Лакомство - Мюриель Барбери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она сорвала его, выбрав среди других, без малейшего колебания. Много позже я узнал, что это и есть высшая степень владения мастерством, – вот это впечатление легкости и очевидности, которое на самом деле, как мы знаем, достигается веками опыта, стальной волей и монашеской дисциплиной. Откуда что бралось у тети Марты, откуда ей было знать о гидрометрии, солнечном излучении, биологическом созревании, геодезическом ориентировании и множестве других факторов, которые я, в невежестве своем, не рискну даже перечислить? То, что обычному человеку дают знания и опыт, в ней было заложено от природы. Ее острый взгляд проходился по грядкам, оценивая их в какую-то долю секунды, как оценивают погоду, – и она уже знала. Безошибочно, как нечто само собой разумеющееся, – с такой же уверенностью я мог бы сказать «сегодня хорошая погода», – знала, какой из этих маленьких красных куполов надо сорвать сейчас. Он алел на ее грязной, узловатой, натруженной ладони, красуясь тугими шелковыми боками, на которых кое-где легкой тенью залегли более мягкие выемки; он так и искрился весельем, похожий на толстушку в чересчур обтягивающем платье, чью трогательно пухлую округлость так и хочется укусить. Развалившись на скамеечке под липой, я просыпался от сладкого дневного сна под колыбельную листвы и в этой сладко-медовой беседке с наслаждением вонзал зубы в алый плод – в помидор.
В салате, в жарком, в овощном рагу, тушеные, жареные, фаршированные, маринованные, маленькие и крепкие, большие и мягкие, облагороженные оливковым маслом, солью, уксусом, сахаром, перцем, очищенные, в виде пасты, соуса, пюре, даже в варенье, даже в мороженом… Я думал, что перепробовал их во всех вариантах и не раз, думал, что раскрыл все их секреты в хрониках, на которые вдохновляли меню величайших кулинаров. Как же я был глуп, как жалок… Я выдумывал тайны там, где их не было и в помине, чтобы оправдать малопочтенное торгашество. Какой смысл писать цветистые хроники, если в них не сказана правда, если забыто сердце за желанием блеснуть и покрасоваться? А ведь я знал, что такое помидор, знал всю жизнь, со времен сада тети Марты, с лета, насыщающего маленькую завязь все более и более жарким солнцем, с тех пор, как лопалась кожица под моими зубами и на язык брызгал щедрый, теплый и густой сок. О да, прохлада холодильников, надругательство уксуса и ложное благородство масла лишь скрывают его подлинную суть. Сладость, вода, мякоть, фрукт или овощ, жидкий или твердый? Сырой, только что сорванный помидор, съеденный в саду, – это рог изобилия простых ощущений, целый каскад, наполняющий рот всеми мыслимыми наслаждениями. Тугая кожица сопротивляется, чуть-чуть, в меру, мякоть тает во рту, сок с зернышками капает на подбородок, и можно вытереть его пальцами, не боясь запачкаться, – этот круглый налитой плод выплескивает в нас потоки природы. Вот что такое помидор, вот чем он хорош.
Под столетней липой, в царстве запахов и вкусов я вонзал зубы в дивный пурпур, выбранный тетей Мартой, со смутным чувством прикосновения к основополагающей истине. Это и была основополагающая истина, но не та, которую я ищу на пороге смерти. Видно, суждено мне сегодня испить до дна чашу отчаяния, сбиваясь с пути, на который зовет меня сердце. Свежий помидор – опять не то… а на ум приходит нечто столь же первозданное.
Виолетта
Улица Гренель, кухня
Бедная хозяйка! Мочи нет на нее смотреть, бродит как тень, места себе не находит. А он и вправду очень плох… Я его и не узнала, ей-богу! Как может человек измениться за один день, уму непостижимо… Хозяйка мне сказала: Виолетта, он хочет какое-то кушанье, но сам не знает какое. Я сразу-то не поняла. Так хочет он чего-то, мадам, или ничего не хочет? А она мне и говорит: он ищет, ищет, что доставило бы ему удовольствие, но не может найти. А сама руки ломает. Нет, это же надо, так убиваться из-за какого-то кушанья, когда жить осталось всего ничего, если б я знала, что завтра умру, то уж точно о еде бы не думала!
Я в этом доме делаю все. Ну, почти все. Тридцать лет назад наняли меня простой прислугой. Хозяин с хозяйкой тогда только поженились, кое-что у них за душой было, но в деньгах не купались, нет. Все, что могли себе позволить, – приходящую прислугу на три раза в неделю. Потом-то деньги появились, прямо рекой потекли, я видела, как быстро хозяева богатеют, это дело такое, дальше – больше, переехали в новую квартиру, эту самую, хозяйка затеяла ремонт, она тогда веселая ходила, сразу видно – счастливая, а уж красивая – загляденье! Ну вот, и когда хозяин, как говорится, прочно встал на ноги, они наняли много прислуги, а меня хозяйка оставила «домоправительницей», с жалованьем много больше, на полную неделю, чтобы, значит, «присматривать» за ними всеми: горничной, дворецким, садовником (сада, правда, нет, только большая терраса, но садовник без дела не сидит, вообще-то, это мой муж, так что для него здесь работа всегда найдется). Только не подумайте, что я бездельничаю,
