Дар выживания - Серебренников Алексей

уберутся просто так. Они ниоткуда просто так не уходят, а если уходят, то оставляют за собой смерть и разрушения. Но наш президент твёрд, армия ему верит и готова убить каждого пришлого солдата. Значит, завтра утром начнётся война. Я почему-то свято в это верил. Если связать воедино долгую подготовку к революции в России с высадкой тактического десанта, то становится понятно, что в эту авантюру зарубежных спецслужб вбухано много бабла, а противник не любит тратить его впустую. Значит, они не уйдут. Значит, наши ударят по ним. Значит, враг предпримет и более жёсткие меры уже под видом возмездия за смерти своих солдат, якобы пытавшихся прийти на помощь угнетённому русскому народу. Действительно, бомбоубежище может стать одним из самых безопасных мест на этот период.

Чёрт! Я дернул рукой, почувствовав, как пальцы обожгло. Так задумался, что забыл о дымящейся в пальцах сигарете. Потерев обожжённое место, я вспомнил про письмо и тотчас достал его.

В правом верхнем углу - дежурный Оперативного штаба ОГВ ВСР. В правом нижнем - командиру тайшетского ополчения. Значит, мне. Гербовая, синяя печать. Почерк женский, аккуратный, с лёгким наклоном вправо, хоть и видно, что написано второпях. Щёлкнув "крысой", я разрезал конверт с краю, вытащил лист бумаги, исписанной тем же красивым почерком.

" Прости, что не смогла предупредить тебя, Лёш. Не нужно было вам ехать в Иркутск, но если ты читаешь, то уже поздно что-то менять. Дело идёт к большой войне. Как назло, связь глушат, а ОШ передислоцируют в другое место, а я надеялась с тобой увидеться. Так хотела...

Еле уговорила начальство отправить вашу группу в это убежище. Оно одно из самых безопасных. Сделала всё, что смогла. Не задавай вопросов, типа "зачем?" Я сама не знаю. Мы, женщины, странный народ. Просто ты понравился мне, запал в душу. Потому что ты настоящий.

Не знаю, что будет дальше, но надеюсь, что всё скоро закончится, и мы всё же встретимся. Твой друг Маша".

Если честно, был растроган до глубины души, но виду, как всегда, не подал. В конверте также оказалась небольшая фотография, та самая, которая мне понравилась больше всего. Эх, Брусникина, зачем ты пытаешься разбудить во мне то, чего я никак не могу понять. Убрав письмо и фотографию в отсек «чест-рига», я закурил и осмотрел окрестности.

Мы въехали на мост через реку Иркут, двигались неторопливо, быстрее не давал ведущий УАЗ. Зато вдоволь насладились пейзажами видимой части города, рекой, блестящей в лучах солнца. Метрах в трехстах справа над водой висел железнодорожный мост, по которому двигался товарняк с танками и бронетранспортерами.

Спустившись с моста, охраняемого с обеих сторон, мы, по хотению головной машины, забрали вправо, и я узнал этот район, ведь именно здесь находился курорт "Ангара", в котором не так давно группа специалистов профессора Несинского проводила свои исследования. Вспомнив об Олеге Николаевиче, я невольно глянул на подаренные им часы. Время тянулось к двум часам пополудни, наше путешествие затянулось. Где сейчас профессор, одни небеса ведают, да и не до него сейчас, своих проблем хватает. Мы миновали остановочный пункт, справа от которого величественно тянулись к небу высотки, а слева через дорогу за стройными деревьями притаился спорткомплекс "Локомотив", свернули налево, проезжая мимо областной железнодорожной клиники. Некогда оживлённая транспортная артерия пустовала именно людьми. Автомобилей, грузовиков и автобусов вокруг тьма тьмущая. Они стояли осиротевшие, покинутые хозяевами, которым в одночасье будто был дан приказ бросить всё и бежать подальше под страхом смертной казни. Ну, а далее военные не церемонились, просто сдвинув машины грейдерами как можно дальше к обочине. Военные, больше некому.

А следы присутствия людей всё же есть, но сидят по норам, боясь шелохнуться и обнаружить себя. Только изредка занавеска дёрнется то тут, то там. Здесь больше, намного больше безмолвного страха, чем в Новоленино. Местами попадались скопления солдат, повсюду техника, танки, артиллерия, самоходные комплексы. Видел и "Бук", и С-400. Много чего видел, всего не перечислишь. Даже названия не знал этих диковинных машин. Небо изредка бороздили СУшки, да где-то барражировали разношёрстные вертолеты войсковой авиации.

Проехав отрезок пути по улице 2-ой Железнодорожной до первого перекрёстка, мы вновь изменили направление движения, на этот раз направо. Виляя между образцами техники российской армии, некоторое время ехали по ровной и широкой, но будто ныряющей по волнам высоты дороге. Летнее солнце слепило сквозь лобовое стекло, но не заметить войсковую авиацию было невозможно. В небе над нами, свистя лопастями, пролетело три звена "Аллигаторов". Они удалялись на север, туда, где подступали к городу позиции врагов. В их небесном величии чувствовалась скрытая напряжённость. И угроза.

УАЗ ушёл влево, мы как хвостики следовали вслед за ним, боясь отстать и потеряться среди обилия техники, да и город, по большому счету, был нам незнаком. И если, как заявлял Диман, он и бывал в Иркутске несколько раз, как и Андрюха, а я, судя по рассказам близких, прожил в этом городе несколько лет, то спроси любого из нас, где мы находимся, то мы промолчим, путаясь в догадках. С каждым новым поворотом я всё меньше понимал, где мы находимся, а головная машина упорно вела нас вперед. После развилки, где она поехала по единственно возможному пути налево, ведь впереди базировалась ударная позиция арты под прикрытием ЗРК, мотострелков и танков, мы въехали на территорию довольно старого района. Да, имелись и свежие здания, вроде красивого диспансера, но преобладали всё же старые деревянные и кирпичные двухэтажки, в связи с чем этот район напоминал Тайшет.

Позади остались позиции, посты и опорные пункты, а после очередного маневра и дорога стала больше похожа на просёлочную, асфальт разбит многолетней эксплуатацией. Поднявшись немного в горку, мы стали спускаться. В конце концов, кончились и двухэтажки, пошёл частный сектор, оказавшийся каким-то садоводством. Зато открылся вид на рощу из вековых сосен и кедров, а также спуск с горы, на которой мы находились, а где-то далеко, за просторами, подёрнутыми сизой дымкой пожаров, виднелись дома на соседней горе, Синюшиной.