От ведьмы слышу! (Другая редакция) - Надежда Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так вот. Доктор Франкенштейн, вместо того чтоб лечить больных, задумал стать Творцом. Но поскольку был сей доктор недоучкой, часто прикладывался к пиву и плохо разбирался в анатомии, то и вышел у него этот человек до того уродливым, что даже волки в лесу его пугались. Доктор, подлец, бросил свое создание на произвол судьбы, даже не дал ему имени, и бедняга ушел в горы, озлобленный и мечтающий о мести. И кто знает, сколько несчастий человечеству принес бы этот «сын» Франкенштейна, если бы в горах ему не повстречалась прекрасная женщина. Ну, может, она не так уж и была прекрасна на лицо, зато была добра душой, и когда несчастный урод влюбился в нее, она ответила ему взаимностью и стала его женой. Они выстроили в горной луговине дом, обзавелись хозяйством и жили душа в душу. Урод назвал себя Франкензоннер – сын Франкенштейна, и эту фамилию потом стали носить пятеро его сыновей. Ребятишки рождались крепкими, только лицом были – вылитый отец, хотя характером – как их добрая мать. Франкензоннер, когда его сыновья подросли, разрешил им учиться любому ремеслу. Любому, кроме врачебного! «Посмотрите на меня, дети мои, – сказал он. – Я результат врачебной ошибки. Эта ошибка дорого мне стоила, хотя с тех пор как ваша мать стала моей верной подругой, жизнь моя превратилась в рай. Но я заклинаю вас: лучше учитесь, будьте подмастерьями у золотарей и дубильщиков кож, чем докторами! Никого так не клянет человечество, как их, хотя к ним же и идет за исцелением…»
Сыновья подчинились воле отца и выбрали себе достойные ремесла: первый служил вышибалой в богатой таверне, второй – носильщиком, третий просиживал ночи напролет над изготовлением прекрасной мебели – крепкой, недорогой и добротной. Четвертый построил мельницу и стал молоть отличную муку. А самый младший, выспросив благословения у любящих родителей, стал моряком… С ним-то и свела меня судьба. И вот что интересно! Никогда, даже если болел зуб или на руке гноилась рана от случайной пули, этот парень не обращался к доктору. Видимо, ради уважения к собственному отцу…
– Как интересно! Я, правда, знавала другой вариант захватывающей истории о создании Франкенштейна, но то, что вы сейчас рассказали, мне нравится больше. Я люблю сказки со счастливым концом…
Тут раздался грохот. Я вскочила, но оказалось, что это просто проснулся мальчик Слава, слез с деревянной сирены и ногой нечаянно зацепил прислоненный к стене якорек-кошку, который и произвел столько шума.
Слава, зевая, подошел к столу, но, увидев меня, ойкнул и попятился.
– Мам, – заговорил он испуганным голосом. – А ты как здесь оказалась? А папа где?
Я ущипнула за бок дремлющего усами в персиках Белинского и, прошептав заклинание мгновенной трезвости, громко сказала:
– Дорогой, просыпайся, пообщайся с ребенком!
Авдей мгновенно расстался с персиками и окинул окружающую действительность взглядом трезвенника. Потом увидел сына.
– Ярослав! – грозно обратился он к отпрыску, вытирая платком персиковый сок с усов. – Почему у тебя появились тайны от нас с мамой?
Яська бесстрашно подошел к столу, уселся на предложенный Сурикяном табурет и объяснил:
– Я боялся, что вы меня не поймете. И не отпустите в плавание.
Мне хотелось разразиться длительной педагогической тирадой, но я вовремя вспомнила собственную маму с ее бесконечными лекциями на тему неправильности моей жизни и прикусила язык. И сказала только:
– Зря ты так, сынок. Почему ты думаешь, что мы такие уж непонятливые родители-садисты?
Тут меня неожиданно поддержал печальный боцман Бецман:
– В самом деле, капитан Слава… Ваши почтенные родители должны знать всю правду. Если путешествие начинается со лжи, оно не будет удачным. Сказки не любят обманщиков.
– Это моя вина, – глухо изрек хранитель корабля-призрака. – Это я Славку подговорил молчать.
– Подговорили! Детский сад какой-то!
– Так ведь вы, Виктория, ведьма, от вас всего можно ожидать. Запрете Славку – и все наши надежды и мечты рухнут…
– Спасибо вам на добром слове. От ведьмы. Злой, ужасной, коварной и безжалостной. Славка! Ну что ты на меня так смотришь! Неужели ты смог бы тайком уплыть от нас с папой и ничуточки тебе бы нас не было жалко?!
Будущий капитан виновато зашмыгал носом:
– Я бы вам своего двойника оставил. Того, который утром кашу ел.
– Значит, все-таки был двойник?! А может, это ты двойник, а мой настоящий сын все-таки уплыл?
