Опаленные крылья любви - Самсон Агаджанян

— Возможно, так и есть.

— А вы действительно хотите поехать на курорт?

— Не мешало бы подлечиться. Последний раз я была на курорте лет десять тому назад…

Некоторое время они шли молча, потом Мария Петровна остановилась и торжествующе произнесла:

— Вспомнила! Это был самый отвратительный мой студент. Он мне все нервы измотал. Такой был прохиндей, что ему подобного на всем белом свете не сыскать. Отец работал в ЦК, и он слишком нагло злоупотреблял его авторитетом. Однажды я поставила вопрос об его исключении из университета, но из этого ничего не вышло. Сверху на меня так грозно посмотрели, что пришлось самой извиняться. Но по натуре он не злой…

И она увлеченно стала рассказывать о проделках своего студента. Слушая ее, Наташа поняла, что той были приятны воспоминания двадцатилетней давности.

Через два дня приехал Умар, и Наташа почувствовала себя уверенней. Но это длилось недолго. Через неделю Умар вновь собрался в командировку. Перед его отьездом Наташа не выдержала и упрекнула:

— Скоро мне рожать, а ты все по командировкам!

— Я понимаю, что тебе трудно одной, но у меня работа такая. Талибы все ближе продвигаются к южным границам республики. Вчера Президент вызвал министра обороны и меня, поставил перед нами задачу — укрепить войска на южном направлении. Работа предстоит большая…

— Умарчик, я боюсь по ночам оставаться одна. Можешь ты это понять?

— А ты попроси Марию Петровну, чтобы на ночь оставалась у нас.

— Марии Петровне путевку дали в санаторий, в Пятигорск. Она еще вчера уехала.

Умар озабоченно посмотрел на нее. Наташа поняла, что он сильно расстроен услышанным.

— Может, я попрошу жену одного из моих офицеров?

— Не надо. Лучше я буду одна. Ты только позванивай почаще.

— Хорошо, я буду звонить. Будет возможность, постараюсь приехать.

— Опять, как в прошлый раз, на несколько минут?

Он улыбнулся, притянул ее к себе.

— Постараюсь продлить наше свидание подольше. Ты согласна?

— Если на час, согласна.

— Пусть будет по-твоему. А теперь слушай меня внимательно. Если тебе будет трудно, ну сама знаешь, что я имею в виду, позвонишь в приемную министерства, оттуда со мной свяжутся по рации. Договорились?

Она кивнула.

— Не скучай. К Новому году я постараюсь приехать. Как ты думаешь, где нам лучше встретить Новый год, дома или пойдем к Байбагулову? Он нас заранее уже пригласил.

— Нет, Умарчик, Новый год мы будем встречать дома. Да и куда я с таким животом пойду?

Потекли томительные грустные дни без Умара. Днем Наташа выходила в город и целыми часами одна гуляла по парку. С наступлением темноты ее охватывала гнетущая тоска. Однажды, глубокой ночью, она почувствовала сильную боль в животе. «Может, началось? — подумала она. — Но еще рано». Она рукой притронулась к животу и тут же почувствовала, как все внутри зашевелилось. «Вот чертенок, — с облегчением подумала она, — решил поиграться. Вовчик, прекрати, мне больно!» Она произнесла имя и удивилась этому. Некоторое время пыталась осмыслить, почему назвала его таким именем, когда давно было решено дать имя сына — Андрей. Немного поразмыслив, она решила: «Пусть будет так». Боли постепенно стали утихать, она вновь легла и, размышляя о том, каким родится сын, уснула.

Однажды днем раздался междугородный звонок. Наташа подумала, что звонит Умар.

— Алло, Наталья Дмитриевна? — раздался в трубке незнакомый женский голос.

Она похолодела. «Наверно, с мамой что-то случилось!» — молнией промелькнуло в голове, и она с трудом ответила:

— Да, это я.

— Здравствуй, голубушка! Ты что, не узнала меня?

Она перевела дух.

— Мария Петровна, вы ко мне так официально обратились, что я не узнала вас. Как отдыхается?

— Прекрасно, Наташенька, а как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Умар дома?

— Нет, он в командировке.

— На ташенька, у нас в санатории женщины продают вязаные шерстяные жакеты. Очень красивые. Ты какой размер носишь?

— Мария Петровна, спасибо, мне ничего не надо,

— Надо — не надо, мне лучше знать! — ворчливо ответила та. — Я хочу сделать тебе маленький подарок.

Чтобы не обидеть соседку, Наташа назвала размер.

— Голубушка, как там мой Мурка? Не скучает по мне?

