Прогулка по висячему мостику - Екатерина Трубицина

— Я в курсе, что мстить плохо, — проигнорировала Ира похвалу. — Просто, я не нашла лучшего способа закрыть эту тему.

— Держу пари, что если ты закрыла ее и не навсегда, то о-о-очень надолго.

— Ну, Лоренц, ты же знаешь, что когда-то настанет момент, когда им придется говорить об этом.

— Необязательно. Все зависит от духа. Если не получится взаимного открытия сетей, я не думаю, что у Иры будет необходимость обсуждать с ее любимым Женечкой тему проходов, — Лоренц особо выделил слово «любимым».

— Ох, а любит-то она его как! — весело съязвил Зив.

Тему нежных чувств Иры к Женечке пришлось прервать, так как последний вновь материализовался в гостиной. Ира встала ему навстречу.

— Жень, что с тобой сегодня?

— Не знаю, — буркнул он.

— Может, я заразила тебя своими, не столь отдаленными во времени, терзаниями? Если так, то я знаю прекрасное средство: тебе срочно нужно взяться за какой-нибудь перевод с какого-нибудь особо абракадабрового языка. Напряженная работа — лучший проход в умиротворенное состояние духа!

На слове «проход» Женечку передернуло так, что Ире пришлось отступить на шаг.

— Жень, да что с тобой творится!?

К счастью Женечки, ему не пришлось рассказывать, что с ним твориться или каким-то образом отверчиваться от вопроса. В этот момент в гостиную влетел радостный Влад и с порога, едва поздоровавшись, начал взахлеб рассказывать, как они лихо разгрузились и разобрались с покупками.

Буквально следом за Владом пришла Татьяна Николаевна с большим яблочным пирогом, и они все вместе уселись пить чай. И вечер прошел по-будничному мило, если, конечно, не считать колких комментариев к происходящему от Зива и Лоренца. Ребятки забавлялись по полной программе, так что Ире далеко не влегкую удавалось держать собственное внимание в двух направлениях сразу и одновременно внимание других отводить от своего занятия. И все же она справилась, хотя, конечно, ощутимо устала, но ее учителя остались довольны успехами своей ученицы.

Первой общество покинула Татьяна Николаевна. Следом за ней домой засобирался Женечка, но Ира не отпустила его, а выставила Влада. Достаточно вежливо, но при этом несколько беспардонно.

— Ира, по-моему, сегодня в тебе проснулся весь дремавший до поры садизм, — сказал Женечка, убирая со стола. — И, надо заметить, тебе его не занимать.

— Жень, это не садизм. Это безжалостность.

— Безжалостность не должна быть жестокостью.

— Я в курсе. И ни на йоту не отступила от этого принципа, а если тебе что-то там показалось, так это твои, а не мои проблемы.

— Да-а, надо отдать тебе должное — с обаянием у тебя все в порядке.

— Жень, да ты никак, «Силу безмолвия» Карлоса Кастанеды перечитываешь?

— Мне ни к чему перечитывать — я его почти наизусть знаю притом не только на русском.

— Вау! А я и не подозревала! Но мне тоже есть чем похвастаться. Конечно, мои достижения не идут ни в какое сравнение с твоими, и всех произведений Кастанеды я даже близко к тексту не помню, но вот по поводу четырех настроений сталкинга кое-что могу процитировать.

— Валяй!

— Четыре настроения сталкинга — безжалостность, хитрость, терпение и мягкость. Безжалостность не должна быть жестокостью, ловкость — коварством, терпение — безразличием и мягкость — глупостью. Будь безжалостным, но обаятельным. Будь хитрым, но деликатным. Будь терпеливым, но активным. Будь мягким, но смертельно опасным.

— Вот что тебе действительно с блеском сегодня удалось, так это быть активной, обаятельной и смертельно опасной, правда, без деликатности и мягкости, и с львиной долей жестокости.

— Ирочка! Ты его победила — он ни словом не обмолвился о коварстве! — победоносно промурлыкал Лоренц.

— Жень, находись ты в другом настроении, твоя оценка меня оказалась бы совершенно иной.

— Скорее всего… Мир таков, каким мы его воспринимаем… — задумчиво изрек Женечка

— У меня предложение, — Ира улыбнулась ему, — Попытайся воспринять этот мир из положения лежа. Может быть, он изменится?

— Ты знаешь, это хорошее предложение, — сказал Женечка с легкой улыбкой, подхватил Иру на руки и поднялся в спальню.

