Странный мир - Сергей Калашников

Вскоре слева стало угадываться понижение в земле, приближавшееся к траектории их движения. Эта балка сильно походила на ту самую, в которой они отыскали Петра Марковича и Веру Евгеньевну. По дну её струилась речка, пожалуй, даже более полноводная, чем около устья. Подъехали, искупались.

— Смотри, здесь уровень ежегодного паводка виден отчётливей, чем мы с тобой могли наблюдать в том месте, где отдыхали. Балка поворачивает, и смотри, какое прекрасное место. Почти горизонтальная поверхность, защита от ветра со всех сторон, до зоны паводка метра три по высоте, — Славке здесь здорово нравится.

— Точно, и до речки совсем недалеко. Тут тебе сколько угодно места и для огородов, и для пастбищ, — Рипа тоже очарована. — И лесок неподалеку, есть, где дровишки добыть.

— Дровишки лучше из поймы на лодке возить. Там после половодья деревянного хлама немеряно. Если мы эти заросли сведём — родники загубим. И останемся рядом с сухим руслом.

— Если, конечно, это та самая балка, — улыбается подруга.

— Сейчас проверим. Кстати, похоже, нас сильно отклонило в сторону реки, без компаса ведь ехали. В общем, обедаем дома. Нечего переводить драгоценный сухпай.

Действительно, проехав на восток вдоль балки километров пять, увидели впереди чётко различимый столбик дыма. А вскоре нашли путь, которым вчера пробирались к своему лагерю.

За время их отсутствия ничего существенного не произошло. Больной почувствовал себя лучше, но вставать ему не разрешили.

— Это, пока спину не тревожите, она заживает и успокаивается, объяснила Рипа. Завтра приступим к некоторым воздействиям, после которых Вы и сами не пожелаете двигаться.

— Знаешь, дочка, зови меня попросту Петей, — повернув голову в её сторону, попросил пациент.

— Нет уж Пётр Маркович. Во-первых, это произойдёт не раньше, чем через два года, а во-вторых, даже в мыслях не ассоциируйте меня с дочерью. Это крайне важно.

Остаток дня Славка перебирал, пересчитывал и укладывал инструменты. Вот простая вещь — брусок. А сколько проблем, если его нет под рукой! Или напильник. Но это у них имеется. А вот без тисков, молотка или, хотя бы минимальной наковаленки простейшие дела превращаются в импровизации на темы вырезания гланд через… не стоит о грустном. Кстати, почему это Рипа выглядит подавленной. Наверное, нужно с ней о чём-то поговорить. А то он последнее время всё больше руками. Ну, не только руками…

Глава 4

Как ни крути, а без лодки плохо. Ни на тот берег сплавать, ни проверить дорогу вверх по речушке, протекающей в балке. Да и вообще надо пройти по основному руслу в обе стороны хотя бы на несколько километров. Вдруг людей встретят, или найдут что-нибудь замечательное.

С лодками Славка дело имел, и, будь у него доски, сделал бы. Однако без смолы и пакли герметизировать швы не удастся. И напилить их нечем, да и не из чего. Деревьев с прямыми стволами в этих местах негусто. Тополя пирамидальные встречались, но к их древесине у него возникло стойкое предубеждение. Еще можно клёны выбрать ровные. Так не топором же из них вытёсывать доски! Тем более один из топоров — туристический, весь стальной со стальной же рукояткой в резине — для серьезной плотницкой работы непригоден, поскольку собственно лезвие у него толстое. А второй — совсем маленький, под женскую руку. Отлично насажен, прекрасно заточен, хорошей стали. Колышек затесать — самое то. Но валить им лес или брёвна обтёсывать, что канаву копать зубочисткой.

Вот об этом и толковали за завтраком. Овсянка, кофе — красота. Вера Евгеньевна вспомнила про надувную лодку, что хранится у них на даче, а Маркович рассказал про полиэтиленовые листы, что везли на багажнике. В общем, Славка с Рипой сходили в балку и принесли несколько штук, пока не жарко. Длиной около двух метров, шириной чуть меньше одного и полтора миллиметра толщиной, они имели продольные рёбра жесткости в виде редкого рифления. Собственно, раз нет ничего другого, придётся обходиться тем, что есть. И Славка отправился на поиски клёнов. Ему достаточно четырёх длинных толстых жердей. А короткие прямые участки стволов или толстых сучьев найти несложно.

Лодка получилась у него за три дня. Вертикальные борта высотой в половину ширины листа, плоское дно точно по ширине того же листа, прямой транец и наклонённый, как у парома нос. Когда прикрутил обшивку на саморезы к деревянному каркасу, стыки просто заварил, используя пламя свечки, и добавляя в швы для «мясистости» расплавленные полосочки, отрезаемые от пятого, недорасходованного листа.

Поплавал у берега. Не протекает. Посадил обеих женщин и немного покатал. Всё нормально. Шибко не разгонишься, но даже если не слишком сильно наваливаться на вёсла — идёт быстрее пешехода.

А Марковичу было позволено передвигаться на четвереньках и ложиться на спину. Когда Рипа, уединялась с ним в балагане, Вера Евгеньевна старалась держаться подальше, чтобы не слышать кряхтения и коротких вскриков боли, которые он иногда издавал. Вообще-то Маркович без дела не лежал — положение на животе, если выставить голову вперёд за границу носилок, оставляет руки свободными. Так что он занимался выпиливанием и выстругиванием, сгибанием из проволочки каких-то финтифлюшек, в результате чего в балагане появились стеллаж и столик. А на жердях каркаса и ближних к костру деревьях заняли свои места лопаточки, черпачки и дощечки, использовавшиеся во время стряпни.

Основные силы он положил на плетение корзин. Никогда раньше не занимался и даже не читал об этом всерьез. Вера садовым секатором настригла ему ивовых прутьев, после чего последовали экспериментальные работы, в результате которых появилось огромное количество кривобоких, расползающихся, порой от первого прикосновения, уродцев с отскакивающими ручками или производящими сброс содержимого через дно при попытке транспортировки чего-либо. А потом получилось замечательное изделие, за свой скромный размер прозванное ласковым словом «лукошко».

С этого момента дело пошло на лад. Более всех довольна была Рипа. Её пациент был активен, не нагружая позвоночный столб. А ещё женщины, вымочив, высушив и растрепав хорошую охапку тех самых травинок, расчесали ее метелкой заострённых прутьев и сплели несколько тонких прочных лесок, для которых Маркович из проволоки сделал крючки. Снасти, именуемые по-науке донными удочками, а в просторечии — закидушками, обеспечивали стабильное поступление рыбы к столу. В основном это были судаки, из чего сделали заключение о том, что река, на которой они оказались, принадлежит Черноморско-Каспийской зоне.