Паутина. Книга 3 - Андрей Стоев

могу только предполагать, — хмыкнул я. — У них в Круге был серьёзный раскол, но причина для раскола исчезла, и похоже, что Драгана начинает понемногу прибирать к рукам другую фракцию. Эта бывшая оппозиция сейчас пытается понять своё будущее место во власти, и естественно, интересуется реальным положением тех, кто к этой власти близок. Например, нами. Милану, по всей видимости, интересовало, насколько тесно мы связаны с родом Тириных, и как князь смотрит на эту слишком тесную связь. Вот, кстати, яркое свидетельство, что отношения нашей семьи с родами многих волнуют.

— И какие могут быть последствия? Ну, того, что мы тесно связаны с Тириными.

— А ещё и с Ренскими, и с Хомскими, — напомнил я. — А последствия… в деталях всё очень сложно, зато в целом проще некуда — нас будут терпеть только до тех пор, пока мы демонстрируем абсолютную преданность князю и княжеству. Настолько влиятельному семейству не позволят ни малейшей нелояльности — если мы заиграемся, то повторим судьбу Греков. Так, — я присмотрелся к кучке преподавателей, — кажется, это нам Менски машет. Всё, выдвигаемся.

Народ потянулся к месту сбора, но Ленка незаметно придержала меня и тихо спросила:

— Кени, в чём дело? Что тебя беспокоит?

— Я не понимаю, что здесь происходит, — так же тихо ответил я. — Посмотри вокруг — я вижу по меньшей мере семеро Высших. А вон там в стороне ещё четыре женщины вышли из машин, и двух из них я знаю, они тоже Высшие. Ты можешь поверить, что все они вдруг так заинтересовались обычным турниром третьекурсников?

— Да, очень странно, — признала она. — И что всё это значит?

— Не имею ни малейшего понятия, — вздохнул я. — Но мне это на всякий случай не нравится.

* * *

Я подошёл к Менски, который раздражённо объяснял что-то незнакомой преподавательнице. Наконец, он закончил с ней и обратил внимание на меня:

— Что ты хотел, Арди? — спросил он с кислым видом. — Давай говори быстрей, мне некогда.

— Что нам делать, наставник?

— Разбивайтесь на команды, как вы там решили, и вставайте вон там, рядом с командой второй группы.

Он отвернулся было, но я позвал его снова:

— Наставник?

— Ещё что-то? — недовольно отозвался он, снова поворачиваясь ко мне.

— У меня есть вопросы.

— Никаких подсказок, — категорически заявил он.

Я укоризненно посмотрел на него, и он страдальчески сморщился.

— Да, да, знаю, тебе подсказки не нужны. Ладно, спрашивай.

— Где четвёртый курс?

— Зачем тебе четвёртый курс, Арди?

— Они тоже должны участвовать, но я их здесь не вижу.

— И не увидишь. Турнир каждый год разный, и правила всегда разные. Четвёртый курс участвует редко, и в этом году их не будет. Это всё?

— Ещё вопрос, наставник. Что происходит? Почему здесь столько Высших?

— Приехали поболеть за тебя? — предположил Генрих.

Я опять посмотрел на него с укором, и он опять поморщился.

— Не знаю, Арди. Вот ни малейшего представления не имею. Из наших тоже никто ничего не знает. И спросить мы не можем, не по чину нам с ними заговаривать. Это ты можешь хоть у самой Ивлич отчёта потребовать, так что это я тебя должен спрашивать, что они здесь забыли.

— Ясно, — озадаченно кивнул я. — Спасибо за ответы, наставник.

— Давайте распределяйтесь побыстрее, сейчас правила будем объявлять, — дал он указание напоследок и потерял ко мне интерес.

Все команды уже выстроились — рядом с нами стояли четыре девчонки из второй группы, а вот третья группа и в самом деле разделилась — рядом с Кристером Янсеном стояли Юнусова с Неверович, а Мина Золотова с Ядвигой Вербицкой стояли отдельно, и подчёркнуто игнорировали команду Янсена.

— Четвёртого курса не будет, — проинформировал я своих. — Соревноваться будут только наши четыре команды.

— Это хорошо или плохо? — первой задала насущный вопрос Ленка.

— Мне кажется, что скорее хорошо, меньше придётся толкаться. Но всё зависит от того, что для нас придумали, так что, может быть, и плохо.

— Кеннер, а почему здесь Высшие? — спросила Анета, недоумённо поглядывая на стоящую невдалеке кучку Высших, которая заметно увеличилась, и которую уже, наверное, правильнее было бы называть толпой. — Я там мало кого знаю, но трое из них точно Высшие, Алина мне их показывала.

— Не знаю. И преподы тоже не знают, я у Менски спрашивал. Никто не понимает, что у них за интерес к студенческому турниру. Хотя есть у меня на этот счёт кое-какие смутные подозрения. И знаешь что, Анета — если ты думаешь, что Алина приехала из-за тебя, то ты, скорее всего, ошибаешься.

— Я тоже удивилась, когда она сказала, что приедет, — кивнула Анета. — На неё совсем непохоже вести себя как заботливая мамочка.

— Кени, хватит болтать, — вмешалась Ленка. — Все на нас смотрят, а преподы демонстративно ждут, когда вы наговоритесь.

Мы замолчали и немедленно изобразили напряжённое внимание.

— Благодарю вас, Арди, Тирина, — язвительно заметил Менски. — Итак, студенты, мы начинаем наш традиционный студенческий турнир третьего курса. Я вижу здесь четыре команды…

— Одну минуту, Генрих, — вмешалась Ясенева. — Арди, почему с вами стоит студентка другой группы?

— Потому что она входит в нашу команду, госпожа Магда, — ответил я.

— Смешивать группы не позволяется, — заявила она.

— В озвученных нам требованиях к составу команд такого условия не было. Состав нашей команды был заявлен несколько месяцев назад, и возражений у преподавателей не вызвал. Давайте не будем менять правила на ходу, госпожа Магда.

Она посмотрела на Генриха, и тот кивнул. Похоже, Генриха она тоже раздражала, во всяком случае, раздражением от него тянуло заметно.

— В таком случае я настаиваю, чтобы вы разделили команду на две. Либо убирайте из своей команды студентку Тирину.

Я уже начал злиться всерьёз. Давно было понятно, что нам всеми силами стараются зачем-то навязать пятикурсников, но подобная бесцеремонность выходила за всякие рамки.

— Требование отвергнуто, мы выступаем этой командой, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал совершенно спокойно. — Вы можете снять нас с турнира, но в таком случае мы подадим официальный протест.