Мадам Марракеш - Маргот Бленд

Джереми, преисполненный сострадания, с повлажневшими глазами повторял:

– Бедняжка. Мужественная несчастная женщина.

На лице Чендлера, обычно не выражавшем ничего, кроме безразличия и апатии, появилось какое-то новое странное выражение. Что-то похожее на боль.

– Будь я проклят со всеми моими шуточками-прибауточками! Как всегда, сам же и становлюсь жертвой собственной болтовни. Теперь понятно, почему она такая бледная и подавленная. – Он прикрыл глаза. – Я сейчас просто вижу все это. Вот они приехали в отель, ждут, ничего, конечно, не подозревают. Беззаботно потягивают какое-нибудь спиртное. Потом начинают немного нервничать, ну а потом… Боже, как это ужасно! Во что превратилось их прекрасное путешествие!

Он вновь посмотрел через зал.

– Малага, а как ты думаешь, может быть нам сейчас пригласить ее к себе за стол? Она так одинока. Или слишком рано?

Малага призадумалась.

– Нет, я думаю, что можно и пригласить. Судя по тому, что я о ней слышала, она пытается собраться с силами и продолжить отдых так, как задумал ее муж. Конечно, скорее всего она будет отказываться, но я могу попробовать. Она знает меня в лицо.

Она встала и направилась к бару. Джереми и Чендлер могли видеть, как Малага с необычной для себя деликатной улыбкой подошла к женщине. Та, не поднимая головы, внимательно слушала Малагу. Потом она слабо улыбнулась и вместе с Малагой направилась к их столику. Малага приспосабливала свою широкую легкую походку к медленным шажкам женщины. При их приближении мужчины встали. Джереми отодвинул стул. Малага улыбнулась женщине.

– Разрешите представить, Чендлер Керк и сэр Джереми Блай. – Затем смущенно добавила – К сожалению, вашего имени я не знаю. Но знаю, кто вы.

Усталые глаза женщины пристально взглянули на Малагу.

– Вы знаете, кто я? Боже мой!

Голос ее был таким же бесцветным и невыразительным, как и лицо. Затем она посмотрела на мужчин, и на ее лице появилось какое-то подобие улыбки.

– Меня зовут Изобель Марч, миссис Марч. – Она медленно повернулась к Малаге. – Поскольку вы знаете, кто я, вы, по-видимому, знаете также… – В голосе ее почувствовалась некоторая неуверенность. – Что я была миссис Марч.

Глава пятая

Изобель Марч присела, точнее свалилась на стул. Скорчившись на нем, она стала похожа на испуганную белую мышку в нелепом рыжем парике, мышку со старушечьими бледно-голубыми глазами. Нижняя губа ее по-прежнему отвисала.

Некоторое время за столом стола напряженная тишина. Затем все как-то разом заговорили.

– Надолго ли вы сюда?

– Я слышал, вы тоже из Америки…

– Как прошел полет из Испании?

Чендлер постучал пальцем по столу.

– Прошу внимания. По-моему, надо кончать этот бессмысленный треп и переходить к более существенному. Что бы вы хотели выпить, миссис Марч?

Та горестно, почти испуганно оглядела стол.

– Вы все пьете бренди? Это… – Детский, слабый голосок ее дрогнул. – Я полагаю, что он для меня слишком крепок. Лучше, если это будет скотч с водой, причем совсем немного крепкого скотча и много воды.

Чендлер улыбнулся.

– Это очень разумно. Ведь всем известно, что без воды мы – не туды и не сюды.

Она вдруг слабо, хрипло всхохотнула.

– Это потрясно. Надо будет обязательно запомнить.

Приблизительно с секунду Чендлер внимательно глядел на нее, а затем отвернулся и хлопком пригласил официанта. Однако она дура, это надо иметь в виду. Так смеяться над этой бородатой шуткой. Нет, постой. Так нельзя. Нельзя быть таким сукиным сыном. Она просто смущена и пытается быть вежливой с незнакомыми людьми.

Он сделал заказ и повернулся к столу. Изобель Марч разговаривала как бы со всеми, но ее туманный взор был обращен только на Джереми.

– Я еще не знаю, сколько здесь пробуду. Мне дали шикарный номер. Кажется, тот же самый, в котором останавливался ваш герцог Эдинбургский. Пэт и я собирались сюда приехать, и я решила сделать это одна. Пэт – это мой муж. А без машины я просто не знаю, что и делать. Я ведь никогда не управляла ничем другим, кроме «кадиллака» с кондиционером. Наш ведь разбит. Пэт погиб в аварии.

За столом все затихли, а она, не меняя интонации, продолжала:

– Я решила посвятить все время осмотру достопримечательностей. Хочу посетить арабский сук[14] и не один. Так, кажется, называют здесь эти милые маленькие магазинчики? Но я не знаю, с чего начать. Ведь это так трудно без мужчины, мой муж всегда заботился обо мне. Я до смерти боюсь этих гидов-арабов.

Чендлер опять не удержался.

– Нет, нет, не скажите. Когда арабы насилуют – в этом что-то есть. Это даже очень забавно. Те счастливицы, которым повезло, рассказывали мне, что это незабываемо.

Он внезапно оборвал себя. Господи, что это я несу, какую чушь я горожу этой несчастной старой женщине. Надо следить за собой.

Изобель наконец оторвала взгляд от Джереми и перевела его на Чендлера. Она вновь разразилась тем же самым хриплым, однотонным смехом.

– Ой, какой вы остроумный. Уж и не помню, когда я в последний раз так много смеялась.

Чендлер взъерошил свои густые седые волосы и уставился в стол. Для скорбящей вдовы она необыкновенно смешлива.

Джереми откашлялся.

– Не обращайте внимания на Чендлера. Он у нас большой шутник. Но я слышал, что гиды здесь очень симпатичные, и большинство из них говорят по-английски. Если же нет, то свободно владеют французским.

Она обреченно покачала головой.

– Я не говорю по-французски, сэр Джереми. Я изучала его в пансионе благородных девиц в Швейцарии, но вы знаете эти пансионы. Во всяком случае, я его благополучно забыла. Вы все, конечно, языки знаете. Это так прекрасно.

Она сделал несколько медленных глотков. Остальные трое обменялись взглядами, подыскивая тему для разговора. Джереми краем глаза увидел, что кто-то приближается к их столу. Он повернул голову. В нескольких футах от них в нерешительности стояла высокая молодая женщина. Ее коричневые волосы были собраны в тугой узел на затылке. На загорелом лице выделялись припухшие, покрасневшие глаза.

Мягким, грудным голосом они произнесла:

– Изобель. – Изобель, не поднимая головы, медленно развернулась на своем стуле.

– О, Карлотта! Что вы здесь делаете? Я думала, что вы уже давно в постели.

Молодая женщина подошла ближе.

– Я искала вас, дорогая. Я подумала, что вы не сможете заснуть без снотворного и зашла в вашу комнату дать вам таблетку. Но комната была пуста. Я даже не знала, что и подумать. И я…

– Как вы добры, Карлотта. А я просто захотела выпить немного теплого молока – оно помогает мне заснуть, но никак не могла втолковать это служащему по телефону. Поэтому я решила спуститься в бар и заказать его здесь. А эти милые господа любезно пригласили меня к себе за стол.