Голая королева - Татьяна Гармаш-Роффе

Кис не поленился, затребовал костюмчик и внимательнейшим образом разглядел все складки. Особенно его интересовал подол юбки: вдруг следы, скажем, спермы обнаружатся? Но на костюмчике не было ни единого пятнышка. Кис даже его понюхал: слабо пахло духами, дезодорантом и немножко потом. Нежным и тревожным, сладким потом чистого женского тела…

Разочарованный и слегка грустный – грусть была уже из области личных разочарований, о которых напомнил запах, – он вернул одежду Марии Сергеевне и с удвоенной энергией приступил к дальнейшим расспросам:

– Что-нибудь где-нибудь еще исчезло? Посмотрите на столике, на тумбочках – короче, везде.

– Нет. Все на местах. А кольцо обручальное и еще одно, с большим бриллиантом, подарок ее мужа, на ней должны быть. Она их всегда вместе, на одном пальце, носит.

Кис записал.

– А остальные драгоценности на месте?

– Я их не все знаю. Только те, что она часто надевает, вот в этой вазочке она их держит обычно. Из этих – все на местах.

– Вы не замечали ничего странного в поведении хозяйки?

– Ох, не знаю уж, странно это или нет, – озабоченно вздохнула Мария Сергеевна, – да только она была грустная какая-то в последнее время.

– Последнее время – это с каких пор?

– Ну, я вам точно сказать не могу, но месяца два, наверное. Она и всегда-то была такая девочка задумчивая, тихая, а тут совсем загрустила.

– Вы не догадываетесь, с чем это могло быть связано?

– Да нет, откуда мне знать! Она со мной не делится своими секретами.

– А вам кажется, что у нее есть секреты?

– Не знаю я… Я это так сказала, в смысле, что мне она ничего не рассказывает. Может, иногда оно и надо, поделиться с кем, что на душе… А она не рассказывает никому. Да и то: кому рассказывать? Я ей, понятное дело, не подруга, а подруг-то у нее и нету. Одинокая она.

– Почему вы так думаете?

– Да что ж тут думать? Я вижу. Ни друзей, ни развлечений. Хозяин целыми днями на работе, приходит поздно, а она все одна и одна. Чего же веселого для молодой девушки в деревне-то?

– А как вы думаете, Мария Сергеевна, я хочу узнать ваше мнение, – подольстился Кис. – Отчего у нее нет ни друзей, ни развлечений? Может, муж ее из дома не выпускает?

– Да нет, что вы! Он очень добр к ней. Прямо как с куколкой обращается…

– Так что же ей мешает тогда развлекаться?

Женщина пожала худыми плечами:

– Дикая она. Сколько ее знаю, всегда такой была.

– Хм, «дикая»… Это как?

– Не знаю, как и объяснить-то… Ну вроде рачка: залезла в свою ракушку и сидит там, наружу не выманишь.

– Необщительная?

– Да не то…

– Неприветливая?

– Да бог с вами, совсем не то! Она и приветливая, и вежливая, не то что у моей Лиды: у ней хозяйка – вон там, три дома отсюда – такая халда! Только и умеет, что распоряжаться, и Лиду мою Лидкой зовет! Ишь, барыня! А сама-то ей в дочери годится! Лида уж не знает, что и делать – и тошно ей, и рада бы от них уйти, да деньги платют хорошие, а у ней мужа нет и сын пьяница… А Линочка совсем не такая, все норовит сама сделать и вежливая очень, меня Марией Сергеевной зовет… Я ей как-то говорю: да вы можете меня тетей Машей называть! А сама думаю: девочка сирота, ей ласка нужна… Я бы ее тоже на «ты» звала, как дочечку… Да куда там! Не приласкаешь ее! Как будто ледком подернулась душа… Так и зовет меня по имени-отчеству. И я ей выкаю. Дикая она.

«Как будто ледком подернулась душа», – отметил про себя Кис. Совсем в иных выражениях, но по сути то же самое сказал и Георгий… Надо будет разобраться, что за морозец приморозил это растение.

– Не знаете, у хозяйки никакой встречи на сегодня не было назначено? – спросил он.

– На сегодня – это на вчера, что ли? Как считать-то?

– На вчера, верно, на четверг.

– Про встречи я ничего не знаю, это вы у Гоши спросите, а вот дело у нее было одно назначено на четверг. По благотворительности дело. Постойте-ка, как же я могла забыть! Пропала у нее тут одна вещь, нету сумки!

– Какой сумки?

– Дня два тому она мне говорит: «Приготовьте мне, пожалуйста, сумку к четвергу, я вещи отобрала для благотворительности». Вот ее и нету, сумки этой.

– А что в сумке было?

– Вот тоже, уж если вы спрашиваете про странности, так странно: обычно вещи ей складываю я, Линочка мне доверяет. Отберу что постарее, что попроще, ну, конечно, сначала постираю, поглажу, прилично все! А тут она сама все отобрала. Уж как жалко мне было то платье, что Линочка отдать решила! Так оно ей идет, так ей в нем красиво! Я ей даже прямо так и сказала: «Извините меня, Линочка, да только что же вы такое платье бедным отдаете? Им, бедным-то, в таких платьях и ходить некуда! А уж вам-то как оно идет, к глазам вашим синим! Не отдавайте, жалко же!» Да и другие вещи тоже – хорошие все, дорогие.