Часа через полтора, после того как Ира на руках у Женечки покинула гостиную, в дверном проеме темной спальни показалась лохматая голова Зива и тихо проурчала:

— Ира…

Ира аккуратно убрала Женечкину руку со своего плеча и тихонько вышла.

— Вы уверены, что Женечка нас здесь не застукает?

— Уверены, — проурчал Зив.

— Слушайте, а почему он так дергается из-за проходов?

— Он дергается не из-за проходов, а из-за нас, — взял слово Лоренц. — Но при этом, он не знает, что именно из-за нас. Духи, хоть им и нельзя полностью доверять, тем не менее, ребята с принципами. Есть соглашение, в соответствии с которым мы можем сообщать, какого типа существо является стражем той или иной сети, но никогда не рассекретим его полностью. Так что твой Женечка знает, что стражем прохода, расположенного у тебя в доме, является животное, но он не знает какое. Скорее всего, он думает, что это гадюка — ну, та черная гадюка. Будет нелишним, если ты поддержишь в нем эту уверенность. Она сможет за себя постоять, да и вряд ли ему удастся до нее добраться, да и делать он этого не станет — предпочтет напрягать духа. Он ведь не в ладах с животными.

— Не знаю, но мне кажется, что в общении с животными у него все в порядке. Вы сами, насколько я заметила, пока не заговорили со мной, очень даже неплохо с ним ладили. Вспомнить хотя бы летний пикник.

— В отношениях-то все в порядке, — задумчиво заурчал Зив. — Он добрый и заботливый. Ира, не в этом дело! Дело в том, что он, как и любой человек, не принимает животных, растений и духов, в расчет. Для него абсолютно все, кто не является людьми, — бесплатное приложение к планете Земля, существующее для удобства его и ему подобных.

— Между прочим, если ты заметила, то в ранг бесплатного приложения он и подавляющее большинство людей возводит.

— Он в меру своих сил, — продолжал Зив, — заботится об этом бесплатном приложении, заботится со всей ответственностью, но…

— Видишь ли, речь идет не о любви к флоре и фауне, и не о природоохранных мерах, хотя это тоже немаловажно и неплохо бы людям задумываться об этом чаще и действовать эффективнее. Сам Женечка много сил отдает заботе об экологии. Но все гораздо серьезнее, чем представляет себе и ваш Greenpeace, и Женечка.

— Мне кажется, я подсознательно улавливаю, о чем вы, но это слишком смутное ощущение, чтобы что-нибудь понять.

— Сейчас, мы просто объясняем тебе причину нашего определенного отношения к Женечке и не более того. А понять и не пытайся. Пока не пытайся. Вот когда придет время, тогда и пытаться не понадобится — все само станет ясным и понятным.

— Хорошо. Не настаиваю. И все-таки, почему Женечку так беспокоит тема проходов?

— Воплощенное в человека относительно постоянное осознание, — начал объяснение Зив, — если ему удается осознать свою суть, рано или поздно селится там, где есть проходы. Притом, как правило, это проходы, стражами которых являются духи. Животные и растения редко открывают свои сети людям и то, как правило, да практически всегда, только по просьбе дружественных духов.

— Женечка, естественно, сразу увидел, что в этом доме есть проход, — продолжил Лоренц. — Но долгое время он не знал, кто является его стражем. И до поры до времени даже не задавался этим вопросом. Ему и в голову не могло прийти, что стражем твоего прохода может оказаться животное. С его точки зрения такое в принципе невозможно.

— Свободы перемещения ему с лихвой хватает, — снова взял слово Зив. — Как ты понимаешь, за две с половиной тысячи лет со многими можно договориться. Так что сетью, которая со временем должна будет оказаться предоставленной тебе, он не особо интересовался. Он и не стал бы ею интересоваться даже тогда, когда ты начала бы ею активно пользоваться.

— Но тут случилось нечто Женечкой непредвиденное и нежданное. А случилось это совершенно банально и прозаично, по совершенно банальной и прозаичной причине: ему осточертело мотаться к тебе на такси, выслушивая каждый раз брюзжания водителя по поводу разбитой дороги.

— И вот тут-то он и обратился к своему стражу с просьбой открыть для него наш проход. Он считал это плевым делом, так как вся сеть ему совершенно ни к чему. В таких случаях загвоздок, как правило, не возникает даже между стражами, которые не испытывают друг к другу дружеских чувств. Его страж, естественно, вступил с нами в переговоры, ну а мы, как ты уже знаешь, выставили свои условия.

— Можно один вопрос?

— Хоть тысячу! — промурлыкал Лоренц, вытягиваясь на диване.

— Вы о страже всегда говорите в единственном числе, но ведь вас двое?