— Я только что отнесла ему еду. Как только вы уехали, я забрала его к себе, но он мне спать не давал. Сидит возле двери и жалобно мяукает. Пришлось его отнести обратно. Целыми днями сидит на подоконнике и выглядывает на улицу. Наверно, ждет, когда вы приедете.

Положив трубку, Наташа с благодарностью подумала о соседке. От разговора с ней на душе стало легче. «Забыла спросить, когда приедет», — с сожалением подумала она.

За день до Нового года приехал Умар. Наташа, как обычно, прогуливалась по парку и не заметила, как сзади подошел Умар.

— Можно с вами познакомиться?

Она повернулась, С улыбкой на лице перед ней стоял бравый генерал.

— Умарчик! — тихо произнесла она.

Новый год, как и было решено заранее, они встретили у себя дома. Телевизор Наташа отключила, чтобы он не нарушал необыкновенную тишину, которая стояла в комнате. Ей было уютно и хорошо сидеть с Умаром и слушать его. На столе горела свеча. Глядя на тоненькое ее пламя, она мечтательно произнесла:

— Как хочется дожить до двухтысячного года!

— До него рукой подать, — отозвался Умар. — Осталось всего шесть лет.

— Когда ты с сыном будешь встречать новый век. дай ему в руку бокал с шампанским и чокнись с ним. Не забудь выполнить мою просьбу и представь, что это я поднимаю бокал.

— Интересно, а ты в это время где будешь? На кухне?

Наташа хотела ответить, где она будет, но передумала.

До Нового года по московскому времени оставались считанные минуты.

— Умарчик, открывай шампанское. Я хочу, чтобы пробка вылетела вместе с ударами кремлевских курантов.

Она быстро встала, включила телевизор. С новогодним поздравлением выступал Ельцин. Он закончил свою речь и на экране возникли Кремлевские куранты, разнесся колокольный звон. Умар поднялся и, чокаясь хрустальным бокалом, произнес:

— С Новым годом, любимая! Счастья тебе!

— Спасибо, дорогой. С Новым годом! Будь счастлив!

Они стоя выпили шампанское. Потом смотрели новогодний концерт. Раздался телефонный звонок. Умар поднял трубку.

— Умар Анварович, с Новым годом!

Он сразу узнал голос полковника Лукина, который возглавлял военную разведку министерства обороны и с которым был в хороших дружеских отношениях,

— Александр Филимонович, тебя тоже. Ты откуда звонишь, из дома?

— Нет. Из своего кабинета.

— Дежуришь?

— Выходит, так… Ты слышал новости? Российские войска на Чечню пошли.

— Не понял?

— А что тут понимать? Грозный горит. Регулярная российская армия штурмом пытается взять Грозный.

Хотя Умар давно был готов к такому повороту, но услышанная новость так его ошеломила, что некоторое время он находился в оцепенении, пока вновь не заговорил Лукин.

— Умар Анварович, что ты об этом думаешь?

— Зря Ельцин на такое решился, — хмуро отозвался Умар. — Мира автоматом на Кавказе не добьешься.

— Я думаю, к утру Дудаев выбросит белый флаг, — предположил Лукин.

— Ты плохо знаешь Дудаева. Скорее он умрет, чем на это пойдет. Ельцину не под силу поставить чеченцев на колени. Сталинские времена прошли, и Ельцин упустил время, когда с Дудаевым можно было мирно договориться о статусе республики.

— Я понимаю твои чувства, но против такой силы Чечня самое большее выдержит до утра. К утру все будет кончено.

— Ни к утру и ни к вечеру этого не случится. Ты плохо знаешь мой народ. Скорее чеченцы Грозный превратят в Сталинград, чем отдадут его.

— Ты обиделся на меня? Не надо. Я искренне сожалею, что это произошло. Русскому и чеченскому народам нечего делить меж собой. Это ельцинские и дудаевские интриги.

Умар положил трубку. Наташа слышала разговор и с тревогой спросила:

— Война?

— Да.

— Они в Кремле что, все посдурели?

Умар подумал о сыне и словно наяву увидел широкие крылья черного ворона. Он кружился над телом сына. Тряхнув головой, о тгоняя от себя это видение, он в бессильной ярости, как раненый зверь, застонал.

Молниеносный захват Грозного, на который рассчитывал Кремль, так же провалился, как первая попытка оппозиции. Потекли цинковые гробы в российские города и деревни. Немного утихшее эхо афганской войны вновь ворвалось в десятки тысяч семей. Гибель молодых солдат на своей же земле болью отдавалась в сердцах простых людей. В одиночку плакали матери погибших солдат. Многие из них, рискуя жизнью, шли к чеченцам и выпрашивали у них тела погибших сыновей…