Колдовской круг - Сергей Пономаренко

— Ты скоро?! — слышу нетерпеливый голос Гоши. — Мы уже вышли из графика.

— Все, бегу.

Мельком замечаю сытое, осоловевшее выражение мордочки Жели, больше не способной съесть ни грамма, но не имеющей силы воли отойти от блюдечка с кормом, как будто в квартире есть конкуренты. Может, она не доверяет мне с таким голодным взглядом? Будь спокойна, Желя, я покидаю тебя!

Выскакиваю за дверь, вихрем пролетаю по лестничным пролетам — это же не наверх тащиться с тяжеленной сумкой! Бегом выскакиваю из подъезда, одергиваю себя и слегка снижаю темп, перехожу на быстрый шаг.

— Не очень хорошо в первый день опаздывать на работу! — укоряет Гоша, как только я оказываюсь на сиденье рядом с ним.

Автомобиль срывается с места, но вскоре подстраивается под дневную тянучку.

— Надо было вчера поставить меня в известность о таких планах и не устраивать сумасшедшие гонки! — парирую в ответ, хотя понимаю, что это ничего не ускорило бы, ведь прямого авиарейса раньше не было.

Несмотря на спешку и мой жертвенный отказ от завтрака в кафе, к началу рабочего дня мы не успели — из-за уличных пробок опоздали на полчаса. Остановив автомобиль рядом с многострадальным красным зданием «Мыстецького Арсенала», хранившим следы пуль еще со времен Гражданской войны, Гоша пожелал мне удачи, и дальше я отправилась одна. Пройдя вдоль оштукатуренной белой стены, я завернула за угол, и вскоре оказалась у арки со шлагбаумом и строгим дежурным, старичком со взглядом милиционера. Он не поверил, что я теперь здесь работаю, что у меня первый рабочий день, и долго созванивался с руководством библиотеки, идентифицируя мою личность.

— Хорошо, проходи! — с недовольным видом изрек он и грозно добавил: — В следующий раз не пропущу, если будешь без пропуска!

Несмотря на пререкания с дежурным, я вдруг стала удивительно спокойной, расслабленной и умиротворенной. Здесь все вызывало ощущение неспешности и значимости, даже стены зданий, возраст которых насчитывал не один век. Я словно перенеслась в другое время и место, а не находилась в центре шумного и беспокойного многомиллионного мегаполиса. Расположенные здесь старинные здания раньше принадлежали Печерскому монастырю, но уже несколько десятилетий в них размещаются музеи. Историческая библиотека обнаружилась в тихом уютном дворике с раскидистой липой, в красивом старинном здании. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, я вошла внутрь.

— Сердешный, и что же с ним за напасть приключилась? Не иначе как бес в него вселился! — услышала я перед тем, как попасть из тамбура между дверьми в вестибюль.

Две пожилые женщины вели за столиком дежурного неторопливый разговор. Увидев меня, одна поспешно вернулась в расположенный рядом гардероб, а вторая, внимательно посмотрев на меня, спросила:

— Вы в первый раз?

— Да, но…

— Документ имеете? Без него и фотографии читательский билет вы не получите.

— Паспорт у меня с собой, но мне нужно попасть к директору.

Дежурная тяжело вздохнула при этих словах, ей вторила старушка из гардероба.

— Я вроде как с сегодняшнего дня здесь работаю, — пояснила я.

— Тебе надо к Оливии Станиславовне, она сейчас исполняет обязанности директора. Идем, я провожу. — Дежурная с трудом выбралась из-за стола. — Геннадьевна, присмотри, пока я отлучусь, — обратилась она к гардеробщице.

Мы прошли по длинному светлому коридору, ничто здесь больше не напоминало монашеские кельи.

— Как тебя звать?

— Иванна.

— Меня — Лариса Кузьминична. Можно просто Кузьминична. У нас здесь такое случилось с бывшим директором… Пусть земля ему будет пухом! Царство небесное!

— Из-за болезни умер? — шепотом поинтересовалась я, сделав вид, что ничего не знаю.

— Убили! — Кузьминична сотворила на лице гримасу ужаса, должную показать, что она была, по крайней мере, очевидцем этого злодейства, и указала на дверь справа. — Тебе сюда!

Кузьминична тут же развернулась и быстрым шагом отправилась на свое место. Постучав и не дождавшись ответа, я вошла.

Небольшой кабинетик, где поместились лишь два стола, поставленные Т-образно, и несколько стульев. Допотопный монитор компьютера и принтер занимают половину стола, за которым сидит женщина лет сорока пяти, ухоженная, подтянутая, видно, очень следит за собой; волосы собраны сзади в пучок. Приятное лицо, но сквозь стекла очков в золоченой оправе меня обожгли ледышки глаз. Другую половину стола занимают стопки книг в потертых обложках.

