Морок Забвения (СИ) - Дмитрий Колотилин

- Белис! – вдруг вырвалось из меня: - Свои! Мрак! Свои! – кажется, я мысленно обратился к обоим волкам, подавляя выставленные барьеры, и те вдруг сжали уши, обращая свои скулящие морды в мою сторону, как и все остальные волки, вдруг остановившиеся и заскулившие: - Белис, это я, Мрак мой друг, знакомьтесь, он теперь в нашей семье, - тепло вдруг вырвалось из груди, расходясь по сдающему телу, образы обрушились благостным грибным дождем, и я понял, чье имя вдруг вспомнилось, что за волчица стоит сейчас передо мной, роняя тяжелые слезы на землю и радостно скуля, и от чего все волки вдруг одновременно завыли, ввергая в ступор людей.

Горечь, жалость, радость, переживания, надежда и утрата смешались в единый комок эмоционального всплеска, посылаемого волчицей, и не только мне пришлось переживать все ощущения сразу, но и Мраку, тут же ответившему своим ураганом эмоций, обрушая их и на меня, и на Белис. И мы все разом завыли, будто бы одинокие волки посреди новолуния, оказавшиеся последними существами на планете.

Волчица хотела броситься, прильнуть головой, чтобы я погладил ее, облизать мое лицо, но она понимала, что сейчас этого делать не стоит, да и не мое лицо она бы лизала, и не мои руки гладили бы ее. И об этом ее понимании знал и я, и Мрак знал, приняв на себя весомую волну из воспоминаний Белис, как и я, еле державшийся на ногах после такого ментального шторма.

Тело Емели вновь заняло свое место на моей спине, дымка мрака вновь попыталась вцепиться в меня, но разлагающееся тело отторгло ее или отпугнуло, все равно. Кости затрещали от груза, усилились выделения гнойников, мышцы затрещали. Но я пошел, медленно, но пошел, двигаясь к порталу, где стояли командующие дружиной, внимательно глядя на меня и слушая пересказы местных и не обращая внимания на стоящего неподалеку слепого старца.

Шаг, еще шаг, я пытаюсь улыбнуться, но это больше похоже на оскал попавшего в передрягу зверя. Лежащее на моей спине дымящееся тело Емели увеличивает важность момента, идущие по обе стороны белая волчица и черный, как ночь, волк вносят диссонанс, а кружащий над головой каркающий ворон ввергает в окончательное смятение.

- Превед, Медвед, - обращаюсь к застывшему здоровяку, переводя взгляд на седовласого: - Доброго дня, Истислав, людей всех надо бы пристроить, это беженцы с других земель и континентов. А я в Храм, другу не здоровится, надо бы донести.

- Так…, - вдруг промолвил опешивший Борислав: - Мы донесем.

- Нельзя, мрак его поразил, на вас может повлиять, так что я сам, а у вас и тут дел хватает. Ну я пошел, а то устал больно, - вздыхаю: - Не прощаюсь.

Портал принял без проволочек, мягко подхватив и понеся сквозь радужный тоннель, в конце которого мягко поставив на землю, где уже толпился народ.

- Ну вот, - послышался голос старца: - На месте мы, неси за мной Емелю, тут недалеко.

Я последовал за старцем, не поднимая головы из-за почти утраченных сил и все сильнее обуревающей тяжести собственного тела, точнее, его останков.

- Боги родимые, не уж-то он?

- Ой, мама!

- Ой, не уж-то теперь?

- Да как же его так?

- Глядите, глядите!

Храм действительно оказался неподалеку, и вскоре мы вошли, минуя двух гигантских медведей, грозно прорычавших при нашем приближении, но сразу же присмиревших.

- Сюда клади, - произнес старец, но как-то иначе, по-хозяйски, и я подчинился, уложив тело друга в центре главного зала: - А теперь ступай. Ступай, у тебя еще дел полно. И…, спасибо тебе, Огнеслав, за все, в долгу не останусь, - с этими словами старец с Емелей исчезли, а я, будто бы завороженный, развернулся и побрел обратно, ощутив слабый, но прилив сил.

Людей возле храма и портала, мерцающего сиреневой воронкой, собралось действительно много. И вся эта людская масса глядела на меня, не обращая внимания на проходящих через портал беженцев и дружинников, постепенно расталкивающих люд, чтобы тот не наседал на меня. Отовсюду звучали голоса, но я уже не слушал, ощутив жуткую тоску, зовущую меня туда, где белели дома и стены из камня. И я подчинился этому зову, зашагав в сторону возвышающегося на холме города, отзывающегося звоном набата. Вокруг меня как-то не заметно для меня встали кольцом волки, слева Белис, справа Мрак, позади, кажется, идут дружинники, но я не оборачиваюсь, боясь отвести взгляд от города и, обернувшись, более его не увидеть, поняв, что все происходящее – лишь сон.

Я иду и думаю, что вот-вот проснусь, и окажется, что мне нужно вставать и собираться на занудную работу, что опять я один, что вновь я никому не нужен и ничего ни для кого не значу. Я открою глаза от назойливого звонок будильника, и окажусь в пустой квартире, забывшей тепло семейного уюта. И опять придется идти на маршрутку, ломиться в нее, трястись до ненавистной работы, замену которой я уже никогда не найду в силу возраста. А потом вновь увижу Аллу Яковлевну, ту еще паскуду, и склизкий начальник Аркадий Петрович вызовет на ковер, где будет размазывать по столу долгую речь о том, как важно быть частью коллектива и стремиться на укрепление компании в целом, и даже банальный лайк во Вконтакте очередной новости от компании делает ее позиции более сильнее и выражает мою лояльность к компании… а вечером я вновь зайду в магазин и куплю пару литров пива или даже, если рабочий день удался, бутылку водки, после чего сяду за комп и начну бесцельно кликать по страницам в закладках, пока алкоголь окончательно не накроет, и я не отправлюсь спать до того момента, как вновь зазвонит ненавистный будильник.

Кость правой ноги хрустнула, ломаясь пополам и принуждая упасть, вспышка боли уже не так пугает, но я все же отгоняю навалившиеся мысли и поднимаю голову, отводя взор от брусчатки, точнее, поднимая получившую удар этой самой брусчаткой морду. Перевожу взгляд на сломанную ногу, лишившуюся большей части мышц, стремительно истлевших из-за яркого солнца и более беспощадного пламени, благодаря которому я сумел дожить до этого момента. Морда Мрака оказалась прямо возле меня, глаза зверя внимательно глядели в мои.

- Спасибо, - пытаюсь улыбнуться и из последних сил перекидываю правую руку, через его спину, и тут же перекидываю левую через спину подошедшей Белис: - Спасибо, мои родные.

Волки медленно пошли дальше, прижимаясь боками ко мне, чтобы было легче держаться обессилившими руками, выглядевшими не лучше ног, да и всего тела. Устало оно, да и я устал, все устали, но хочется жить, так хочется жить, а не дают, не позволяют, все время возводя препятствия. Но я все же дошел, я смог, победив само посмертие.