Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке» - Маргарита Свидерская

Екатерина обрадовалась: Чернышев был приятен в общении. Она вернулась к себе, махнула ему рукою, подзывая.

Чернышев, не скрывая испуга от неловкого положения, робея, все ж подошел.

– Сударь, скоро ли вернется императрица? – начала невинный разговор Екатерина, стоя в своей комнате и держа дверь полуоткрытой.

– Ваше Императорское Высочество, впустите меня в комнату, тут очень шумно, – попросил Чернышев, рукой опираясь на дверь. Екатерина перехватила инициативу и удержала порыв молодого человека.

– Нет. Мы можем говорить только так, – она уже была и не рада, что позвала его.

– Я давно хотел вам сказать, что вы – предмет моего обожания, я не могу жить без вас, каждое поручение вашего супруга к вам я принимаю как дар – я могу видеть, слышать вас… Это такое счастье! Не гневайтесь на меня. Я ваш покорный слуга!

– Немедленно прекратите! Вы меня компрометируете!

– У меня нет сил скрывать свои чувства к вам!

Екатерина оглянулась и увидела: дверь в комнату была открыта, но она ее закрыла, когда пришла. Скорее ощутила, чем заметила непонятное шевеление за портьерами.

– Держите себя в руках, сударь! Прощайте! Мне не следует слушать такие речи! – она резко захлопнула дверь и обернулась: в комнату вошел камергер Петра – граф Дивьер. Екатерина всегда подозревала этого человека в слежке за Малым двором.

– Ваше Императорское Высочество, великий князь заметил ваше отсутствие и желает вас видеть, – камергер вежливо поклонился.

– Благодарю вас. – Екатерина прошла в покои супруга, гадая, насколько случайной могла быть встреча ее с Чернышевым и последующее появление графа Дивьера.

Вечером великий князь пришел в спальню необычайно возбужденный – красные пятна украшали его лицо.

– Представляете, у меня забрали трех камер-лакеев, наших верных братьев Чернышевых. Прямо в передней им зачитали приказ о зачислении их поручиками в полк рядом с Оренбургом. Я ничего не понимаю! Я привык, что моих любимых слуг забирают и меняют, тасуют людьми как картами в колоде, но Чернышевых! Я не выдержал и пошел к императрице, а она еще не вернулась. Я не смог спасти своих солдат!

На следующий день Петр, когда они были на ужине у императрицы, прошептал Екатерине:

– Боюсь, наша тайна раскрыта! Тайная канцелярия арестовала: Румберга, Долгова, Леонтьева.

– Амуниция и оружие спрятаны хорошо? – побледнела Екатерина.

– Надеюсь. Не будут же они обыскивать мои покои?!

– В вашем присутствии не посмеют, а в отсутствие им никто не помешает, если кто из доносчиков не донесет.

– О тайнике знают Чернышевы.

– Ой-ля-ля…

Тем временем в кабинете Елизаветы всесильный канцлер Бестужев зачитывал специальные инструкции новому обер-гофмейстеру наследника князю Василию Аникитичу Репнину – генерал-губернатору Санкт-Петербурга, который был огорошен новым назначением, а потому от растерянности не слишком внимательно вслушивался в читаемые инструкции:

– …Для соблюдения должного себе респекта всякой пагубной фамильярности с комнатными и многими другими служителями воздерживаться имеет. Мы повелеваем их в пристойных пределах содержать. Никому из них не позволять с докладами, до службы их не касающимися, и иными внушениями или наущениями к Его Высочеству подходить и им всякую фамильярность, податливость, притаскивание всяких непристойных вещей, а именно: палаток, ружей, барабанов и мундиров и прочее – накрепко и под опасением наказания запретить…

«О, Господи, помилуй! – перекрестился Репнин. – Прям тюрьма!» – и прослушал следующую фразу, но поднатужился и услышал остальное, отчего генерала прошиб холодный пот.

«…Великой княгине должно быть прилежно применяться более покорно, чем прежде, со вкусами мужа, казаться услужливой, приятной, влюбленной, пылкой даже в случае надобности, употреблять, наконец, все свои посильные средства, чтобы добиться нежности своего супруга и выполнить свой долг…»

Елизавета усмехнулась:

– Все, что вы, князь, здесь услышали – величайшая государственная тайна. Вам оказывают высочайшее доверие. Я приветствую интерес наследника к военному искусству, но больно много людишек могут воспользоваться слабостью и неопытностью наследника нашего. Потому жесточайше придерживайтесь сей инструкции. Будьте предельно осторожны с великой княгиней – мастерицей обласкивать людей к ней приближенных. Судьба России в ваших руках, князь!

– Государыня-матушка, помилуйте, больно напуган я таким документом. По силам ли милость ваша?

– Сам понимаешь, князюшка, наследнику нужно знать военное дело, но не создавать своей армии… Мало ли куда его подтолкнут лживые люди? Молод еще, разобраться в правде-то. Мы, чтобы тебе помочь, устроим так, что не будет у наследника постоянной прислуги, канцлер уже указ подписал. Каждую неделю лакеи будут сменяться. Так что остальное за тобой! Не подведи меня.

Екатерина подозревала, что тайные занятия военной наукой Петра с камергерами и камердинерами были открыты шпионами Елизаветы. Через пару дней она получила подтверждение своим догадкам. На удивление, императрица была радостной и приветливой – небывалый случай, пригласив супругов к себе, осчастливила новостями:

– Радует меня, Петр, ваше стремление и любовь к военным знаниям. Токмо что ж это за занятия с камердинерами и лакеями? Чему они вас научить могут, здесь нужен муж грамотный в военном деле, да и не все по книжкам можно изучить. Решила я назначить тебе наставника, что всегда при тебе будет, и растолковывать знания разные.

Петр и Екатерина переглянулись: вместо гнева милость? Неслыханное дело! Наставник в военном деле? Радость! А в чем подвох-то?

– И кого же вы, матушка-государыня, ко мне назначили? – не стал скрывать заинтересованности наследник.

– Да ты его знаешь, это наш славный генерал-губернатор Петербурга, князь Василий Аникитич Репнин, человек бывалый, в походах участвовавший. Да и в остальных вопросах порядочный и честный человек.

– Генерал Репнин? – удивленно протянул Петр, стремительно пытаясь вспомнить о названном человеке всю информацию и определить для себя: хорошее или плохое назначение. Екатерина тоже непроизвольно сморщила носик и быстрее Петра поняла – это хороший подарок, очень неожиданный, но им с Петром нужный.

– Я уже сообщила князю о назначении его обер-гофмейстером вашего Малого двора, с завтрашнего дня он приступит к новым обязанностям. А бездельников графа Брюммера и обер-камергера Бергхольца от занимаемых ими должностей при великом князе я приказала освободить. Довольно. Ну-с, вижу, вы довольны, Петр Федорович? Угодила. А теперь побалую я и вас, княгиня Екатерина Алексеевна! Так и быть, назначаю к вам обер-гофмейстериной свою родственницу – графиню Марию Чоглокову! Дама известная своими добродетелями и преданностью! Вы с нею знакомы.