зависит мировая экономика. Многие из предсказаний квантовой теории проверены до точности в одну стомиллиардную долю[23].

Всю свою профессиональную жизнь я работал над квантовой теорией. Да, я понимаю, что это колосс на глиняных ногах. Очень неприятно чувствовать, что работа всей моей жизни основана на теории, фундамент которой составляет парадокс.

В свое время дебаты на эту тему начал австрийский физик Эрвин Шрёдингер, один из отцов-основателей квантовой теории. Вообще-то он пытался объяснить странное поведение электронов, которые норовили продемонстрировать свойства то волны, то частицы. Как может электрон, точечная частица, следовать двум разным моделям поведения? Иногда электроны вели себя как частицы и оставляли хорошо заметный след в камере Вильсона. В других случаях электроны вели себя как волны, проходили сквозь крохотные отверстия и создавали волноподобные интерференционные картины, подобно волнам на поверхности пруда.

В 1925 г. Шрёдингер предложил свое знаменитое волновое уравнение, которое позже было названо его именем, — одно из важнейших уравнений всех времен. Оно сразу же стало сенсацией и в 1933 г. принесло Шрёдингеру Нобелевскую премию. Уравнение Шрёдингера точно описывало волновое поведение электрона, а в приложении к атому водорода прекрасно объясняло его странные свойства. Поразительно, но приложить его можно было к любому атому, причем при помощи уравнения удавалось объяснить большую часть особенностей периодической системы Менделеева. Создавалось впечатление, что вся химия (а значит, и вся биология) является не чем иным, как решениями этого волнового уравнения. Некоторые физики даже утверждали, что вся Вселенная со всеми звездами, планетами и даже с нами не что иное, как решение этого уравнения.

Но затем физики начали задавать вопрос, звучащий актуально даже сегодня: если электрон описывается волновой функцией, то что именно колеблется?

В 1927 г. Вернер Гейзенберг предложил новый принцип, расколовший физическое сообщество надвое. Знаменитый принцип неопределенности Гейзенберга гласит, что одновременно точно знать и положение электрона, и его импульс невозможно. Причем такая неопределенность не зависит от того, насколько грубы ваши инструменты, а изначально заложена в самой физике. Даже Бог или другое какое-нибудь небесное существо не в состоянии знать точное расположение и импульс электрона.