Разговоры о тенях - Евгений Юрьевич Угрюмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
зависимости от того же «ля-ля-ля», может перепутать только ино-стра-нец, но
никогда человек, для которого этот язык родной. Правда, вспоминая о невежестве
(ещё будет), и человек невежественный может вставить такое! но, тогда, это и
будет выглядеть таким (тоже ещё впереди). Да, так вот доктор ворвался и
хихикал, и сыпал междометиями, и выглядел, как фигляр на проволоке.
– То есть, Вы хотеть сказать, что ваш Freund облачиться в форму ирониѝя,
напустить на себя вид шут и клоун? Имел форма ирониѝя? Такой смешной ирониѝя
на вид, и совсем такой трауриг внутри? – тут же затеял очередную Intrige (я бы
перевёл это, как склоку) брат Фридриха Август.
– Да! уважаемый, хер Август! И это подтверждает идею вашего брата («вашего
брата»… когда с маленькой буквы, звучит, как известная, снова же с ироничным
оттенком, идиома: мол, «знаем мы вашего брата», поэтому надо с большой, брат
был реальный), подтверждает идею Вашего брата о том, что ирония это форма
парадоксального.
– Schon gut! Schon gut! Aber wo ist das Paradox denn? (Ну-ну! Ладно! Но где
здесь парадокс тогда?) – не унимался брат «2»; брат Август Шлегель, по мнению
специалистов, занимал второе место в их фамильном мартирологе, после брата
номер «1», Фридриха. – Wo ist Paradox denn? (В чём же парадокс?)
Любят эти немцы всё разложить по полочкам. А если не раскладывается?.. в
чём парадокс?! Ирония налицо. Форма на месте. А если форма на месте, то и
содержание тут. Не бывает, все знают, формы без содержания. А содержанием
иронии-формы является парадокс. Вот! Просто, совсем просто! Как говорит
профессор-патологоанатом, когда читает мартиролог пороков и болезней великих
людей, щёлкая при этом пальцами, на манер архивариуса Линдгорста,
высекающего, при этом действии, из них (из пальцев) искры: «Вкус, вкус языка!
Разве есть такое преступление (щёлк!), такое оскорбляющее, хоть и сами небеса,
действо (щёлк!), такая разъедающая человека язва (щёлк!), такая скабрёзность,
неприличность, нелогичность, одиозность, пустопорожность, стыд и срам, ложь и
бессмыслица (щёлк, щёлк, щёлк, щёлк), которые не могли бы с помощью
хорошего языка, с помощью чувства языка, вкуса языка выглядеть
привлекательными? (щёлк!)
В чём парадокс, в чём парадокс?
– А парадокс в том, что от него ушла Софи!.. ах, даже не ушла!.. – не ответил
ему на это наш профессор, прозревший, проникший в это тогда, когда к нему, с
мороза, ворвался его друг, друг парадоксов доктор Жабинский.
– Так парадокс-то в чём? – не унимался брат.
Министр Гёте тоже заметался zwischen (между) своими междометиями: «Ach!
Leider! O, Mond! Für wahr! In der Tat! Aber ach! O Tod! Mann!, Mensch! Junge,
Junge! Oje!»
22
Министр тоже не понимал в чем же здесь парадокс (говорят, у министров
бывает, знобит, когда речь заходит о парадоксах). Помните, обозвал
Гофмановский горшок вазой? да и вообще надо сказать, что золотистые змейки1
наводили на него страх и приступы паранойи (paránoia).
– А парадокс в том, что Софи ушла… не ушла… решила… нет, не решила…
вместе… втроём!.. – взорвался оскорблённый непониманием, недопонятый
(хорошо хоть не недоношенный, не недорезанный, и не нежилец совсем)
профессор.
Это случилось и было фактом реальной жизни, но представить себе это и,
главное, объяснить было невозможно. Ведь была лебединая, как у лебедя с
подругой лебедой, простите, лебедью, лебёдкой, песня…
А белый лебедь на пруду
качает павшую звезду…
Ты прости меня, любимая,
За чужое зло…
В этом и состоял парадокс!»
– Es ist möglich, es ist ganz möglich zu erklären! (Можно, совершенно можно
объяснить), – воскликнул философ-(вот именно)-идеалист брат «1» и растолковал
всем, особенно нашему профессору, что парадокс величина непостоянная, своего
рода и в большой степени загадка – и потому загадка, что умение объяснить
парадокс зависит от способности, от умения объяснять, что значит от
способности, sehr geehrter Рrofessore, объясняющего. В любом случае, auf jeden
Fall, зависит от глубокого или от поверхностного знания (о) предмета.
– С одной стороны парадокс! aber! Auf andere Seite, совсем и не Paradoxe, -
подмигивал господин Шлегель господину профессору Делаланду.
И профессор Делаланд неожиданно для себя, вдруг, подмигнул херу философу.
И они вдвоём – профессор уже видел в философе соратника и защитника от
непонимания – согласные, уже чуть было не пустились в пляс… уже зазвучала…
Stamattina me son svegliato
O bella ciao, bella ciao,bella ciao ciao ciao…
Что в переводе на русский язык, кто не знает, перевели как:
Прощай, родная, вернусь не скоро,
О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао…
Но вдруг:
– Вы, профессор, может, скажете, что не помните тех вздохов, взглядов,
порывов и надрывов, смятений и смущений… слов, сказанных нечаянно и в
отчаянье…
«Ах, зачем я не лужайка, ведь на ней пастушка спит?»
1 в «Золотом Горшке».
23
– в том смысле, Pardon, что, почему лужайка не Вы, а он?
«О, только б огонь этих глаз целовать…
…слов, хер Делаланд, не ускользнувших, я Вам должен сказать от пытливого
взгляда… от пытливого взгляда художника. Иначе, смешно! все эти поэтические
упражнения, экзерсисы, licentia poetika, все эти симулякры, все эти Франчески,
Паоло, Тристаны, Изольды, Сирано, Чацкие вместе со своими Молчалинами и
Софами; Ланселоты, Прометеи и, что уж там говорить про Пандору, зачем всё
это?
«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес»…
Потом писатель Шлегель цитировал из своих Erоtische Sonette… из
эротических сонетов у нас ещё рано.
Цитировал из Катулла:
Quaedam, siplasethoctibi, Priape,
fucosissima me puella ludit
et nec dat mihi nec daturam…
Так одна, коль тебе, Приап, угодно,
разрумяненная со мной шутит:
не даёт и отказывать не хочет, -
из Аретино, «Sonetti lussuriosi», из Овидия: «Наука любви», «Лекарство от
любви» и «Притиранья для лица»…
Слова, слова, слова! Чего только ни наговорят, ни наделают. И наказать их
никто не может… не отшлёпаешь же их, не поставишь в угол, не лишишь
сладкого.
– А дальше, – продолжал, извините, разбушевавшийся хер Шлегель, – дальше
больше, дальше… «Кукольные штучки»! А? господин профессор?
– Но это же… это же… – бедный мой профессор.
– А что – «это же»?, «это же» не про Вас что ли? про другого? Сценарий кто
писал?
Упала в шахте бадья. Бадья упала в шахте. В шахте упала бадья.
Светила Луна – та, без которой не было бы любви, не было бы… да, чего бы
там ещё только не было бы?.. да! ничего не было бы. За громадным окном,
устроеннным прямо в крыше, меж клеток деревянных рам, было видно, стояла
24