– А что она вам ответила?

– Да что ответила? Засмущалась. Я, говорит, всегда что подешевле отдаю, неудобно как-то, надо же и хорошие вещи отдавать, раз благотворительность… Мечтательная она. И книжек много читает. Все идеи-то, они из книжек берутся. Из простой жизни таких идей нет.

Кис не смог удержать улыбку. Мария Сергеевна сердито посмотрела на него.

– Сами-то вы, господин хороший, тоже небось книжки читаете?

– Да где уж мне, Мария Сергевна, мне некогда, мне вот спать – и то по ночам не дают.

– Это верно, работа у вас такая незавидная… Вы не думайте, я не против книжек. Я и сама телевизор люблю смотреть, серии разные… Только ведь они навыдумывают там с три короба, а девушки молоденькие им верют… А потом, в жизни, – раз, и все по-другому! Вот и делают они глупости, молодые, потом сами же горько плачут…

– Платье какое было?

– Лиловое… С открытой спиной, длинное. Куда в нем бедные будут ходить?!

– Когда вы последний раз видели эту сумку?

– Да вчера же! Когда уходила, в шесть часов. Я перед самым уходом отнесла в гардеробную к хозяйке поглаженные вещи. Сумка еще была на месте.

– А сумка сама – какая она?

– Да это всего-навсего большой пластиковый пакет, из магазина какого-то. Что-то там было написано – не помню, не по-русски было. Вишневого цвета.

– А из ее ручных сумочек можете мне сказать, какой не хватает?

– Могу. Я их чищу иногда, кремом натираю…

Они спустились в прихожую, и Мария Сергеевна перебрала все сумки в шкафу.

– Темно-синей нет. С белой каемочкой.

– Кожаная?

– А как же! У хозяйки все кожаные, хорошие, дорогие.

Кис сделал пометки в своем блокноте. Вернувшись в спальню Алины, Кис указал на ящички туалетного столика:

– Где хозяйка обычно хранит свои документы?

– Я что, по-вашему, по ящикам лазию?

– Что вы, Мария Сергеевна, я вовсе так не думаю! – поспешил ее заверить Кис. – Я просто предположил, что вы иногда и внутри пыль протираете…

– А ведь верно, – удивилась она. – Протираю, редко, но протираю. Внутри-то не очень пылится… Вот в этом, – указала она на средний, – я там как-то паспорт ее видела.

Алексей покачал головой. Что бы там ни видела Мария, теперь там паспорта не было. Вчера Алина ездила записываться в библиотеку… Значит, брала с собой паспорт. На место не положила. Следовательно, ушла с ним?

– Скажите мне, Мария Сергеевна, вы, когда мусор из корзинки у хозяйки выбрасывали, не обратили внимания на какие-то особые конверты, записки, письма? Ничего не запомнилось?

– Да я не разглядываю, на что мне? Выбросила – и чисто, и все дела. Один раз только запомнила, потому что удивилась: уж больно мелко она его изорвала.

– «Его»?

– Письмо, так я думаю.

– Свое или чужое?

– Так я вам сказать не могу с точностью, а думаю, что чужое. И вроде не разобрать ничего, а все же будто почерк не Линочкин. Крупный какой-то. А Линочка пишет маленькими буковками, аккуратненькими…

– Давно это было?

– На Пасху. Я запомнила, потому что с праздником ее поздравляла, – на Пасху-то я не работала, выходной, но я ей яички принесла, сами разве ж покрасят! Куличик тоже… А она вроде грустная, даже сердитая какая-то. Я так и запомнила: рассердилась она на письмо, стало быть, вот и разорвала.

Странно, что секретарь ничего не сказал ему об этом письме. Не видел? Забыл?

– Мария Сергеевна, почту у вас кто вынимает?

– Гоша, кто же еще?

– Значит, он то письмо должен был видеть?

– Должен, а как же! Хотя… Бывает, что Линочка и сама ящик открывает. Тогда она дает Гошке почту зарегистрировать – у нас тут такой порядок заведен.

– Ну спасибо, Мария Сергеевна. Пока у меня вопросов больше нет.

– Да что уж там, спасибо говорить. Вы, главное, найдите ее поскорее, Линочку. А то как бы с ней не приключилось чего… Она сама-то такая неумеха! Вот, послушайте, взялась она готовить. Готовить она не умеет, книжки пооткроет, разложит и давай бегать от книжек к плите. Только посуду роняет… Я ей говорю: «Давайте помогу», – а она упрямится: «Нет, я сама должна научиться». Упорная она… В школах их разве чему научат? А родителей нет, сиротка. Вот ничего и не умеет! Только аккуратная очень. Постельку всегда сама заправит… Ну и вот, бывает, что испортит все, выбросит и сначала готовить начинает…