Старый Новый Год - Михаил Рощин

Адамыч. Что творится на одной только лестничной клетке!

Гоша играет на баяне и поет. Все подхватывают.

Федя. От сольфеджио ушел!.. К черту все!!!

Полуорлов. Давай, Гоша, давай!

Поют с Гошей. Счастливы.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Декларация и действительность, или Утро вечера мудренее

Рассвет после старого Нового года. Кухня Себейкиных и Полуорло­вых: их можно выгородить рядом или друг над другом. Себейкин и Клава, сидя за столом, поют с чувством песню.

Вася дремлет на сундуке.

У Полуорловых пусто и несколько сумрачно, голая лампочка под потолком или даже свеча.

Полуорлов сидит боком на подокон­нике, Клава у плиты варит кофе. Гоша спит на полу, привалясь к стене. Полуорлов тоже поет вполголоса, сильно фальшивя, романс «Сомнение», жена подпевает.

Себейкины(поют).

«Однажды морем я плыла

На пароходе том,

Погода чудная была,

Но вдруг раздался шторм.

Ах, туман, туман в глазах,

Кружится голова,

Едва стою я на ногах,

А все ж я не пьяна».

Полуорлов.

«Уймитесь, волнения, страсти,

Усни, безнадежное сердце…»

Себейкины.

«А капитан красивый был,

В каюту пригласил,

Налил шампанского бокал

И выпить попросил.

Ах, туман, туман в глазах,

Кружится голова…»

Полуорлов и Клава(вместе) .

«Я плачу, я стражду,

Душа истомилась в разлуке,

Я плачу, я стражду,

Не выплакать горе в слезах».

Себейкины.

«А через год родился сын,

Волны морской буян,

А кто же в этом виноват,

Конечно, капитан…»

Полуорлов.

«Как сон неотступный и грозный,

Мне снится соперник счастливый.

И тайно и злобно кипящая ревность

Пылает».

Себейкины.

«С тех пор прошло немало лет,

Как морем я плыла,

Но как увижу пароход,

Кружится голова…»

Обе песни сливаются.

Себейкин. Эх, люблю я эту песню! (Тоскуя.) Эх-хе!..

Клава Себейкина. Ну чего ты? Еще чайку?

Себейкин(отмахивается). Да ну!

Вася(сонно). Да, чего-то чай как-то не того… не помог!

Клава Себейкина. Привет! Чай им плох!..

Себейкин. Да будет уж! «Привет, привет»! В ушах сидит! (Васе.) А чего? Есть?

Вася. Да что ты, полну!

Себейкин. Надо же! Водка осталась! Когда это та­кое было-то? Мадепалам!..

Клава Полуорлова. Помнишь, как дедушка любил этот романс?.. На свадьбе у нас пел… Надо как-нибудь на могилку к нему сходить, давно не были, не­хорошо… Помнишь, он привел нас к себе и сказал: «Дети мои, все здесь ваше, берите что хотите». А тебе еще понравилась настольная лампа, и мы ее потом взя­ли, после поминок, помнишь?

Полуорлов. Да, кстати, а где лампа?.. Ах да!.. (Поет.) «И тайно, и злобно…» Послушай, у нас ничего нет? Хоть рюмочки?

Клава Полуорлова. Я тебе кофе даю…

Полуорлов(поеживается). Неужели ничего не осталось?

Себейкин. Не говори, водка осталась!

Клава Себейкина. Привет! А на свадьбе-то! Не помнишь? Еще на другой день гуляли!

Себейкин. Вспомнила! Когда было-то!.. А точно, тогда осталось!.. Ох, дали тогда! Клав! Свадьба-то бы­ла!.. Полбочки капусты, хлеб и боле ничего!.. Но смеху зато – умереть!

Клава Себейкина. Чего это – капусты? И кар­тошка была, и сало, и грибы, как сейчас помню…

Себейкин. Помирали тогда, помирали! Что значит молодые! Дядя Коля еще живой был, а он как затеется – помрешь!.. Они с тетей Дуней переоделися, дядя Коля-то! Она его гимнастерку, сапоги, а он – ейное платье и на каблуках! Усохнуть!..

Клава Полуорлова. Старый Новый год… три­надцатое… Это всегда был наш день. Мы и встретились с тобой тринадцатого…

Полуорлов. Счастливенькое число!

Клава Полуорлова. Поехали к Володе на дачу, наряжали елку прямо, в лесу… а оранжерея? Ты помнишь? Эта заброшенная оранжерея? Сухие цветы?.. Мы их трогали, они шуршали, лопались, и семена сыпа­лись из коробочек? Нас все искали, а мы в этой оран­жерее… Ты помнишь?..

Полуорлов. Угу. Чего-то сыпалось, да… Рюмочку бы коньячку!..

Клава Полуорлова. Ты не помнишь, ты с ума сошел!..

Полуорлов. Да помню я, помню!.. Если б не опо­здали тогда на электричку – уехали бы, и все!

