Хам или Детка, тебе не понравится! (СИ) - Альфа Лекс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хам?.. – хриплю я, теряя голос от ужаса.
Я очень надеюсь, что он живой! Потому что, оказывается, я теперь не представляю, как в этом незнакомом мне мире без него выживать. Это Стокгольмский! Однозначно!
Мы встречаемся взглядами. Отодвинув рукой стеклянные гирлянды бус и застыв в косяке, смотрит на меня, не моргая. С его лица стекает, как мне казалось, намертво прилипший туда похуизм. Оно вдруг оживает. И даже становится почти человеческим и почти симпатичным. Вздрагивает, по нему словно идёт рябь. И мне кажется, что сейчас вернётся это выражение «Идите нахуй, господа, я утомился»... И будет опять язвить, что я так себе сотрудник и, вообще, нахрен никому не упилась. И только мешаю. Как там? Чемодан без ручки, вот.
А мне просто очень страшно и больно, чёрт возьми! Я живой человек!
Поджимая дрожащие от обиды губы, пытаюсь подняться, хватаясь за стальную ножку стола. Его острый край испачкан в густой крови. Отвожу глаза, тяжело сглатывая, чтобы погасить рвотный позыв. Машинально касаюсь пальцами почему-то жутко ноющего виска.
Хам не двигается с места. Ну что не так с этим мужиком? Видит же, что мне плохо! Сложно помочь подняться?!
– Лежать! – вдруг оживает он. – Дарья! В горизонтальное, быстро!
Господи... Шмякаюсь на спину, поддаваясь давлению в его голосе. Опять какие-то манёвры и учения?! На глаза наворачиваются слёзы. Быстро стираю. Не дождётся!
Передо мной вдруг появляется его озабоченное лицо. И его, блять, величество, опускается передо мной на колени. Ну ладно, не передо мной. Рядом со мной. Хмуро всматривается мне в глаза. Вена мощно бьётся на крепкой шее. Растерянно проводит рукой по волосам. Сжимает переносицу. На лице напряжённая работа мысли.
– Как так?.. – ведёт пальцами по моему виску.
Шиплю от неприятных ощущений.
– А эта... Хантер?.. – шепчу я, косясь в поиске демоницы.
– Сдохла...
Сдохла – это хорошо. Это просто чудесно! Никогда так не радовалась чьей-то смерти. Осатанеешь тут... Закрываю глаза и расслабляюсь. Но он оттягивает мои веки, заглядывая под них.
– Ничего не понимаю...
– Можно мне попить?..
Поднимается. Заходит за барную стойку. Высыпает из стального стакана баристы подтаявший лёд в чистый бокал. Вставляет трубочку. И... меня обслуживает сам Хам! Впишите в историю. Чем я это могла заслужить? Забираю свои слова обратно. Всё с ним так! Заботливый... гад.
Делаю несколько глотков через соломинку. Ледяная вода ломит зубы.
– Как ты себя чувствуешь?
– Вам это действительно интересно?
– Естественно. Первый раз общаюсь с воскресшим человеком.
– Несмешная шутка...
– Это не шутка. Трезвый я не шучу, – внимательно слушает мой пульс пальцами. – Что с тобой делать-то?..
Достаёт телефон. Набирает кого-то.
– Не надо ничего со мной делать.
Попытка встать тут же подавляется. Припечатывает меня за лоб ладонью в пол.
– Я же сказал – лежать.
Ладонь у него большая, горячая... И этот не слишком вежливый жест, на удивление, даже успокаивает меня.
– Алё... Адам? Я локацию тебе скинул. Подъедь, персонажа одного посмотри. Полчаса назад она умерла от удара виском об стол. А сейчас... тёплая, живая, в сознании. Ведёт себя адекватно. Ну... насколько способна. Да, умерла. Как-как!! – взрывается он, – насмерть умерла! Висок был проломлен! Зрачки... Да... Аркан её отпустил, пульса не было. Теперь раны нет. Нет... Она не умеет... Нет... Да ни черта она не умеет! Я жду!
Это про меня, что ли?!
Мужик, лежащий метрах в пяти от меня, вдруг растерянно поднимается.
– Пошёл вон! – низко рычит на него Хам.
Рычит так, что «вон» хочется идти уже мне, или, в моём случае, ползти. И я даже напрягаю пресс, чтобы подняться. Но ладонь возвращается...
Пошатываясь, мужик ретируется на выход.
«Как это – умерла?..» – тупо хлопаю ресницами.
