Новый год с чистого листа - Тата Кит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Помню, раньше оливье с говядиной крошили, а майонез сами делали. Но самым любим для меня салатом был винегрет. Квашенная капустка, лук, масло с запахом… — бабулетти блаженно зажмурилась в своём кресле и даже на время оставила вязание на коленях. Поправила очки и перевела взгляд на меня. От её взгляда я мгновенно насторожилась, понимая, что просто так она на меня смотреть не станет. Сейчас опять запросит что-нибудь с опу́пком или ещё с чем, после чего мне понадобиться психологическая помощь. — Настенька, не хотите ли вы с Ивасиком приготовить ужин для всей семьи?
Ивасик, молча лежащий до этого момента на полу на пушистом ковре, резко отлип от своего телефона и, приподняв голову, укоризненно глянул на свою бабушку.
— Если у вас в планах на ночь не было диареи, то не рекомендую заставлять меня готовить, — поморщилась я.
— Я с ней солидарен, ба, — поддакнул Ваня.
— Не скромничай, Насть, ты отлично готовишь, — мама мило улыбнулась мне, что значило, что готовить мне, всё-таки, придётся.
Я с жалостью посмотрела на экран телефона, где вела переписку с друзьями, обещая, что на днях вырвусь к ним. Вздохнув, вышла из чата, заблокировала экран и нехотя поднялась с кресла, поправив плюшевый хвост дракона на своем кигуруми.
— Вань, тебя за ноздри подцепить и уволочь за собой в кухню, или ты сам за мной пойдёшь? — поинтересовалась я у мужчины, который, похоже, тоже вёл с кем-то переписку, из которой поспешно вышел, когда понял, что я могу увидеть экран.
А что там видеть-то? От него сухие смс без смайликов и даже скобок, и от, очевидно, неё куча смс по одному слову, каждое из которых заканчивалось сердечками и алыми губами.
В общем, от обилия сердечек и губок он скоро должен начать блевать глазами.
— Да уж сам как-нибудь, — строго глянул на меня Ваня, наверное, для того, чтобы я вспомнила, что он уже взрослый дядька тридцати лет.
— В темпе тогда, — бросила я ему, уходя на кухню. Подойдя к холодильнику, я открыла его и застыла, разглядывая полки с продуктами. — И что будем готовить? — спросила я подошедшего к моей спине Ваню. — Может, просто пожарим картоху? Нарезка есть… салатик овощной замутим…
— Картоха на ночь глядя бабушке? — фыркнул он недовольно за моей спиной.
На секунду закатив глаза, я обернулась и вскинула подбородок, чтобы поймать его взгляд.
— И что ты предлагаешь?
— Предлагаю сварить куриный суп с домашней лапшой. Обжираловки было достаточно вчера и большую часть сегодняшнего дня. Организму не мешало хотя бы вечером немного разгрузиться. Да и бабушке лучше будет бульон похлебать, чем жирную картошку поесть. Твоим родителям, кстати, тоже лучше не злоупотреблять тяжелой пищей.
На фоне тех выводов, что я успела о нём сделать в лесу, подобного рода забота о бабуле оказалась для меня неожиданностью. Он даже о моих родителях не забыл.
— Ладно, — кивнула я согласно. — Тогда я готовлю бульон, а ты делаешь лапшу.
— Вообще-то, я хотел предложить сделать наоборот, — недовольно нахмурился Ваня.
— Кто первый сообразил, тот и молодец. Так что… я молодец, а ты делаешь лапшу, — я не поленилась даже миленько улыбнуться Ване.
Глава 9.1
Глава 9.1
Всё зависящее от меня я сделала довольно быстро: закинула куриные запчасти в кастрюлю, залила водой, почистила луковицу и морковь, которые, на разрезая, тоже закинула в кастрюлю. Чтобы уж совсем без дела не стоять, почистили картошку и покрошила её кубиками, оставив в тарелке с водой в сторону.
Из кухни выходить оказалось опасно. Там, ровно напротив нас, в кресле перед телевизором сидела бабулетти и, повязывая носок сорок пятого растоптанного размера, она периодически поглядывала, то в кухонную зону, то в телевизор. Поэтому я не рисковала покидать относительно безопасную зону, и плевать, что эта зона была рядом с Ваней.
Кстати, сам Ваня в это время устроил кухонное порево. Возможно, это как-то иначе называется, но лично я дала явлению, разворачивающемуся прямо у меня на глазах, именно такое название.
Ваня снял футболку, обнажил торс. Долго, тщательно и сосредоточенно месил тесто, периодически ударяя его о столешницу и шлёпая так, будто перед ним не тесто, а грязная сучка, которая периодически просила её шлёпнуть. Мужчина даже не поленился пару раз подмигнуть мне, отчего я хотела, как опоссум превратиться чуть-чуть дохленькой и по возможности начать вонять.
— И? — спросил Ваня после того, как вдоволь отшлёпал тесто и отложил его «отдыхать».
Берегись, тесто! Походу, будет второй раунд. Сходи пока покури на балконе…
— Что «и»? — поинтересовалась я и на всякий случай сделала шаг подальше от полуголого мужчины. Мало ли, что у него на уме. Я после салатов, как раз, местами похожа на тесто.
— Никак не прокомментируешь увиденное? — Ваня мыл руки под струей воды и с легкой насмешкой глянул на меня. — Наверняка там в голове куча эпитетов накопилось.
Он выключил воду, отёр руки полотенцем и сделал ко мне тот шаг, которым я пыталась от него отдалиться.
— Изо всех сил старалась не шутить на тему того, что если ты так тесто месишь, то как ты жаришь? — выпалила я то, что было у меня на уме. — Ну, и думала о том, существуют ли шапочки для мужской груди? — опустила я взгляд на его волосатую грудь. — Ну, знаешь, как шапочки для волос на голове, только для волос на груди?
Ваня тоже опустил взгляд на свою грудь с черным ковром на ней и тихо хохотнул, не забыв при этом призывно шевельнуть грудными мышцами.
— Разглядывала меня?
— Ну, ты так старался… потел, — повела я бровью и скрестила руки на груди.
— А говорила, что я тебе не нравлюсь.
— Не нравишься. У меня к тебе была детская влюбленность. Параллельно я с тобой я любила ещё и солиста Tokio Hotel. И во что он сейчас превратился? Ты, кстати, тоже.
— В смысле? — игривый тигр на секунду покинул Ваню. — Что со мной не так?
— Таинственным сухостоем ты мне нравился больше, нежели сейчас — качок, которого видно со всех сторон света.
— Но внутри-то я остался тем же, Насть, — и при этом он так посмотрел мне в глаза, что будь мне пятнадцать, то мгновенно умерла бы от разрыва доверчивого сердечка. Но сейчас мне двадцать, и в ответ я лишь фыркнула, отвернулась от него и сняла пенку с бульона.
— Не трать обойму подкатов на меня, Ивасик. У тебя нет шансов.
— Но в твои пятнадцать они
