Потоп - Дмитрий Черкасов

Рокотов решил добавить себе спеси и достоинства.

— Меня зовут Станислав Валентинович, — поклонился он не без грации. — Фамилия — Лошаков. Вот мои документы.

Начальник службы безопасности брезгливо взял документ и изучил его, явно сожалея об отсутствии электронного микроскопа.

— Так, — сказал он в итоге. — Это нас всех очень обрадовало. Мы в телячьем восторге. Мы готовы вас целовать. И что из этого вытекает?

Паспорт он не вернул и держал в руках.

Я представляю уважаемую и известную за рубежом австрийскую фирму. — доверительно признался Влад. Он назвал фирму, которую, в свою очередь, назвал ему генерал Ясеневский.

Такая фирма и вправду существовала. Являлась надежно законспирированным центром российской резидентуры.

— Наша фирма занимается всем — строительством, мебелью, общим благоустройством. Естественно, мы заняты поисками состоятельных и почтенных клиентов, а потому я пришел сюда…

— Кто дал вам наводку? — быстро спросил Коротаев.

— Никто, — удивленно ответил представитель фирмы. — Вы просто оказались первыми на очереди. Потом я отправлюсь дальше, ориентируясь на масштабность строительства. Здесь ведь очень много особняков, непочатый край…

— Край непуганых идиотов, ага, — саркастически кивнул Коротаев.

Влад тараторил, словно не слышал его:

— Мы многое можем предложить, и я обращаю ваше внимание на тот немаловажный факт, что все наши изделия — штучная, ручная работа. Если у вас все построено — не беда. Винтовые лестницы… гобелены… имеется антиквариат…

Он старательно подделывал свою речь под давно заученный стандартный текст, который ему приходилось проговаривать сотни раз.

Коротаев внимательно слушал его. Рокотову показалось, что все эти гобелены тот примеряет не к усадьбе Касьяна Михайловича, а к себе лично.

— Можете показать образцы? — осведомился Коротаев.

— В настоящий момент, к сожалению, — нет, — сокрушенно развел руками Рокотов. — Это целый короб, а работа требует пеших переходов. Не таскать же мне на себе такую тяжесть в этакую жару…

Коротаев от души расхохотался:

— Что же это — сапожник без сапог! Что это за торговец, который даже не в состоянии показать свой товар?

— Мой стиль — работа сугубо по предварительной договоренности, — твердо ответил Рокотов.

— Волка ноги кормят, — усмехнулся тот. — Что ты гонишь фуфло-то? Говоришь о предварительной договоренности, а сам являешься запросто, как в свою хрущобу…

«Тебя уж точно ноги кормят, — подумал Влад. — И руки. И еще кое-что…»

Он уже вычислил этого типа и в достаточной мере оценил, насколько он опасен.

— Вот я и хочу предварительно договориться, — твердо сказал Рокотов.

— Что ж… — задумчиво проговорил Коротаев и вернул ему паспорт. Похоже, начальник охраны решил сменить гнев на милость — не растрачиваться же на всякую коммерческую плесень. — Касьян Михайлович будет отсутствовать еще несколько дней, хотя может и появиться — начальство непредсказуемо. Но запись к нему зашкаливает… месяца три ждать придется. На ваше великое счастье, господин Лошаков, я уполномочен решать вопросы такого уровня. И если при нашей следующей встрече вы представите мне какие-нибудь верительные грамоты… проспекты… то я не исключаю, что та или иная сделка станет возможной.

Рокотов даже подпрыгнул от восторга:

— Вы крайне любезны…

— Снимите очки, — вдруг приказал Коротаев. И ноздри у него неожиданно раздулись.

— Зачем? — удивился Влад.

— Снимите, вам сказано.

Черт!

Рокотов повиновался.

Холодные глаза Коротаева долго всматривались в рокотовские, запоминая.

Забегая вперед, скажем, что Коротаев занимался этим совершенно напрасно, но об этом пока что никто не знал — ни коммивояжер Лошаков, ни он сам, ни охранник Гриша.

Охранник Гриша не знал еще кое-чего, весьма для себя важного.

— Можно надеть, если вам так легче.

— Так я ставлю галочку?

Рокотов вынул ручку, занес над повлажневшим блокнотом.

— Ставьте, — равнодушно пожал плечами Коротаев. — Галочка — хоть знаете, что это такое?

— Нет, — удивленно ответил Влад. — Птичка такая?

— Не знаете, а говорите. Это галоперидол. Им психов лечат. Белую горячку. Так что следите за языком, господин… Лошаков.

Разоткровенничавшийся Коротаев умолк, припоминая что-то, известное ему одному.