– Нет, мам. Настоящий – я. Понимаешь, я сам не знаю, как у меня получилось сделать этого двойника. Просто подумал: вот пусть он побудет вместо меня, пока я путешествую, и слушается маму с папой, и овсянку эту мерзкую ест… Я закрыл глаза, представил, потом открыл – смотрю, он стоит, моя копия…
Я была потрясена. Судя по сотворенной моим сынком копии, он был сильнее всех известных мне магов и ведьм, способных создавать лишь мороки максимум на двое суток. Это что же, мой сын владеет магией, а я не в курсе?!
– Славик, а где копия теперь?
– Здесь. – Сын указал на сердце. – Он пришел и просто растворился во мне. Как воздух. Но если хотите, я могу его вызвать.
Понятно. Вот почему мне казалось, что я столкнулась с какой-то неизвестной, хитрой волшбой. Волшбой родного сына.
Сын меж тем сжевал апельсин и украдкой потянулся к бокалу с вином.
– Славка! – Я взглядом превратила бокал в кружку с молоком. – Если с таких лет потянешься к спиртному, я тебе покажу, что значит мама-ведьма!
– Больше не буду! – Отпрыск изобразил послушание. Неартистично, впрочем, изобразил.
– И все-таки, может быть, кто-нибудь объяснит мне, как отцу этого ребенка, что это все значит? – подал голос Авдей. – Что вы всё ходите вокруг да около.
– Хорошо. Раз уж так получилось и вы здесь, вы вправе знать все, – склонил голову в знак согласия хранитель «Летучего Голландца».
– Слухи о том, что корабль-призрак, или «Летучий Голландец», – вестник бед и несчастий на море, сильно преувеличены. На самом деле команда этого корабля из века в век стремится исполнить пророчество своего самого первого капитана. Однажды, когда дьявольский шторм трепал корабль и команду так, что казалось, они незамедлительно пойдут ко дну, капитан, привязав себя к грот-мачте, чтоб не упасть, воскликнул: «Не страшитесь! Я вижу то, чего вы не видите, – есть где-то на этой грешной земле остров, который нас ждет! Будут меняться века, будут всходить на эту палубу новые капитаны, но только один, в чьем имени звучит ярость и слава, поведет вас к этому острову. На острове том вы обретете все то, о чем только может мечтать доброе человеческое сердце. Так будет!!!» И едва сказал эти слова капитан, как в мачту ударила страшная молния и испепелила и мачту, и капитана.
С тех пор прошло немало столетий. Команда корабля оставалась прежней и не могла сойти на берег ни в одном порту – ведь капитан не дал на это приказа. Сменялись капитаны, но ни один из них не знал пути к Острову, Которому Нет Описания…
– Остров, Которому Нет Описания?! – перебила я. – Окно?!
– Да.
– Послушайте, – заговорила я тоном сертифицированного эксперта в области легенд, преданий и пророчеств, – это, вероятно, красивая сказка, поддерживаемая в среде ваших морских душ. Но не более! И если вы думаете, что я отпущу своего сына в сомнительное путешествие, да еще на сомнительном корабле с сомнительной командой, то глубоко ошибаетесь! Быть ведьмой не означает быть сумасшедшей и верить всяческим россказням! Этак можно отправиться на поиски Зачарованного луга, где пасутся воспетые Корнеем Чуковским тянитолкаи! И потом, ваш остров звучит как-то несолидно. Чего уж мелочиться, пусть мой сын сразу отыскивает Атлантиду и сокровища Фрэнсиса Дрейка!
Морские души как-то посмурнели после моего гневного монолога. Авдей время от времени кивал, поддерживая мою вполне логичную и обоснованную позицию.
А Ярослав…
Глаза десятилетних мальчиков – особенные глаза. В них, как в сломанном калейдоскопе, можно увидеть то прекрасный узор, то уродливую злую карикатуру на весь мир. Все зависит от того, как в эти глаза смотреть.
Мы с Ярославом посмотрели друг на друга, и мне захотелось плакать.
– Сынок, – стремясь загнать предательские слезы поглубже, спросила я. – Неужели ты всерьез во все это веришь?
– Да.
– И ты хочешь уплыть к этому Острову? От меня? От папы?
Ярослав захлопал ресницами, и я увидела, что они у него мокрые.
– Яська, как мы будем без тебя?!
– Мама, ну что ты, – неловко, словно глотая кусок ненавистной творожной запеканки, сказал мой сынок. – Я же вернусь. Когда найду этот Остров. А я найду его, потому что он мне снился.
– Хорошо, – я перевела дыхание, готовясь к новой «мозговой атаке» на твердокаменную убежденность сына. – Я понимаю, что тебе хочется отправиться в такое романтическое, прямо-таки волшебное плавание. Но зачем тебе Остров? Чем он так хорош?