— У нас не принято опаздывать, и о пропуске в библиотеку вы могли побеспокоиться вчера, а не заниматься этим в рабочее время.

— Прошу простить меня, Оливия Станиславовна, этого больше не повторится.

Нечего мне ерепениться, она права, и я не могу ей объяснить, что моей вины в опоздании нет.

— Присаживайтесь. Я посмотрела вашу трудовую книжку и, по правде говоря, удивлена. Из журналистики пойти в библиотекари? Вас что-то к этому вынудило?

«Оказывается, моя трудовая книжка уже здесь, а я даже не знаю, какая в ней последняя запись. Надо будет поинтересоваться у Гоши».

— Устала ездить по командировкам.

— Это следует понимать так, что вы к нам ненадолго? Найдете более спокойную работу в газете и покинете нас?

— В газете спокойной работы не бывает. Пока у меня нет конкретных планов на будущее.

— Вы замужем?

— Нет, не замужем.

— Кто тот мужчина, который вчера привез ваши документы для оформления на работу?

«Откуда я знаю, кто это был? Может, Гоша?»

— Мой хороший товарищ.

— Хочу вас заранее предупредить, что работы в библиотеке много, свободного времени для других занятий в рабочее время, как то: написание романов, вязание и тому подобное — абсолютно нет. Несмотря на то что о вашем трудоустройстве ходатайствовали из Министерства культуры, вы приняты с месячным испытательным сроком. Если я решу, что вы нам не подходите, мы расстанемся. И даже ваши высокопоставленные покровители из министерства вам не помогут. Учтите это.

«Ого, оказывается, устроиться сюда на работу было непросто. Вот тебе и должность скромного библиотекаря с мизерной зарплатой!»

— Без проблем, но я буду стараться показать себя с лучшей стороны.

Оливия неприятно сощурилась, ее глаза превратились в узенькие щелочки — она уловила в моих словах скрытую иронию.

— Рассчитываю на это. Поднимитесь на второй этаж, комната номер тринадцать, информационный отдел. Спросите Валентину Васильевну, она будет вашим непосредственным начальником. Сегодня дооформите документы в отделе кадров и получите пропуск, чтобы меня больше не тревожили с проходной. Все, вы свободны. — И Оливия уткнулась в экран монитора.

Несмотря на прохладное отношение, она мне понравилась. Чувствовалось, что она умница и прирожденный руководитель: сразу поняла, что мое появление имеет какую-то подоплеку, и не стала скрывать своего негативного отношения к этому. Ничего удивительного: ей нужны работающие, а не числящиеся. Обычно при первом знакомстве я мысленно наделяю человека прозвищем, а тут ничего в голову не приходило. Похоже, она та еще штучка, «вещь в себе». Когда я вернулась в вестибюль, Кузьминична, как я и ожидала, устроила мне допрос:

— Ну, как тебя встретила Оливия?

Но мне это было на руку: можно, в свою очередь, задать интересующие меня вопросы.

— Нормально. Дифирамбов не пела, обещала загрузить работой под завязку.

— Оливия строга, но справедлива. Михаил Иванович был добряк, в основном она поддерживала дисциплину.

— Чересчур строга, — вздохнула гардеробщица Геннадьевна.

— Кузьминична, вы сказали, что прежнего директора убили?

— Вначале думали, что самоубийство, вот только зачем Ивановичу было лезть в петлю, и тем более здесь? Утром Оливия сообщила, что помогли ему, бедолашному, и все встало на свои места.

— Не понимаю, что встало на свои места?

— Не было у него причины порывать с жизнью. Все у него было хорошо, с какой стороны ни посмотри. Он лет десять как разведен был, и вот у него с Оливией роман стал налаживаться, она тоже разведенка. Весь такой окрыленный ходил, и Оливия перестала после работы задерживаться. Они всегда вместе уезжали, как голубки.

— Что-то я не заметила, чтобы она сильно переживала, — непроизвольно вырвалось у меня.

— Оливия сильная женщина и умеет держать себя в руках. Когда это произошло с Ивановичем, то ей так плохо стало, что «скорую» вызывали. На ней лица не было, бледная как смерть.

— А я вот что скажу… — вмешалась гардеробщица, но тут в коридоре громко хлопнула дверь.

— Атас! Оливия идет! — Геннадьевна изменилась в лице и сразу юркнула на свое место.

Мне тоже было ни к чему, чтобы она меня застала здесь праздно болтающей, так что я быстро поднялась по лестнице на второй этаж.