— Когда удобнее к вам заглянуть — в четверг или пятницу?

Это был старый, испытанный торгашеский прием. Клиенту, заглотившему крючок, не позволяют выбирать между «да» и «нет».

Удобно ли заглянуть к вам в пятницу? Это неправильная постановка вопроса, ибо возможен отрицательный ответ.

Клиент должен выбирать из двух «да».

— Когда я буду на месте, — отозвался тот. — Что я могу знать о четверге или пятнице? Я не хозяин себе. Это уж ваша работенка такая — кататься, да в двери ломиться… А те возьми и окажись запертыми.

Прием сработал на троечку с минусом.

— Да, да, — горестно закивал. Рокотов. — Это именно так. В любом, самом выгодном деле, имеются свои издержки. Я не смею вас дольше задерживать. Я навещу вас завтра же, в четверг, и буду молиться об удаче, о вашем присутствии.

— Молиться? — удивился Коротаев. — Вы православный? Католик?

Рокотов не носил креста и решил схулиганить.

— Я мусульманин, — кротко ответил он.

Он хорошо изучил мусульманский быт.

— В самом деле? Где же ваш молитвенный коврик?

— Где укажет Аллах, — гордо ответил Влад.

— Новая секта, — с удивлением отметил Коротаев. — Ну, меня это не касается. Еще один гастарбайтер. Что, надоело высотки строить?

— Не пробовал, — честно признался Рокотов, опасаясь, что дальше его спросят о географическом местонахождении Мекки.

Не прощаясь, Коротаев прошел через будку назад, на территорию особняка.

Рокотов поспешил прочь, оскальзываясь на сосновой хвое.

Он и в самом деле намеревался теперь посетить еще несколько подобных строений — для пущего правдоподобия. Иллюзия коммерческой активности.

Он не успел дойти до шоссе, когда охранник не выдержал:

— Андрей Васильевич, — окликнул он Коротаева. Тот остановился.

— Чего тебе?

Двор был залит солнцем, флаги вяло покачивались на слабом ветру.

— У него был адрес.

— Что? — Коротаев быстро вернулся к будке, подскочил к Грише, схватил его за грудки.

— Мы не какие-то первые попавшиеся. Он сначала спросил у меня, правильный ли адрес, заговорил о хозяине… И только потом…

Коротаев напрягся: действительно, он успел заметить в блокноте Лошакова адрес, против которого тот поставил радостную галочку. Но как-то не придал значения, отвлекся…

Своей вины он, впрочем, никогда не признавал.

— Почему ты не сказал сразу?

— Я собирался, но не успел…

— Пулей, задержать его, вернуть! Если надо — стреляй по ногам!

Гриша, вооружившись помповым ружьем, помчался вниз. Но Рокотова он не нашел, тот уже успел пересечь шоссе и свернуть на одну из многих проселочных троп.

— Ушел, — задыхаясь, сообщил Гриша.

Тогда Коротаев принялся его бить.

Прицельно, размеренно, методично, метя в глаза и нос; свалил на землю, ударил ботинками в позвоночник, голову, бока.

— Руки! Вытянуть руки!

Воющий Гриша, улегшись ничком, медленно протянул дрожащие руки, и Коротаев раздробил ему межфалан говые суставы.

Подобрал помповик, добавил прикладом в ухо. Вынул рацию, вызвал подмогу.

— Добить, — приказал он подоспевшим «быкам». — Разрешаю растянуть удовольствие. Потом все убрать, жмурика — в реку. Булыжник не забудьте… Можно не добивая. Скарабей заступает на его место.

Отряхивая одежду, он еще быстрее зашагал к крыльцу.

Скарабей, похожий на поверженного Гришу как две капли воды, заспешил в караульную будку, поминутно оглядываясь.

Глава третья

ЛЕПРОЗОРИЙ

Оперативно смекнув, что раскрылся полностью, до самой задницы своим идиотством с адресом, Влад Рокотов не стал мешкать и дожидаться преследователей. Ему повезло поймать «копейку», и Гриша напрасно носился по близлежащим садоводствам, которые впоследствии Рокотов на всякий случай все-таки навестил и в парочке замков отметился.

Владу было за что отругать себя.

Дело он провалил с треском, с первого же захода.

Он показал, что заявился неспроста, заранее зная адрес, — и это отныне известно в особняке.

Он засветился, его заставили снять очки — с этим ничего не поделаешь. Дорисовать остальное — снять парик, усы, вынуть зубы — дело элементарной техники.

С этим справится любой новичок-криминалист.

Он не ступил и шага на территорию возможного — теперь, по его разумению, — очевидного противника.