«Аркан отпустил...» Трогаю своё горло. Удавки действительно нет. Только это совсем не радует меня! Я очень боюсь, что Хам теперь может меня где-нибудь потерять. А какой-нибудь уродский демон найти!
Неожиданно Хам ложится на пол рядом со мной. Берёт мою руку, сжимает. Его пальцы переплетаются с моими. И в порыве мне хочется ответить ему тем же. Но... он выламывает мою кисть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Ай!
– Чувствительность не изменилась?
– Нет... – бурчу я разочарованно.
Достаёт сигарету и Zippo. Щелчок... На стальном корпусе какая-то необычная символика. Рассматривает пламя. Прикуривает, глубоко и жадно втягивая дым. Чувствую запах – табака, парфюма, его волос... Голова кружится. По всей видимости – сотрясение. Скашиваю глаза. Губы у него обветрены... Между ними медленно клубится дым. Носогубные линии делают его лицо очень выразительным. Ещё несколько раз задумчиво чиркает зажигалкой.
– Дарья...
– М?
– Что-нибудь помнишь? С момента, как упала?
– Нет.
– Висок болит?
– Да.
– Вчера. Были ли какие-то травмы или порезы?
– Лицом шоркнулась об асфальт. Странно, что Вы не заметили.
– Мда. Царапины на месте. Не срастается...
– Что именно?
– Это не регенерация, короче.
– А что?
– Ну... может, какая-то форма бессмертия? Это надо убить ещё раз, чтобы разобраться.
– Не надо, пожалуйста, во мне разбираться. Вдруг это не бессмертие?
– Это не оно. Артефакт Да-ад не может быть таким сладким, Дарья. Там раздают только пиздецы в разной креативной обработке.
– Собственно, я и не ожидала, что мне так повезёт. Я облажалась, да?
– Ну как тебе сказать? Ты таки выжила. Это немало.
– А что я должна была сделать?
– Выжить.
– Вау. Да я молодец!
Пока мы ждём этого Адама, Хам властным тоном, не особо напрягаясь, по очереди выпроваживает приходящих в себя мужчин. Мы остаёмся вдвоём.
Не решаясь нарушить распоряжение и встать, лежу на полу. Хам же перебазируется за стойку. Вернее, на неё. Дёргает ворот рубашки, расстёгивая рывком пару пуговиц. Дотянувшись до открытой бутылки коньяка, делает несколько глотков из горла. Наблюдаю, как двигается его кадык. Клубящийся на сцене туман доплывает до него, создавая какой-то декоративный антураж происходящему.
Хам читает этикетку чуть осоловевшим взглядом. Ну если Великий и Ужасный бухает, думаю, можно окончательно расслабиться.
– Добрый день, Адам! – снова прикладывается к бутылке.
Слышу звук шагов. Мужчина лет тридцати с интеллигентной еврейской внешностью.
– Добрый день, Ваша Светлость. Она?
Хам взмахивает бутылкой, словно поднимая тост в честь меня. В бутылке заметно убыло.
– Наша?
– Моя. Сотрудница. Местная, – плавает его взгляд. Делает ещё глоток. – Делай своё дело, Адам. Побыстрее...
Да ты наклюкался, Светлость! Но душу греет, что шпыняет чудовище не только меня. А значит, и проблема не во мне. Ну такой вот он неординарный человек. Вот! Уже оправдываю. Точно Стокгольмский!
Адам бережно и изящно берёт мою руку за запястье, нащупывая пульс.
– Как Вас зовут?
– Дарья.
– Дашенька, – пальцы ложатся мне на виски. – Посмотрите мне в глаза.
А вообще он симпатичный... Представляю, как мы могли бы смотреться вместе. Интересно, служебные романы в организации приветствуются?
– Дарья! – оскаливается Хам.
– А?.. – вздрагиваю я.
– Я не тебе. «Дарья», Адам. Её зовут Дарья. Разве ты не слышал?
– Прошу прощения, Ваша Светлость.
– Прощаю. Что там?
– Лёгкое сотрясение. Чуть снижен сахар в крови. Голодная. Вторая фаза цикла. Высокий уровень продуктов распада адреналина и кортизола.
Хам слушает, недовольно морщась.
– Стресс в активной фазе. Гематома на левом виске. На этом всё. Жива. Никаких признаков распада.
А я преданно слежу за губами Адама. Чудесный мужчина. «Жива и никаких признаков», – вот!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Кроме распада личности, видимо... Лечи.
Тёплые руки Адама обезболивают мою неумную и многострадальную голову.
Хам допивает коньяк...
– Так лучше?
– Да, спасибо.