Клава Полуорлова. Господи, как я всегда лю­била этот праздник!.. А помнишь, как мы первый раз отметили старый Новый год? Прямо на полу, на газетах? А ты потом спал в ванной на надувном матрасе, водяную подушку изобретал, помнишь?..

Полуорлов. Ну, это не получилось…

Клава Полуорлова. Чуть не утонул тогда, пере­вернулся! (Смеется.)

Полуорлов. Поищи, неужели ничего не осталось?

Гоша(во сне). А ля фуршет, пур де труа, дан ля вестибюль!..

Вася. Не говори, водка осталась!

Клава Себейкина. Ты лучше скажи, в загс не в чем было пойти!.. (Васе.) У этого шинелишка, еще от армии, сапоги худые, а мне и вовсе по общежитию соби­рали: кто кофточку, кто туфли. Всю жизнь я без туфель ходила, всю жизнь босая! Сейчас сразу четыре пары собралось, а то вечно хлюпала! Бывало, в кино придем, а я туфли скину и варежки на ноги…

Себейкин. Насчет кина – точно, так и было!

Полуорлов. Ну перестань… Ну чего смешного?.. Черт!.. (Никак не устроится.) Парадокс! Бернард Шоу! Всю жизнь придумывал людям разные удобства, а сам сижу как курица на насесте!..

Клава Полуорлова(нежно). Как петушок! (Чмокает мужа.) Никогда не забуду: ты пришел к нам в первый раз – рассеянный, пальто без пуговиц; за обе­дом говорил, что у тарелок, у ложек форма неправиль­ная. Мама плечами пожимала: он у тебя того, что ли, студент-то твой?.. А потом наелся и дремать стал, по­мнишь?

Полуорлов. Да перестань – дремать! Выдумали эту легенду со своей мамой!..

Клава Полуорлова. Выдумали! А кто потом на­учился просто есть с тарелок, а не изучать их форму, и просто мыться в ванне?

Полуорлов. Что ты хочешь от меня, а?..

Клава смеется.

Себейкин. Но ты скажи, мы сколько тогда по кинам-то ходили? Ни одной не пропускали! (Смеется.) Колбасы возьмем, черняшки полбулки, сидим ломаем!.. А то, бывало, на задний ряд куплю билет. (Изображает объятье.)

Клава Себейкина. У-у! Бесстыжий!..

Себейкин. А чего? Плохой я тебе парень был? Меня б еще кормить в ту пору!..

Клава Себейкина. Привет! Расскажи еще те­перь!.. (Уходит.)

Себейкин(Васе). Видал, ушла! Эх, а ведь сама-то какая тоже заводная была! Что ты! Потом, правда, когда девчонка родилась, тут похуже у нас стало… Но потом опять ничего…

С приплясом вошел веселый Адамыч.

Адамыч. В восемнадцатой квартире что делается! Сын из армии пришел! Танки теперь, говорит, под водой ходят! Тсс!! Военная тайна! Извините, конечно!..

Себейкин(Адамычу). Чего ты? Погоди, старик! (Продолжает.) Сколько мы этих картин переглядели!.. Кино, оно все-таки лучше! Народ кругом дышит, а с этим (о телевизоре) сидишь один, как сыч, щелк-щелк! Поку­да не заснешь!

Адамыч. Без народу и кино не поймешь!

Себейкин. Вот! Именно!

Адамыч. Человек – вещество общественное. (Спит на ходу.)

Вася. Ну что, Петь! Принести? Она холодненькая сейчас, в холодильнике-то… А?

Себейкин. Фу!.. Чего-то не могу я ее больше… А ты хочешь – возьми, о чем речь! Ну, чего задумался-то? Думай не думай, рубль не деньги. Иди бери!.. Оплочено!..

Вася. Да я не про то…

Себейкин. А чего?

Вася. Да вот думаю: кончил я ФЗУ, что бы мне в вечернюю пойти! Звали ведь! Пока неженатый был…

Себейкин. Э, схватился! Я вон вообще мог…

Вася. Сундуки мы с тобой!

Себейкин. Это есть… Ну, чего? Мне, что ль, пойти?..

Вася. Отдыхай. Схожу. (Выходит.)

Полуорлов(подсел к Гоше). Гоша, а Гоша?

Гоша(спросонок). Ты понял? Ты гений!

Полуорлов. Спасибо, Гоша.

Гоша. Ты это всех, сразу!.. Нет, чтоб ты понял. Сам понял, как я понял, что ты понял. Понял?

Полуорлов. Я понял.

Гоша. Вот! И на том стой!

Входит Клава Полуорлова.

Клава Полуорлова. Абсолютно ничего!.. Бу­тылка молока!..

Полуорлов. Ипсе диксит! Как говорили древние. Сам сказал! (Отходит от Гоши.) Да-а…

Себейкин. Да-а… Адамыч! Ты что же спишь, го­лубь? Лег бы пошел.